- Давай-ка, хатун, ложись и не смей вставать! Ишь, норовит подняться раньше воемени... - говорила Нагме, накладывая последнюю повязку. Мазь действовала на Ирум усыпляюще, и когда работа была закончена, калфа опустилась на постель, смежив отяжелевшие веки. Лекарка удалилась, что-то бормоча, а девушка провалилась в тяжёлый свинцовый сон. Уже не первый день её мучили кошмары, начинающиеся и заканчивающиеся каждый раз одним и тем же: Ирум бежала по мостовой, потом вырывалась из чьих-то рук, кому-то угрожала, о чём-то плакала и кого-то громко кляла. Потом кровь, и потеря сознания. Всякий раз перед ней было лицо Эркина с жестоким похотливым огнём в глазах. Вот тогда у девушки начинались приступы, она бредила, плакала во сне, скидывала одеяло и даже падала во сне, отползала в угол, а под утро её находили спящей, поднимали и клали на постель. Когда же она просыпалась, то тряслась, как осиновый лист, но не помнила ничего. В этот раз кошмар начался по-новому.
- Заносите вещи, живее! - распоряжалась Афра-хатун, постукивая тростью по полу. Четверо евнухов вносили в небольшую, но чистую и хорошо обставленную комнату, ларчики и шкатулки. Ещё двое тащили большой сундук с одеждой. - Валиде-султан выделила тебе комнату, Ирум, ты ж теперь хюнкяр-калфа, тебе большая честь выпала. - говорила старая казначейша. - Устраивайся, как тебе будет удобно.
Вещи были занесены, и Ирум принялась их расставлять, благо, их было немного. Сундук с нарядами был поставлен в угол, и калфа решила перебрать пожитки. Она откинула тяжёлую крышку и стала рыться в вещах. Всякий раз её пальцы натыкались на что-то широкое и большое. Одержимая странными сомнениями, она стала выкидывать платья, пока наконец не...
Сундук был широк, и в нём, судя по всему, мог поместиться взрослый человек. Из сундука медленно поднимался мужчина в янычарском одеянии. Он медленно разминал затекшие конечности, в то время, как Ирум в оцепенении стояла и смотрела. Кто-то в гареме подкуплен, Эркина провели сюда и спрятали так ловко, что ни одна живая душа не заподозрит уловки. Меж тем нежданный гость совсем оправился и подошёл к хозяйки покоев вплотную. Ирум подкинуло на постели от ужаса.
"Это сон, Ирум, всего лишь очередной кошмар..." - уговаривала себя девушка. Она пробовала читать молитву, но губы, как на зло, совершенно не слушались.
  - Уйди! Прочь! Что тебе здесь нужно? Ступай, пока я сама не убила тебя... - заговорила она во сне, мимолётно понимая, что её голос звучит и наяву. Но останавливать кошмар было уже поздно.

- Пусти!... Пусти, мерзавец! - бредила Ирум, не видя и не слыша никого вокруг себя. Сейчас перед ней были только жестокие и распутные янычарские глаза, её тело до сих пор ощущало прикосновение жёстких рук, тяжёлое дыхание, редкие отрывистые слова... - Не посмеешь!
Калфа в очередной раз метнулась, напряглась и откинулась. Пальцы её рук инстинктивно сжали и без того смятую простыню. Ирум бил озноб, лицо горело, а на губах до сих пор ощущался вкус крови от того поцелуя, граничащего с укусом. До неё не сразу дошло, что на её постели кто-то сидит. Она выкрикнула пару несвязных слов, раскрыла глаза, и...
- Валиде?! - калфа очнулась так же внезапно, как и много раз до этого впадала в беспамятство. На её постели сидела Кёсем-султан, неподвижная, словно каменное изваяние. На неё был тёмно-синий наряд с благородной золотой вышивкой и обилием украшений. Будь в лазарете хоть чуть-чуть светлее, вся это роскошь мгновенно ослепила бы даже самого привычного человека. Ирум тоже на мгновение зажмурилась, при этом её красивое, но сейчас обезображенное побоями, лицо исказилось. Глазам было больно - не то от бликов, не то от ядовитых слёз... У неё не было сил говорить с величайшей из всех султанш, и кроме одного-единственного слова губы больше не произнесли ничего. Пока, во всяком случае.
- И так по нескольку раз в день, госпожа... - устало вздохнула добрая Нагме-хатун. - Придёт в себя на несколько минут - и опять бредит. Видно, кто-то напугал её до смерти, да ещё и на жизнь покушался...
Слова сердобольной врачевательницы были встречены одним коротким жестом: Кёсем-султан хазретлери вскинула руку, как бы говоря, что лекарша покамест может идти. На данный момент в её помощи не нуждались. Ирум замерла, поняв, что сиятельная валиде пришла не просто так, и хотя она ещё не могла взять в толк, зачем именно, но уже предчувствовала, что её полуночный визит доставит всем обитателям гарема много неприятностей.
"Если бы Хюма Шах-султан пришла сюда... Или Айшехан-султан... Они не станут меня ни в чём подозревать..." - с какой-то неизбывной тоской подумала Ирум.

Ирум приподнялась на постели. Каждый сустав горел, кости сковывала страшная боль. Но женщина старалась держаться подобающим образом в присутствии самой великой из султанш. Что-то во взгляде валиде показалось ей недобрым, но ей так не хотелось допускать никаких дурных мыслей, особенно после вчерашнего происшествия.
- Мне уже лучше, Кёсем-султан. - слабым, хриплым голосом ответила Ирум. - Благодаря Вам, я всё ещё дышу. Низкий поклон Хюме-султан.
Калфа стихла, так как боль вновь начала брать верх. Она больше не знала, что говорить, хотя отлично осознавала, что долгая пауза - недобрый признак. Поэтому, кое-как справившись с болезненными ощущениями, Ирум продолжила:
- Ваш приказ я выполнила. Несмотря на то, что случилось, я отнесла нужную сумму Арнике-хатун.
Упоминание этого имени вызвало в памяти Ирум страшные картины прошлой ночи. Перед глазами женщины вновь возник хищный взгляд Эркина, холод, которым веяло от каменных стен, к которым она была прижата сильными руками. Лицо Ирум передёрнулось от секундной судороги.
- Если бы не лихие люди, я бы вернулась гораздо ранбше. Простите меня...