Со дня смерти повелителя ещё не минуло сорока дней. Салиха, как и все остальные вдовы, носила траур. Однажды ей пришла мысль, которая могла сыграть ей на руку и поддержать хорошую репутацию в гареме. Разумеется, для того, чтобы идея воплотилась в жизнь, нужно было получить высочайшее одобрение великой валиде.
"Славно будет, - думала Салиха Диляшуб, - если всё удастся. Турхан даже не додумается до такого, даже пальцем не пошевелит ради памяти Ибрагим-хана. Думаю, Кёсем-султан тоже одобрит мою идею."
Выбрав день, султанша пришла к покоям свекрови.
- Госпожа, придите в другое время. Валиде отдыхает. - учтиво сказал евнух.
Салиха нахмурилась. Она не привыкла, чтобы ей перечили.
- Дело очень важное, ага. Я не займу много времени. Так что ступай и доложи обо мне ещё раз.
Ага удалился и через полминуты вернулся снова. Почтительным поклоном он дал понять, что валиде ожидает невестку у себя. Салиха чинно вступила в покои, дивясь тому, что в них словно бы стало ещё краше, ещё свежее и ароматнее. Не похоже было, что здесь царит траур и уныние. Или, может быть, Кёсем-султан не хочет отказываться от своих извечных склонностей даже в минуты скорби? Как бы там ни было, а находиться в опочивальне свекрови - большое удовольствие, дорогое и опасное удовольствие. Валиде сидела у окна, вид у неё был томно-задумчивый, глаза полуприкрыты. Издалека могло показаться, что царственная султанша вкушала безмятежный полуденный сон.
Диляшуб поклонилась.
- Валиде-султан... Простите меня за беспокойство, но у меня к Вам важная просьба.
Кёсем приоткрыла глаза и с некоторым недовольством воззрилась на свою сноху. До сих пор Салиха ещё никогда не тревожила свекровь по пустякам, но сейчас, как ей казалось, была довольно удобная минута для того, чтобы убедить госпожу в том, что...
- Если Вам неугодно меня видеть, я приду в другое время. Однако это касается повелителя... мир ему...
Судорожно сглотнув, хасеки опустила голову. Краешком глаза, она видела, что во властных очах Махпейкер засветилось ленивое мягкое любопытство, присущее, разве что, старой кошке, которая свысока глядит на новую игрушку. Салиха порадовалась: раз валиде заинтересовалась, всё должно получиться.

Отредактировано Салиха-султан (2015-11-25 14:29:24)

Женщина сделала несколько шагов к месту, где сидела Махпейкер. Вся в чёрном, высокая, прямая, в лице ни кровинки - Салиха походила на высокий чёрный обелиск, вечно печальный, но стойкий. А как же иначе? Во дворце, лишившемся своего хлебосольного, радушного и роскошного, взбалмошного, но бесконечно доброго господина, где теперь кружат стервятники и рыскают волки, только и остаётся быть сильной и стойкой, ради Сулеймана и Эсмы. Дети Салихи были для неё как крылья для птицы, только ими молодая хасеки жила и дышала, только им беззаветно верила, отдавала всю себя по капле. У неё забрали мужа, но детей не заберут.
  - Да, валиде... - после паузы начала женщина, почти не глядя на свою свекровь. - Султан моего сердца угас, и это меня мучает. Мне бы очень хотелось почтить его память.
Салиха тщательно подбирала каждое слово, чтобы Кёсем-султан прониклась искреннем желанием невестки. У всякого мёда есть цвет, вкус и запах. Голос женщины - тоже мёд, разве что запаха не имеет. У Салихи в минуты скорби он приобретал горчинку, становился тёмным и густым, ему было трудно прорваться из недр её души, и поэтому он слабел. Голос-узник, голос-страдалец, он мог растопить любое сердце.
Хасеки вновь взглянула на валиде. Кёсем слушала с участием, хотя внешне казалась абсолютно спокойной. А может эту женщину, действительно, ничто не сломит, не потревожит и не звденет? Сложно сказать - глаза у неё такие тёмные, такие непроницаемые, в них не тонут, а вязнут, как в ночной трясине или в зыбучих песках. Салиха едва заметно передёрнула округлыми плечами. Губы её дрогнули, а нлазах бисеринками засверкали слёзы. Грешным делом она подумала, что валиде совсем не желает касаться этой темы и только приличия ради не выгнала невестку прочь.
  - Простите меня, госпожа, если я что-то не так сказала... Я знаю, как тяжело Вам, матери, потерять единственного сына...
Диляшуб вновь опустила глаза. Разумеется, она прекрасно знала, что Ибрагим был далеко не единственным сыном всевластной Кёсем, просто на момент его царствования старшие братья уже были в мире ином.
  - Если я неугодна Вам, позвольте уйти.
И Салиха приготовилась отступать назад, низко поклонилась, опустив голову, как вдруг её остановила Кёсем. Валиде сделала рукой знак, чтобы невестка осталась.

Отредактировано Салиха-султан (2015-11-25 14:48:18)

Едва девушка с подносом в руках переступила порог, как покои наполнились новым букетом запахов - виноградным, яблочным, персиковым и грушевым, сверх того на подносе стояли блюда с другими сладостями, а так же кувшин с холодным шербетом, две медных, с золотой узорчатой ковкой, узких кружки. Салиха диву далась, ибо такой радушной она не видела Кёсем-султан никогда... по крайней мере, в отношении к снохам.
Вдова села на указанное место, но не смела притронуться ни к чему из того, что лежала на блюдах и манило своим ароматом. Не прельстил Диляшуб-султан даже зелёный, холодный, покрытый мелкими капельками воды, анатолийский виноград, который она так любила. Валиде-султан воззрилась на невестку с лёгким удивлением, но всего лишь на мгновение - в следующую секунду её лицо вновь озарилось благодушным спокойствием. По-прежнему не прикасаясь к яствам, Салиха начала разговор о деле:
  - Да умножит Аллах Ваши лета, великая валиде... - начала хасеки-султан. - Я благодарна за позволение говорить. В память о повелителе, я бы хотела построить благотворительный комплекс в Ускюдаре или в другом месте, а если будет на то Ваше позволение, то в Стамбуле.
И женщина вновь опустила глаза, как бы устыдившись собственной дерзости. Она отлично знала, что подобные приёмы действуют бечпроигрышно. Какой бы жестокой ни была её свекровь, всё-таки, она любящая мать, взрастившая аж двух султанов Османской Империи.  Салиха понимала, что однажды настанет такой день, когда всесильная и всевластная Махпейкер отправится в путь по Райскому мосту. Турхан-султан с сыном пока ещё прочно сидят на султанском троне, но что если завтра спесивая украинка окажется в немилости? Тогда Мехмеда ничто и никто не чпасёт. Останется целых шесть наследников, и свекровь, пока ещё жива, сама выберет падишаха. Им должен оказаться Сулейман, он и никто другой. А для этого нужно уметь лишний раз умастить сердце великой валиде мёдом, молоком и бальзамом. Благотворительность в память Ибрагима - всего лишь первая капля.