Ирум шла по стамбульскому базару. Задумавшись, она не заметила, как заплутала. Со всех сторон шумело, кричало, двигалось и торговалось, и только она одна не могла найти выход. Так она бродила не меньше получаса, пока наконец не услышала, как в толпе нарастает подозрительный гул. Все расступались давая кому-то дорогу. Десятки тяжёлых шагов слышались сзади, яросные восклицания и ответное эхо зычных мужских голосов. Калфа усилием воли заставила себя обернуться. Лучше бы она этого не делала. По рынку шло не менее тысячи янычар. У всех брови сдвинуты, в глазах собираются молнии, под усами - едва приметные, но угадываемые жестокие оскалы. Ирум еле-еле устояла на ногах, когда разглядела впереди идущего Эркина-агу.
Народ провожал их смущенными перешёптываниями, но никтт не кинулся ихоствливать.
Вознеся короткую молитву Всевышнему, женщина бросилась прочь. Ноги привели её к одному из чёрных ходов дворца. Проникнув в гарем, она прямиком побежала в покои валиде.
  - Валиде-султан! Янычары идут в сторону дворца! Их не меньше тысячи!
С этими словами она упала султанше в ноги.

Следующей на очереди была Хюма Шах-султан. Уж кого-кого, а её Ирум не могла не предупредить. Она кинулась в покои султанши со всех ног и с порога закричала:
  - Беда, госпожа, большая беда! Янычары идут ко дворцу, нам надо бежать. Где шехзаде? Где Мурад? - металась Ирум. Одна из служанок сказала, что шехзаде отнесли кормилице, поскольку у матери не хватает молока. Ирум схватилась за голову, а потом отрывисто произнесла:
  - Скорее, султаным! Заберём шехзаде и вернёмся сюда.  А вы, - калфа обернулась к девушкам, - сидите тут и никого не впускайте.
Султанша и её верная калфа кинулись вниз. Ирум бежала впереди, а Хюма Шах поспевала за ней. Комната кормилиц находилась в дальней части Гарем-и Хюмаюна, поэтому добежать до неё и не заблудиться было не так-то просто.
  - Хюма Шах-султан? Ирум-калфа? - высокая, смуглая и очень красивая женщина поднялась навстречу хасеки. На её руках сладко посапывал Мурад.
  - Как наш шехзаде? - резко спросила Ирум. Но не успела кормилица ответить, как заговорила султанша.

Народ в ужасе расступался перед стройными рядами янычар. Они шли ко дворцу, чеканя шаг. Эркин вел свое войско вперед. Он не смотрел по сторонам, в темных глазах застыла решительность. Люди провожали отряд испуганными взглядами и спешили убраться куда подальше. Они понимали, сотни и сотни янычар не просто так вышли на улицы Стамбула этим жарким утром.
Дворец все приближался. У закрытых ворот отряд резко остановился, повинуясь вскинутой руке предводителя. Эркин отдал короткий приказ, и двое рослых янычар отделились от общей группы. Им потребовалось меньше минуты, чтобы разнести ворота в щепки. Мелкой помехи больше не существовало, и отряд двинулся дальше.
Эркин приказал янычарам разделиться на несколько групп поменьше.
- Мы должны схватить Хюму Шах-султан! Ее и только ее! Это приказ Бейхака-аги. И ни один волос не должен упасть с голов сынов и дочерей Великой Османской Империи! Нам нужна только эта ядовитая змея!
Эркин со своей группой двинулся к султанским апартаментам, приказав остальным перекрыть все входы и выходы из дворца, чтобы султанша со своими служанками не смогла выскользнуть из их рук.

Отредактировано Эркин-ага (2016-05-01 20:00:34)

Путь янычарам преградила Ирум. На узкой лестнице было не развернуться, поэтому Эркин шагнул вперед, сделав знак остальным янычарам. В руках калфы пылал факел. Она размахивала своим импровизированным оружием перед лицом главного аги, не давая ему пройти. Эркин успел заметить чью-ту удаляющуюся фигуру за спиной женщины.
Рука Эркина потянулась к поясу, на котором висел ятаган, но он не стал обнажать клинок. Слишком мало места было здесь, да и не хотелось ему убивать Ирум.
Глаза калфы горели злостью и ненавистью, готовые расплавить даже камни. Янычару на миг показалось, что он увязает в ее пылающем взгляде.
Но вот тяжелый факел со стуком упал на пол и погас. Голос Бейхака-аги привел Эркина в чувство. Шагнув вперед, старший ага схватил Ирум за руку и толкнул в соседнюю комнату. Девушка лишь слабо вскрикнула, но не сопротивлялась.
- Ну все, Ирум-хатун, - сквозь зубы прошипел Эркин, - скоро твоей султанше придет конец. Мои люди поймают ее, можешь не беспокоиться.
Янычар захлопнул ногой дверь и свободной рукой придвинул чугунный столик, чтобы никто не помешал им.

Отредактировано Эркин-ага (2016-05-02 22:03:58)

Когда путь им преградили янычары, Хюма Шах крепче прижала к себе ребенка, который чудом не проснулся, несмотря ни на что, и после крика Ирум не стала медлить понимая - промедление может стоить им с Мурадом жизни. И султанша побежала, однако вскоре ей пришлось остановиться. Дорогу преградило двое янычар с оружием наготове. Возможно, они поняли бы кто перед ними и схватили бы, как были убеждены, виновницу своих бед, не успей Хюма до этого закрепить яшмак и скрыть свое лицо. Им видны были лишь глаза, которые горели яростным огнем. Черкешенка выхватила кинжал, который успела захватить из своих покоев, когда Ирум-калфа сказала про бунт, и приготовилась защищаться.
- Назад!!! Назад, не приближайтесь!!! - выкрикнула она и замахнулась, готовая словно львица защищаться до последнего. Одной рукой Хюма Шах крепко прижимала к себе Мурада, в другой зловеще сверкнула сталь изогнутого кинжала. Отступив было на шаг, воины снова стали приближаться, примеряясь ловко схватить хатун с ребенком, однако их ждал неожиданный от хрупкой женщины сильный отпор. Когда один из янычар приблизился к ней довольно близко, Хюма с силой ударила его ножом, била не примеряясь, наотмашь, а когда тот отшатнулся, его товарищ замешкался, бросилась бежать не оглядываясь.
Оказавшись в своих покоях, султанша прислонилась спиной к двери и, переводя дыхание, прислушалась. В коридоре было тихо и погони не было, видимо ее преследователи не поняли, куда она делась.

Сидя в покоях Хюма прислушивалась к каждому шороху за дверью, а сердце ее встревоженно билось. Не слышаться ли тяжелые шаги, не приближаются ли львы султана, внезапно обнажившие клыки? И где Ирум, почему ее нет так долго?
- Аллах, милостивый и милосердный, помоги мне и защити моего шехзаде... - тихо произнесла супруга султана. Знает ли уже об этом Ибрагим? А Кёсем? Как посмели они пойти на такое?! Аллах, защити...Где же Ирум? Неужели...Нет, нет, она жива, нельзя думать о таком. - в голове султанши бродили хаотичные мысли, страхом и тревогой была скована ее душа.
Внезапный стук в дверь заставил черкешенку вздрогнуть. Она напряглась и вновь сжала в ладони рукоять кинжала, однако услышав знакомый голос, велела служанкам отпереть дверь.
- Шивекар, хвала Аллаху, с тобой все в порядке, - Хюма Шах искренне обрадовалась, увидев в покоях свою подругу и союзницу. - Нет, они не видели моего лица, я успела его скрыть, однако они по всему дворцу...Как же выбраться? И тебе нужно бежать вместе с детьми. - Идея переодеться калфой была дельной, закрыв лицо можно постараться выскользнуть из дворца, хоть это будет крайне непросто, ведь янычары повсюду. Куда бежать, где укрыться и переждать эту бурю?

В покоях валиде-султан в это время тоже было неспокойно. Салиха-султан и шехзаде Сулейман были взяты под крыло самой Махпейкер. Женщина расхаживала по комнате, прижимая к груди маленького наследника, который гугукал поводя глазёнками. Кёсем-султан сидела на софе в полном покое. Властная и величественная, она возбуждала в молодой, ещё только оперяющейся хасеки суеверный страх. Она не делала ни единого движения зря, бровью поводила с таким холодным достоинством, что бросало в пот. Наконец Салиха опустилась на подушки у ног сиятельной валиде. Сулейман по-прежнему был весел и улыбался чему-то своему.

Девушка оказала неожиданно яростное сопротивление. Схватив первое, что попалось под руку (этим оказалась тяжелая подставка для свечи), Ирум замахнулась на янычара. Но Эркин выбил металлическую подставку из ее рук и повалил калфу на пол. Но она явно не собиралась сдаваться. На перекошенном от злости лице двумя углями пылали глаза. Ненависть была в каждой клеточке ее лица. Сквозь зубы Ирум не проговорила, нет, она прошипела, выплевывая слова.
- Не найдут, говоришь? - Эркин ухмыльнулся. - Не волнуйся, даже не зная ее лица, мои львы учуют твою госпожу.
Он чуть ослабил хватку на горле калфы, а затем перехватил ее руки, вжимая их в пол. Наклонив лицо совсем близко к лицу Ирум, так, что он чувствовал ее горячее дыхание, янычар сказал:
- Хюму Шах поймают и убьют. И что тогда будет делать ее верная шавка?

Дворец Айшехан-султан находился в черте Стамбула, но чёрные вести долетели до него с быстротою мысли. Узнав страшное известие, дочь Кёсем-султан велела подать себе красивый красный наряд и приготовить карету. В сопровождении одной служанки и одного аги, она поспешила в главный дворец империи. Подъезжая к главному входу Топкапы, карета остановилась, находясь в двухстах шагах от входа.
  - Султаным, во дворец нельзя въехать. Янычары окружили главный вход.
  - Тогда подъедем к чёрному ходу или же к Хасбахче. Я пойду вместе с Седеф-калфой.
Кучер повиновался, и уже через несколько минут Айшехан не шла, а бежала вместе со служанкой по дворцовым дорожкам. В гарем она попала тоже через чёрный ход. Аги проводили её на тайную лестницу, ведущую на верхний ярцс, к покоям султанш. Первым делом женщина направилась не к валиде, а к Хюме. Причина бунта была известна Айшехан, поэтому она очень бечпокоилась за невестку.
В комнату впустили её не сразу, а лишь тогда, когда убедились, что это, действительно, не янычар. Картина, открывшаяся глазам султанше, была поистине ошеломляющая... В первое мгновение нельзя было узнать, кто в этой комнате сцлтанша, а кто простая калфа.
  - Хюма? Рукийе-хатун? Шивекар? Вы все тыт, вы живы, хвала Аллаху! А где Мурад и Гюльсюм?

В это время Ибрагим находился на террасе возле своих покоев. Чашечка кофе с лукумом и "Шахнаме" - что еще нужно для счастья? Но это счастье прервалось тревожным топотом по коридорам, криками и звоном мечей. Падишах поднялся. К нему спешил совсем молоденький капыджи, на смуглом и безусом лице которого написан неподдельный ужас.
  - Янычары, мой повелитель! Хюма Шах-султан в опасности. Айшехкн-султан хазретлери намерена забрать Ваших жен и детей в свой дворец. Валиде фкёсем-султан находится у себя...
Падишах направился по коридору вслед за чаушем. Повсюду суетились калфы и евнухи, а вскоре показались и янычары. Султан, носивший с собой драгоценный кинжал, ощутил гнев до кончиков пальцев. занеся это грозное оружие, Ибрагим с силой всадил его в грудь ближестоящему аге. затем та же участь постигла второго, третьего. оставшиеся отошли на несколько шагов назад.
  - Неверные, нечестивцы, что за позор! Вы посягаете на жизнь вашего повелителя из-за его баш-хасеки? Молитесь, проклятые, чтобы я не уничтожил всех вас! С дороги!
Султан шел наверх к матери. Перед его умственными очами валиде рисовалась не иначе как сам Азраил...

Валиде расположилась на тахте. Рукой, украшенной драгоценными камнями, она перебирала спелые ягоды винограда. Красные, словно капли крови, которая текла сейчас по коридорам дворца. Крики, приглушенные закрытой дверью, заставляли Кёсем хмуриться. Янычарский бунт начался. Смогут ли "львы" Империи добиться своего? Или новая хасеки - Хюма Шах змеёй ускользнёт от них?
Бледная от страха служанка неслышно вошла в покои великой валиде. Поклонившись госпоже, она дрожащим голосом сказала:
- Валиде султан, янычары взбунтовались. Они рыщут по дворцу, как стая голодных псов.
Кёсем медленно кивнула, но промолчала. Служанка решилась продолжить:
- Здесь небезопасно. Быть может...
Взгляд валиде заставил её замолчать на полуслове.
- Ты боишься? - спросила Махпейкер.
Девушка лишь кивнула.
- Те, кто боятся собак, не смогут победить льва. Иди.
Поклонившись, служанка выбежала из покоев султанши.
- Великая валиде! Султан желает видеть вас! - в дверях стоял евнух.
Кёсем кивнула, давая ему разрешение впустить сына.
Всё ещё продолжая думать о происходящем в коридорах, она съела ягоду. Виноград оказался кислым.

Находившаяся в тех же покоях и в тот же час, Салиха вскочила с места и кинулась к телу повелителя. Лишь одно присутствие духо помогло ей не зарыдать в голос. Султанша подняла глаза на служанок и крикнула:
  - Немедленно зовите лекаря!
Девушки переглянулись. Высовываться из уютных и безопасных покоев валиде в такое время было верхом неразумия. И едва одна из рабынь хотела что-то возразить, как Диляшуб сдвинула брови и прикрикнула на них ещё раз. Одна из девушек осторожненько приоткрыла дверь и, убедившись, что поблизости янычарским духом не пахнет. сквознули наружу. Салиха же осталась позле своего падишаха, читала молитвы и тихо плакала. Она обернулась на Кёсем-султан - та была подавлена не меньше своей невестки.