Чистая, одетая во всё новое, окружённая другими девушками, Нергис шла к покоям шехзаде Алемшаха. Сегодня ей впервые выпала возможность предстать пред светлые очи наследника османского трона. Саадет-калфа, пестовавшая наложниц, шла позади и пристально рассматривала своих юных подопечных, звенящих новыми украшениями и сверкающих нарядами. Одной из них нвнче улыбнётся случай, и хорошо бы, если б это была Нергис-хатун. Как-никак, из всех невольниц она заметно выделялась и ростом, и чертами лица, и пышностью волос. Саадет питала особые надежды, связанные именно с этой девушкой.
  - Навостри ушки, Нергис. - начала женщина, перехватив рабыню за локоть. - Ты сегодня поймала счастливое перо птицы счастья. Не вырони его, в оба гляди. Будь учтивой и скромной в присутствии шехзаде. Только в танце распустись перед ним, как тот цветок, чьим именем тебя госпожа назвала. И запомни: Всевышний улыбается стыдливым, а от высокомерных отворачивается. Если шехзаде выберет тебя, не возносись.
Девушка слушала и мотала на ус. Саадет опекала её пцще остальных, поэтому Нергис старательно запоминала каждое её наставление. За те несколько месяцев, что она провела в гареме, она окончательно овладела турецким языком, который стал для неё уже почти родным, к тому же стала мусульманкой, что открыло ей новые пути и новые краски жизни. Алемшаха она видела лишь издали, но и этого хватило для того, чтобы юное трепещущее сердце распустилось и зацвело.
В покои наследника девушек провели через особую дверь со стороны террасы. Самого Алемшаха внутри не было, поэтому Саадет быстро расставила и рассадила всех рабынь по местам. Музыкантши уселись в глубине комнаты, а девушки-танцовщицы замерли в центре просторных покоев. Калфа приютилась в уголке, но так, чтобы зорко следить за всем происходящим. Наконец в покои вошёл шехзаде, одетый просто, по-охотничьи, и присел у стола, роскошно накрытого и уставленного ароматными яствами. Дробно рассыпался звук дарбуки, отозвался массивный саз, бубен звонко засмеялся где-то в глубине, и танец начался.

О, кто бы знал, каково было Нергис чувствовать, что она почти достигла цели. Поначалу она мысленно вверглась в самую пучину ада, но потом вознеслась в какие-то заоблачные выси (всё так же - мысленно). Ей было сейчас и неловко, и приятно, и стыдно, и необыкновенно весело от осознания того, что сам шехзаде Алемшах заметил её, выбрал среди всех красавиц, которые так хотели попасть в "рай на земле". И вот она здесь, рядом со статным юношей, сидит напротив того, кто, возможно, когда-нибудь станет султаном...
  - Простите, шехзаде хазретлери, мою неловкость и невежество... - начала Нергис и запнулась. Ей не хотелось утомлять наследника своей глупостью и непосредственностью, но девушка просто ничего не могла с собой поделать. Под сердцем шевельнулось пушистое счастье, захотелось плакать и смеяться, какая-то невидимая сила придавала всему телу небывалую лёгкость. Так, говорят люди, чувствует себя человек, у которого в сердце свила гнёздышко первая, самая чистая и искренняя любовь.
  - Кто бы знал, сколько раз я мечтала оказаться рядом с Вами... - продолжила наложница, всё ещё не глядя на своего царственного собеседника. - Но мне всегда напоминали правила, ставили на место... Но вот наконец я тут, что может быть лучше этого?
Только тут девушка осмелилась повернуться и взглянуть в лицо Алемшаху. У шехзаде были красивые карие глаза, в которых читалась любовь к жизни, воля и живой ум, который никогда не дремлет. Нергис чувствовала себя настолько ничтожной и глупой, что просто смешно. Однако раз уж она здесь, то пора бы уже очнуться, вспомнить о том, ради чего она здесь. Саадет-калфа подробнейшим образом намедни растолковывала девушкам, каково их предназначение, говорила, что если хатун будет изящна, умна, учтива и не забудет свое место, то в будущем ей может улыбнуться удача. Нергис решила не дожидаться милостивой улыбки проведения, а устроить своё счастье сама. А для этого нужно сперва закрыться, подобно бутону тюльпана, и раскрываться постепенно, со знанием дела. Пусть шехзаде будет интересно с ней...

Нергис смутилась. Ещё никто в этом дворце не интересовался её происхождением. Со всех сторон ей внушали, что отныне она другая, с другим именем и верой... Собственно, Нергис уже давно свыклась с мыслью, что она и Топкапы - единое целое. Топкапы - это нечто величественное, а она, простая скромная девушка, нежданно попавшая под его своды - всего лишь маленький осколок на одной из стен гарема. Ей суждено слиться с десятками, сотнями таких же она, стать частичкой души этого дворца. И вот сейчас, в этом таинственном полумраке сам шехзаде интересуется её происхождением. Но так ли уж хочется ей открывать свою тайну? Наверное, нет.
Она уже, правду говоря, припоминала родные места уже довольно смутно.
- Я уже давно начала новую жизнь, шехзаде... - скромно произнесла Нергис. Она смущённо опустила глаза и не сразу решилась поднять глаза на благородного наследника. Шехзаде не проронил ни слова.
В это мгновение Нергис абсолютно оправдывала своё имя. Она была бледна и прекрасна, руки чинно сложены, девушка стеснялась притронуться к яствам, лишь взяла кубок с водой и сделала робкий глоток. Ей больше ничего не хотелось. Шехзаде это, наверняка, заметил, но не шелохнулся. Обеим молодым людям всё ещё было неловко. Кому больше? Трудно сравнивать.

Раннее утро. Нергис проснулась от лёгкой прохлады. Она увидела себя лежащей на мягких простынях. Рядом мирно спал шехзаде. Его прекрасное лицо, буквально каждая черта, состоит из счастья и безмятежности. Девушка тихо встала и начала одеваться. Всё случилось. С любовью и робостью, в тишине и безмолвии, радостно и взаимно. Только теперь вчерашняя безродная невольница поняла, ради чего... а точнее, ради кого она живёт.