Нериман и Ирум выбрались на свежий воздух. Был уже поздний вечер, поэтому нарваться на каких-нибудь случайных свидетелей. Весь гарем наверняка уже спал, а бостанджи смотрели на вылазки девушек в сад сквозь пальцы. Как и большинство слуг в Топкапы, их можно было задобрить одним-двумя акче. Неудивительно, что после такого незначительного, но приятного бакшиша, обе калфы беспрепятственно прошли в Хасбахче. Там они остановились у большого розового куста, возле которого их уже ждали. Невысокий темнокожий евнух одобрительно закивал, увидев, что Нериман пришла не одна.
- Ступай к Турхан-султан, Бекир-ага. - едва различимым шёпотом проговорила Нериман. - Скажи, что всё готово.
Бекир коротко кивнул и ящеркой скользнул в направлении ближайшего выхода из сада. Женщины остались вдвоём. Поблизости было ни души, но Нериман боялась говорить вслух, поэтому беседа, завязавшаяся между двумя калфами, велась полушёпотом.
- Теперь ты у меня в долгу, Ирум. - начала Нериман, скрещивая руки на груди. - Я тебя вытащила из темницы, стало быть, ты мне жизнью обязана. Будь моя воля, я бы прирезала тебя прямо там, но наша госпожа не велела тебя и пальцем трогать. Мне интересно, что бы сказал твой янычар, если бы узнал, что ты принесла в подоле? - глаза хатун блеснули недоброй издёвкой. -Надо же, недотрога Ирум, праведница Ирум опустилась до такого...
Нериман не выносила хюнкяр-калфу, а потому всё время пыталась вставить ей палки в колёса. Сегодня был чуть ли не единственный случай, когда она одержала верх над ненавистной Ирум.
- В подземелье ты совсем исхудала... Посмотри на себя, ты как живой мертвец. Половина дворца слышала твои стенания. Как там звали твоего бея? Эркин, кажется? Ай, Аллах... Твой ненаглядный не услышал, не пришёл на помощь... Да и кто б ему позволил проникнуть в гарем...
Женщина прямо-таки наслаждалась ситуацией. Злило её только одно: Ирум никак не реагировала на оскорбления. Впрочем, может быть, она была настолько потрясена, что на время лишилась дара речи? Что ж, это тоже вероятно. Ну и пусть выслушивает правду молча. Нериман не собиралась проявлять сочувствие. Она была уверена, что эта мерзавка ещё легко отделалась. Только бы дождаться появления Турхан-султан... Валиде точно сможет объяснить, почему эта ядовитая гюрза из свиты Хюмы Шах ещё жива.

Турхан, действительно, появилась в саду в сопровождении того самого Бекира-аги. Увидев двух женщин: одну - хорошо одетую и улыбающуюся, вторую - мрачную и растрёпанную. В этих двоих можно было без труда узнать Нериман и Ирум-хатун. Султанша приблизилась к ним и смерила взглядом обеих гаремных надзирательниц с ног до головы. Она не скрывала своего довольства Нериман, так как та выполнила опасное поручение госпожи. Извлечь Ирум из темницы, под носом бостанджи и евнухов, привести в Хасбахче под покровом мрака - это, как ни крути, не каждому по зубам. И хотя Турхан окружила себя очень надёжными слугами, едва ли они сумели бы исполнить её приказание вот так - без сучка и задоринки. А вот Нериман это удалось, и теперь султанша ликовала.
- Значит, вот твоё истинное лицо, Ирум... - обратилась Турхан к бывшей узнице. - Прикидываешься безгрешной овечкой, а сама с янычарами путаешься... Славно, хатун, славно. Скоро о твоих грехах весь дворец узнает. И тогда тебя постигнет такая участь, что ты будешь слёзно умолять Аллаха забрать твою нечестивую душу.
Калфа судорожно сглотнула. Турхан торжествовала: её слова попали в самое сердце. Пусть теперь каждого взгляда искоса боится, пусть страшится любого шёпота за спиной. Когда султанша впервые узнала щекочущую правду из уст Фехми-аги, она не поверила. Все знали Ирум как благочестивую женщину. Потом стала припоминать её частые исчезновения из дворца под различными благовидными предлогами, её возвращения с каким-то измученно-блаженным видом, частые толки девушек о том, что после этих отлучек Ирум запирается в своей комнате и не то плачет, не то смеётся... Теперь Турхан было многое ясно.
- Молодец, Нериман-калфа... - на этот раз хасеки повернулась к своей служанке. - Ты оправдала мои чаяния. Твоя заслуга достойна награды.
С этими словами Турхан сделала едва заметный знак Бекиру-аге. Евнух, низкорослый, коренастый и проворный, приблизился, держа в руках подушечку, на которой дожидался своего часа мешочек, туго набитый монетами. Хасеки взяла его в руки и с небрежным достоинством протянула калфе. Повисла пахучая, наполненная садовым благолепием, тишина.

Отредактировано Турхан Султан (2016-12-25 12:26:41)

Поведение Нериман жутко взбесило бывшую калфу. Ирум всегда была противницей пресмыкания и лизоблюдства, поэтому никогда не позволяла себе подхалимаж в присутствии султаншами - в разговоре с госпожами она была всегда учтива, но не теряла собственного достоинства. Единственной женщиной, перед которой она могла бы упасть на колени, являлась Кёсем-султан, и в ту злосчастную ночь Ирум уже была готова это сделать, но горе так подкосило её, что она просто не сумела и рта раскрыть... А эта подлая Нериман ведёт себя по-шакальи при каждом удобном случае. Эта уж точно предаст. Иншалла, у Турхан откроются глаза, когда эта дрянь примкнёт к кому-нибудь ещё...
Женщина стояла, не глядя ни на султаншу, ни на её помощницу. Её помутившийся взгляд уставился в тёмную траву. Пальцы сцеплены в замок, волосы растрёпаны, платье измято и в пыли... жалкое зрелище, одним словом. Слёз в глазах не было. Так было и тогда, когда в скромный домик Зелихи-хатун нагрянула беда в лице валиде-султан и её старшей невестки. Калфе было уже всё равно, на что обречёт её Турхан. Она знала одно: к этой жестокой султанше она будет испытывать жгучую ненависть. Вот и сейчас это чувство скапливалось в сердце, заставляя открываться самые болезненные рубцы. Из-за Турхан Гюнеш останется без матери, и лишь Аллах знает, что будет с ней дальше...
"Ах, если бы можно было увидеть Кёсем-султан... Я бы бросилась ей в ноги. умоляла бы не оставлять дочку... Она великая женщина, она не бросит девочку умирать... Только бы узнать, что Турхан задумала. Соглашусь на всё, а потом приду к валиде, повинюсь во всём... А ещё с Хюмой-султан свидеться нужно... Она ведь, наверное, ничего не знает, что случилось сегодня. В конце концов, это ведь она помогала мне, когда Гюнеш родилась... Лишь бы её не заподозрили, этого я не вынесу..."