Муаззез в этот день пребывала в добром настроении. Всё казалось султанше каким-то по-особенному приятным, приветливым и милым. Хасеки с утра прошлась по саду, ощутив всю прелесть османской осени. Несмотря на то, что на дворе стоял октябрь, погода была неимоверно хороша для этой поры, и госпоже вовсе не хотелось покидать Хасбахче, хотя и следовало. Муаззез задержалась в саду на несколько минут, приникла точёным носом к любимому розовому кусту, а уж потом отправилась в гарем, освежённая утренним ветерком.
Дальше начался обычный день - один из тысячи таких дней, но Муаззез нисколько не тяготилась обыденностью. Сегодня с её уст не сходила лёгкая улыбка, госпожа припоминала, как в своё время прогуливалась по саду с повелителем, как они любовались новорождённым шехзаде, вспоминали стихи Физули и Ташлыджалы. Жаль, что те дни минули...
Хорошо, что приехала Шехна-султан как весточка из прошлого. Когда умерла Ханзаде-султан, Муаззез искренне горевала, ибо была привязана к госпоже крепкой дружбой. Теперь ей хотелось перенести эти чувства на её красавицу-дочь. Ах, как же она выросла, похорошела, сделалась похожей на молодую чинару в цвету. Пошли ей Всевышний счастливую долю.
- Биннур-хатун, а где мои Ахмед и Рухшах? - спросила женщина, завидев, что в покои скользнула верная служанка. Биннур, крепкая светловолосая девица, коротко поклонилась и ответствовала, что, де, знать не знает, где сейчас шехзаде и его сестра.
- Не смущайся, я просто так спросила. Мне и без тебя известно, что они делают. Повелитель позвал их к себе на полуденную трапезу, только и всего. Говорят, Шехназ тоже там...
На сей раз девушка помотала головой.
- Нет? Тогда позови её ко мне. Давно мне хотелось побеседовать с ней. Она стала такой красивой девушкой, что всякий, кто увидит, окажется в плену её очей.
Третий поклон - и Биннур скрылась за дверьми.
Вернулась она не одна. Шехназ вступила в покои, красивая, стройная, но вся в чёрном, с печальным блеском в глазах. Муаззез встала навстречу девушке и заключила её в объятия.

Трудно было сдержать улыбку, когда в комнате появилась красавица Шехназ. Она была в бесконечность раз более хороша, если бы оделась во что-то яркое. Но на султанше был тёмный траурный наряд, поэтому улыбка сама собой исчезла с лица Муаззез-султан. Приятный разговор, на который она рассчитывала, рисковал просто-напросто не состояться. Хотя недаром во дворце все знают мать шехзаде Ахмеда как женщину очень красноречивую, умеющую убедить даже камень. Поэтому хасеки-султан решила вновь улыбнуться своей юной гостье, что было самое верное в данной ситуации.
- Я уже давно хотела поговорить с тобой, дорогая. - начала Муаззез, слегка обнимая девушку и ведя к длинной, обтянутой красной тканью, тахте. По знаку госпожи, девушки внесли в покои всё то, что способствует задушевному разговору. На первом подносе были чашечки с кофе, турка и кувшины с водой и молоком, на другом - сладости всех видов. Особое место, разумеется, занимал рахат-лукум, непременный атрибут при распитии кофе, так любимого всеми османами.
- Угощайся. - ласково предложила хасеки, едва заметным жестом указывая в сторону яств. - От сладкого и речи становятся слаще, не так ли?
Шехназ слегка улыбнулась. Юное создание, видимо, смущалось от такой заботы, которая, к слову, была совершенно искренней. Муаззез помнила Шехназ ещё совсем маленькой и считала её едва ли не своей второй дочерью. Теперь же ей хотелось взять её под своё крыло, оберегать от грязных интриг, творившихся в этом дворце. Она отлично понимала, что там, в Эдирне, где Шехназ до некоторых пор счастливо жила с матерью, блаженной памяти Ханзаде-султан хазретлери, было намного лучше, не было возможности запятнать себя каким-нибудь грехом, в то время, как здесь, под сводами Топкапы, грех сам караулит человека. Хасеки глянула в обесцветившиеся от печали и скорби глаза своей юной гостьи. Когда, даст Аллах, траур её завершится, эти очи вновь вспыхнут и зачаруют каждого. Покамест от неё, Муаззез, требовалось лишь одно: поддерживать султаншу изо всех сил, не давать её грусти взять верх.
- Когда Айшехан сказала мне, что ты скоро приедешь в столицу, я места себе не находила. Всё гадала, какой ты выросла. И вот я вижу тебя и понимаю, что не одну тысячу сердец ты разобьёшь. Может быть, уже успела разбить, м?
Хасеки лукаво улыбнулась, и от этого робкая Шехназ вспыхнула маковым зарничным цветом, опустила глаза и не была в силах вновь поднять их. Муаззез протянула свою словно из мрамора выточенную руку и коснулась личика девушки.
- Не смущайся, Шехназ, я не хотела тебя обидеть. Я всего лишь хотела сказать, что Османский род должен гордиться такой красавицей, как ты. Расскажи мне, как вам жилось в Эдирне. Писем от вас мы не получали очень долго, а когда узнали, что Ханзаде-султан предстала перед Всевышним, очень опечалились. Турхан даже траур объявила. Спасибо Создателю, что надоумил Айшехан-султан прислать тебе весточку, и вот ты здесь, в Стамбуле. Рассказывай же, я слушаю...
Положа руку на сердце, Муаззез не надеялась на слишком интересный рассказ, но цель её была не в этом. Главное - установить с Шехназ тёплые отношения и не позволить этим змеям дурно повлиять на её невинную натуру. Речь, конечно же, шла о Турхан, Махиэнвер и Эмине.

Лукавая улыбка Муаззез, видимо, разбудила в этой юной собеседнице что-то такое, от чего она пришла в немалое смущение. Разумеется, вдова султана Ибрагима прекрасно знала, что у Шехназ нет никаких подспудных целей, кроме как быть в кругу своих родных. Она, как полнокровная представительница династии Ал-и Осман, она должна быть рядом с братьями и сёстрами, пусть и двоюродными, так что Муаззез поддерживала Айшехвн, ибо после смерти Ханзаде-султан, негоже оставаться вдали.
Кроме того, наблюдательная хасеки успела заметить, что к Шехназ проявил интерес шехзаде Орхан.
- Что ты, родная, я не хотела смутить тебя. Мы все - твоя семья, и ты не должна стесняться. Топкапы - твой истинный дом, от которого ты, увы, отвыкла.
Не мудрено. Муаззез случилось быть в Эдирне всего лишь дважды, а потому природа этих мест ей запомнилась весьма смутно, потому не могла понять тоску Шехназ по тамошней жизни.
  - Кроме того, шехзаде Орхан часто спрашивает о тебе. Видимо, он очень переживает за тебя, милая... - султанша устремила свой взгляд на собеседницу. Орхан, действительно, проявлял внимание к новоприбывшей сестре, и его валиде, по всей видимости, опасалась, что неправильно поймут. Что ж, а почему бы и не подлить маслица в огонь? Если что, никто и не подумает на Муаззез, хотя именно от неё будет исходить маленькая, но щекотливая сплетенка. Султанша понимала, что Махиэнвер далеко не дурочка и сможет повести себя должным образом, да ещё и сына предостережёт. Однако проницательность Муаззез простиралась и до понимания того, что Орхан может и пренебречь словами своей высокочтимой валиде, а этого ей и надо.
Правда, не только Орхан проявлял внимание к Шехназ. Ахмед с недавнего времени тоже стал чрезмерно внимателен и старался не оставлять свою двоюродную сестру, окружая её своей заботой, которая, да простит Аллах, не слишком-то походила на братскую.
"Надо будет сделать Ахмеду строгое внушение, поостеречь его. Иначе это всё обернётся худом для нас всех. Шехназ - девушка очень красивая, немудрено, что наши наследники теряют голову." Султанше припомнилось несколько случаев из прошлых времён, когда сыновья султана брали в жёны своих двоюродных сестёр, например, покойный сын Хюррем-султан, шехзаде Мехмед хазретлери. Его избранницей стала Эсмахан Бахарназ-султан... Муаззез не знала, чем всё закончилось, однако вскоре после брака счастливый шехзаде умер от оспы. А чего стоит никях шехзаде Баязида и Хюриджихан-султан... Его судьба тоже была весьма печальна. Одним словом, такие отношения неугодны не только султану, но и самому Всевышнему. А для Муаззез её единственный сын был дороже всего на свете, и никакая красавица, будь она даже из Османского рода, не сведёт его в могилу своими чарами.

Отредактировано Муаззез-султан (2017-04-23 15:56:00)