Эпоха Безумца и Охотника

    Объявление

    Администрация:

    HOŞ GELDİNİZ

    Добро пожаловать в лучшую из всех держав - Османскую империю, и в столицу столиц - Стамбул. В этих благословенных краях наступили трудные и противоречивые времена, наполненные леденящими душу событиями. Янычарские восстания, разветвлённое преступное общество, произвол пашей и беев, интриги дворца Топкапы и тому подобные вещи - вот что такое Блистательная Порта 1640-1692 годов. Избери свой путь, измени судьбу государства, будь решителен и хитёр, верен султану и правящей династии, и главное - будь всегда на чеку!


    Вернейшие друзья:

    Dragon Age: Rising Интриги османского Востока Великолепный Век: цветы раздора MUHTEŞEM YÜZYIL «Muhteşem Yüzyıl: after Suleyman» «Каково это - играть с тьмой?»

    Ожидаются с нетерпением:

    Нефи Омер-эфенди, Шемспери-султан, Хуричехре-султан, Айше Махзиба-султан, Санавбер-султан, Зекийе-султан, Шехзаде Касым, Шехзаде Баязид, Рухсар-хатун, Зеррин-калфа, Силахдар Мустафа-паша, Ясемин-калфа, Хезарфен Ахмед-челеби, Лагари Хасан-челеби

    В ИГРЕ

    Ближайшие события:
    1642. Родились прекрасные шехзаде - Мехмед, Сулейман и Мурад. Султан Ибрагим сочетался с Хюмой-султан законным браком, что повлекло за собой страшные последствия. В гареме тем временем происходит "падение нравов", а точнее, нрава одной единственной женщины - Ирум-калфы. Принудительное сближение с Эркином-агой, одним из предводителей янычар, положит начало тайным свиданиям, самообману и греху 1648. Смерть Ибрагима Безумного положила начало правлению маленького Мехмеда, который в будущем прославится как Охотник. Валиде Кёсем-султан и Турхан-султан начали скрытую, но страшную вражду. Турхан заключает с Эркином-агой соглашение, которое послужит причиной никяха доблестнейшего из янычар и Гевхерхан-султан. 1660. Шехзаде Эмир принял саблю в присутствии всего войска, пашей и самого повелителя. Теперь пришло время новых завоеваний. По всей империи идут приготовления к походу. Интриги, подлости и хитрости ради собственной выгоды вновь входят в силу. Между шехзаде возникнет соперничество за право наместничества в Стамбуле. Но до похода ещё много времени, и что случится за это время, ведомо лишь Всевышнему.


    Активные участники:

    Информация о пользователе

    Привет, Гость! Войдите или зарегистрируйтесь.


    Вы здесь » Эпоха Безумца и Охотника » Игровой архив » Дервиш и злодейство (4 апреля 1642 года)


    Дервиш и злодейство (4 апреля 1642 года)

    Сообщений 1 страница 7 из 7

    1

    Название эпизода
    Дервиш и злодейство

    Время и место действия
    4 апреля 1642 года.
    Стамбул, Крытый Рынок.

    Суть
    Ханзаде-султан выезжает в народ с многочисленной свитой . Отдалившись в самый дальний угол Крытого рынка, молодая султанша сталкивается с неожиданной опасностью в лице... дервиша. Но избавление приходит довольно быстро.

    Участвуют
    Ханзаде-султан, Султанзаде Мехмед-паша.

    0

    2

    https://forumupload.ru/uploads/0014/54/5c/15/699670.png
    Весна уже вступила в свои права. Стамбул зазеленел под ласковым солнцем, люди оживились и словно очнулись от долгого сна. Очнулся и сам Мехмед, выйдя однажды в город с верными слугами. Сегодня он решил не тревожиться и не думать ни о чём важном, хотя пораскинуть умом было над чем. Взять хотя бы никях с Ханзаде-султан... Паша не разделял энтузиазма валиде, хоть и понимал, какую великую честь ему оказывает глава всего рода Османов. Загвоздка лишь в одном: прошло уже немало месяцев, по Топкапы во всю гуляют слухи о предстоящем браке, а султанзаде так и не видел свою невесту. Валиде-султан несколько раз обещала устроить им встречу, но всё откладывала на потом. Пашу это несколько угнетало, ибо слухи о неземной красоте Ханзаде вполне могли быть преувеличены.
    - Ковры, лучшие ковры в Стамбуле!
    - Шёлковые платки персидской работы!
    - Взгляните, бейзаде, какие у меня светильники. Таких даже у самого падишаха нет.
    И такое на каждом шагу. Сотни людей мелькали перед глазами Мехмеда, Базарный день - праздник для всей столицы, это даже ребёнку известно. В самых людных уголках Капалы Чарши пахло сладостями и кофе. Турки со среднем достатком просиживали халаты до дыр, перемывая косточки соседям, власть имущим и всем подряд. Разговоры были самые заурядные, и султанзаде не считал себя достойным слушать их, хотя иногда и хотелось. Занятно, знаете ли, порой послушать, о чём судачит досужий люд.
    - Вы сегодня так встревожены, паша. - заметил Явуз, верный слуга и оруженосец Мехмеда. Султанзаде только отмахнулся.
    - Задумались о никяхе с госпожой? - бостанджи не унимался. Мехмед лишь кивнул, ни слова при этом не сказав. Явуз понял, что досаждать господину расспросами сейчас не время и не место. На какое-то мгновение султанзаде подумал, что не худо бы прогуляться аж до самой Галаты, шмыгнуть в какую-нибудь мейхану да прильнуть под крылышко черноглазой гурии. Однако эта мысль тоже быстро выветрилась, ибо негоже представителю правящей семьи, пусть и по женской линии, разгуливать по таким непристойным местам. Тем более, что на Крытом Рынке есть вещи куда интереснее. Вот, например, прекрасная женщина в тёмно-фиолетовом одеянии и в высоком хотозе, с двумя служанками, семенящими позади. Что такая знатная хатун делает здесь, среди простого люда? А может, это кто-то из династии? Не Кёсем ли?
    Между тем женщина, на которую обратил внимание Мехмед-паша, шла себе и шла, не оборачиваясь назад. Она отыскивала нищих, что сидели у стен с протянутыми руками и каждого щедро одаривала. Богатую хатун уже облепили оборванные детишки, и та ни одного из них не обделила. Ребята отвечали ей щедрыми пожеланиями вроде "Да будет доволен Вами Аллах!" и убегали. Мехмед и сам не заметил, как ноги его сами стали следовать за незнакомкой.

    +2

    3

    "Что это за жизнь! - думала Ханзаде, собираясь на прогулку. - Сиди себе в четырёх стенах и глаз людям не кажи... Надоело!"
    Султанша уже поправляла перед зеркалом выходной головной убор, когда вошедший ага с поклоном доложил, что карета готова. Женщина кивком дала евнуху понять, что скоро выйдет, а сама, убедившись, что хотоз сидит прочно и, к тому же, очень идёт своей владелице, вышла из покоев.
    В карету она садилась в приподнятом настроении, ибо после смерти Байрама-паши это был всего-навсего второй выезд в люди. Будучи в трауре, Ханзаде считала себя не вправе разъезжать по городу, пусть даже и с благими намерениями. Но паши не стало более двух лет назад, и младшая дочь Кёсем-султан, наконец-то, созрела для выхода в свет. А если точнее - в вакф своей матушки. Впрочем, не худо было бы пройтись и по Крытому Рынку, где всегда много людей, словоохотливых, бойких и довольных этой жизнью (в вакфе, как правило, обретаются сплошь удручённые, обиженные судьбой и вечно печальные рабы Всевышнего, а на Капалы Чарши больше жизнерадостных и весёлых).
    - Как же Вы столько терпели, госпожа? - завела разговор одна из девушек. - Столько времени словно взаперти прожили.
    Ханзаде думала о чём-то своём и ответила не сразу.
    - Когда паша покинул этот мир, я думала, что уйду вслед за ним. Теперь всё иначе. Скоро мне предстоит соединить судьбу с тем, кого я даже не знаю.
    На этом месте султанша спохватилась, ибо негоже было изливать душу перед подданной, пусть даже и очень ценной. Поняв, что госпожа отнюдь не склонна продолжать разговор, хатун тоже погрузилась в молчание. До вакфа Махпейкер Кёсем-султан было не так далеко. Ханзаде пробыла там с полчаса, раздав его обитателям по мешочку с червонцами. Деткам заботливые девушки из свитами раздали сладости, а их матерям - деньги и материю на новую одежду для себя и для чад. Словом, султанша расположила к себе всех, кто жил здесь. Оставалось заехать на Крытый рынок, почувствовать себя в гуще городских событий.
    Рынок кипел, словно чорба в янычарском котле. Люди сновали туда-сюда, подходили к лавкам, приценивались, бранились, обменивались приветствиями. Две незнакомые турчанки кляли друг друга, обвиняя в мошенничестве. Таких цветистых проклятий Ханзаде не слшала ни разу. Однако, она, ничуть не смущаясь, шествовала в гуще толпы, за нею следовали четверо евнухов. На базаре было так людно, что султанша в скором времени совсем потерялась из виду, и аги тщетно пытались разглядеть её. Женщины, дети, торговцы, босяки, янчары, парочка дервишей из какой-то обителей - вот, кто попадался на глаза страже, но султанша словно сквозь землю провалилась.
    Ханзаде даже не сразу заметила, что прошла весь рынок и очутилась в каком-то проулке. Перед нею стоял невысокий дервиш с чёрными усами и бородкой. Он не спешил уступать дорогу представительнице султанской семьи. Лицо госпожи прикрывал тёмный яшмак, так что были видны тревожные глаза. Дервиш недобро ухмыльнулся.
    "Странный какой-то... - мелькнуло в уме женщины. - Не очень-то он похож на слугу Пророка."
    - Кёсем-султан... - тихо и зло проговорил незнакомец и сделал несколько шагов к султанше. Ханзаде замерла.

    +3

    4

    Занятый своими мыслями, паша даже не сразу заметил, что неизвестная женщина куда-то исчезла из поля зрения. Султанзаде переглянулся с Явузом. Верный бостанджи только плечами пожал. В самую последнюю секунду Мехмеду удалось заметить, как за углом скрылся краешек тёмного платья. Визирь инстинктивно пошёл следом за ускользающим видением. Явуз, как верный слуга, поспешил за господином. Проулок, в который завернула красавица (отчего-то паша ничуть не сомневался, что незнакомка была именно красавицей), оказался довольно узким. Мехмед заметил, что напротив женщины встал средних лет дервиш. Борода чёрная, брови густые, глаза кроткие, как у вола, в руках... нож. Паша никогда не видел прежде дервишей с холодным оружием в руках. Что-то тут не вязалось, но раздумывать, что именно, сейчас было нельзя. Времени просто-напросто не было.
    - Ты - Кёсем-султан? - угрожающе спросил опасный незнакомец, поигрывая ножом. Женщина молчала. Видимо, расценив это, как согласие (ибо даже самому неотёсанному крестьянину из Анатолии доподлинно известно, что молчание - знак согласия) и накинулся на беззащитную хатун. Султанзаде среагировал мгновенно: он рванулся на подмогу незнакомой женщине, на ходу вынимая саблю из ножен. Верный Явуз подоспел через секунду, в правой руке посверкивал кинжал.
    - Скверный пёс! - выкрикнул Мехмед, бросаясь на лже-дервиша. К его чести (хотя какая, к шайтану, честь может быть у уличного негодяя?), мнимый служитель Всевышнего не отступил, но успел свистнуть, да так, словно был не скромным дервишем, а разбойником с большой дороги. На свист словно из ниоткуда выскочило шестеро таких же богобоязненных турок в белых простых халатах, лихо подпоясанных для удобства. Все - с саблями наголо, у всех горят фанатичным блеском глаза. Двое против семерых - это, знаете ли, много даже для таких опытных воинов, как Султанзаде Мехмед и его слуга Явуз. Дервиши взяли двух мужчин и бедную турчанку в кольцо. Паша приготовился к смерти от рук фанатиков, но хотел ценой своей жизни спасти хоть одну человеческую жизнь.
    Схватка закипела, когда главарь первым схлестнулся с султанзаде. Рубились они яростно. Неизвестные  убийцы, оказывается, неплохо владели оружием и дрались отчаянно. Но ведь и паша со своим оруженосцем были не гнилым лыком шиты. Явуз успешно уложил двоих. На долю господина пришлись оставшиеся четверо. Паша насмерть зарубил уже троих, черёд был за их атаманом. Сильным ударом ноги Мехмед свалил дервиша на землю, склонился над ним и схватил за горло.
    - Говори, нечестивец, кто тебя послал? Кто точит зуб на Кёсем-султан? Отвечай!
    Каким бы яростным рубакой ни был главарь этой шайки, но телом он был хлипок, худощав и не мог дать отпор паше.
    - Эту тайну, я унесу с собой в могилу. - просипел благообразный эфенди, бледнея, а затем и вовсе синея на глазах. Мехмед его уже не держал, так что это не было следствием удушения. Ага закряхтел, на губах выступила кровь, две червлёные струйки вытекли из ноздрей, тело свело судорогой, и через секунду перед пашой лежал самый что ни на есть труп. Явуз, поняв, что случилось нечто недоброе, подошёл и, не чинясь, запустил руку за пазуху покойника. Извлёк он оттуда маленький пузырёк, принюхался, посмотрел на свет и покачал головой.
    - Это яд, господин. Подозреваю, все эти мерзавцы были готовы умереть, если бы не исполнили задуманного. Интересно, кто за ними стоит?
    Паша не удостоил слугу ответом. Вместо этого он направился к спасённой женщине, которая, как вкопанная, стояла у стены и не шевелилась. Только теперь Мехмед увидел её глаза. Большие, выразительные, в них читался немой ужас.
    - Вы в порядке, ханым-эфенди? - участливо спросил султанзаде, делая шаг к турчанке.

    +3

    5

    - Ты - Кёсем-султан? - тихо и глухо раздалось прямо перед султаншей. Это был даже не вопрос, а, скорее, утверждение. Дервиш был уверен, что перед ним стоит сама валиде-султан. Ханзаде чувствовала, как язык прилипает к гортани, нежные ладони покрываются потом, словно у ученика столяра, которому мастер дал задание сколотить первый в жизни стул или ящик для перевозки. А ещё и этот нехороший холодок вдоль позоночника... Султанша не отступала, она стояла, как вкопанная, чувствовала, как её стопы срастаются с землёй. Дервиш тоже стоял, пристально, со звериным огнём в глазах рассматривал женщину. Те несколько шагов, которые он сделал до этого, казались жалким расшаркиванием. Теперь он стоял! Стоял, а Ханзаде чудилось, будто он приближается к ней. Несколько бесконечных мгновений дервиш пытался вытащить глазами из души султанши что-то сокровенное, будто искал ответа на свой простой и ясный вопрос, потом выхватил кинжал и, держа его наготове, остриём вниз, приготовился к нападению. Госпожа в ужасе замерла, кровь застыла и превратилась в твёрдый красный гранит. Ещё мгновение, и он, как полоумный, кинулся на беззащитную дочь Кёсем-султан.
    Удар пришёлся бы в самое сердце или хоть пониже, под левое ребро, если бы не шум сзади, топот и мелькнувшая перед испуганными глазами султанши, мужская фигура. Кто-то высокий и сильный с отчаянной храбростью ринулся на помощь. Ещё один силуэт, у него - высокая шапка бостанджи... Кто это, что за люди, как здесь оказались и по чьему наущению вызвались прийти на выручку, Ханзаде гадать не приходилось. Она нашла в себе силы отойти к стене и наблюдать, как двое расправляются с... ах, если бы с одним. Дервиш успел оглушительно свистнуть, и из ближайших домов в проулок выскочили ещё шестеро. Все - с дикими лицами, перекошенными то ли от злобы, то ли от жажды совершить некое богоугодное дело... Звон оружия, рычание раненных, звук падающих тел, всё это приводило Ханзаде в трепет, доводило до лихорадки. Всё тело женщины тряслось, она всем корпусом прислонилась к стене. Приспешники "служителя веры" уже были мертвы, когда незнакомец, тот, первый, приступил к зачинщику этой резни. Он тряс его, клял и бранил, выпытывал имя того, кто стоит за этим злодеянием, кому на руку смерть Кёсем-султан. Дервиш только и успел произнести что-то о тайне, которую он уносит с собой в могилу. Дальше Ханзаде не могла смотреть и слушать. Последнее, что она увидела - это страшное, посиневшее, с тремя кровавыми струйками изо рта и ноздрей, подлого убийцы. В себя её привёл ласковый голос спасителя.
    - Цела. - коротко, срывающимся голосом, ответила Ханзаде. Ноги у неё подкашивались, она тут же сомлела бы, упала прямо на руки незнакомцу, но усилие воли не отпускало рассудок и сознание, и султанша всё ещё достаточно крепко стояла на земле. Протекла долгая минута. Женщина часто дышала, словно от долгого бега, сердце колотилось, как бешеное, свет застила отвратительная пелена. Ханзаде прижала руки к лицу и не могла отнять их от глаз. Сделала это лишь тогда, когда ей стало душно. Она порывисто сдёрнула с себя вуаль, забыв всякие приличия. Дышать стало вольнее, только теперь женщина начала понимать, что опасность грозит не ей, а матери, валиде, Кёсем-султан!
    - Валиде... моя валиде, она в опасности... надо, надо возвращаться... - зашелестела султанша одними губами, словно творила молитву или накладывала на себя оборонительный заговор, как делала повитуха, которая пришла когда-то в их с покойным Байрамом-пашой дворец, чтобы разрешить мучившуюся госпожу от бремени. Женщина читала заклинание, чтобы оградить себя, весь дом и роженицу от злых духов. Заговор не подействовал: ребёнок родился полумёртвым и не прожил даже суток. А сейчас не понадобилось никаких молитв, Всевышний сам послал спасение, послал крепкую мужскую руку и твёрдое плечо.

    +2

    6

    Короткий ответ женщины заставил пашу вздохнуть с облегчением. Видимо, своим богатым одеянием и статью незнакомка здорово сбила с толку злоумышленников, раз они приняли эту хатун за саму валиде. Но вот то, что сорвалось с уст неизвестной турчанки через несколько мгновений, заставило Мехмеда закоченеть на месте. "Моя валиде"? Валиде... Неужели перед пашой и его помощником стоит женщина из великой и славной династии Османов? Вот так случай... Спаси Аллах и помилуй ещё раз пережить такое. Своими глазами видеть, как на одну хатун нападают семеро, спасти её своими руками, а потом понять, кого спас... Тогда понятно, почему незнакомка одета так роскошно и отчего дервиши посчитали её Кёсем. Объяснялось многое, оставалось только узнать имя. Может быть, перед пашой стоит фаворитка падишаха? Но с какой стати фаворитки говорить "моя валиде"? Значит, спасена одна из дочерей Кёсем-султан. Вот это  - уже серьёзно.
    - Как... как Ваше имя, госпожа? - при этих словах паша застыл перед женщиной в поклоне.
    Явуз тоже склонился, как подобает всякому подданному. С пару секунд оба мужчины не смотрели на спасённую султаншу, потом паша отважился поднять на неё глаза... и оцепенел. Женщина была очень красива, с белой, почти мраморной кожей, алыми сочными губами и большими тёмными глазами. Брови и ресницы густы и черны, волос не видно, но сильный порыв ветра в следующую секунду явил миру роскошную чёрную прядь. Явуз целомудренно уставился на свои сапоги, а вот Мехмед смотрел на красавицу, как заворожённый...
    "Аллах милосердный, на твоей земле такая красота, и есть кто-то, кто смеет поднимать на неё руку! К тебе сейчас явятся семь грешных душ - покарай их так, чтобы никому не повадно было совершать нападение на таких, как она!" - думал султанзаде.
    - Эти негодяи приняли Вас за Кёсем-султан, - продолжил паша, видя, что султанша всё ещё никак не оправится от потрясения, - очевидно, нападение подстроено. Кто-то знал, что наша валиде сегодня отправится в город, и расставил засаду. Позвольте проводить Вас. Где Вы оставили карету?
    Не успел паша докончить вопрос, как раздался быстрый топот нескольких пар ног. Девушки и евнухи бежали к проулку чуть ли не наперегонки. Паша окончательно убедился, что перед ним женщина из султанского рода.
    - Ханзаде-султан! Ханзаде-султан, госпожа, Вы живы, Аллах уберёг! - причитали служанки, подбегая к своей хозяйке. - Небеса да не оставят Вас, эфенди.
    Последнее, судя по всему, адресовалось Мехмеду-паше. Тот сконфузился и не знал, что ответить. Он приказал агам возвращаться к экипажу, а сам подал руку султанше, которая всё ещё не произнесла ни слова, и повёл её к карете. Девушки указывали дорогу, а верный Явуз выступал в роли телохранителя.
    Ханзаде-султан... Вот, значит, как зовут эту госпожу. Младшая дочь валиде, красавица, вдова Байрама-паши, да примет небо его честную душу. Она невероятно красива и очень похожа на мать. И её так идут тёмные ткани... Мехмед встряхнулся: ему не годилось лелеять грешные мысли о такой женщине. В суматохе и вихре всего пережитого султанзаде даже не осознал, что... Да ведь... Визирь чуть не остановился вместе со своей спутницей, его буквально осенило. Он ведь только что спас свою суженную, свою будущую супругу! Вот где привёл Бог увидеть её лицо... О, эта встреча никогда не сотрётся из памяти.
    - Господин мой, - Явуз прервал радужные мысли паши, который уже начал про себя возносить хвалу Всевышнему за счастливый случай, - как Вы думаете, из какой обители были те паршивцы? Не иначе, из дергяха Абдулмеджида Сиваси, а...
    - Не здесь и не сейчас, Явуз. Ханзаде-султан должна успокоиться, а ты нагнетаешь. Поделишься своими мыслями потом, ясно?
    Меж тем они уже дошли до кареты. Время было прощаться.

    +2

    7

    Первое потрясение прошло, и Ханзаде уже позволила себе оглянуться и рассмотреть место, в котором очутилась. От страха султанша даже не придала значения, какие трущобы начинаются в одном из концов базара... Просто ужас, куда могут занести человека ноги, а всё из-за его доброго и чуткого сердца! Вот тебе и доброта, вот тебе и чуткость - семеро дервишей с ножами чуть не убили представительницу династии!
    Наконец-то испуг почти совсем отступил, Ханзаде отошла от стены и с благодарностью взглянула на спасителя. Далеко не старый, высокий, с умными большими глазами, одетый очень изысканно, мужчина показался госпоже очень приятным. Она прежде никогда не видела его и ничего о нём не могла слышать. Сердце отчего-то сильно забилось, живот наполнился тысячами летящих мотыльков, глаза вспыхнули искренней благодарностью.
    - Ханзаде-султан! Ханзаде-султан, госпожа, Вы живы, Аллах уберёг!
    Голоса и топот десятка ног заставили султаншу отвлечься от своих мыслей о незнакомом бее, который так кстати поспешил на помощь. К Ханзаде со всех ног неслись рабыни, наперебой причитая и вознося благодарственные молитвы Творцу за милосердие. Девушки окружили госпожу со всех сторон, одна из них уже ловила руку хозяйки, чтобы сделать успокаивающий массаж пальцев и запястья. Султанша бормотала служанкам что-то невнятное, стараясь заверить их, что опасность уже позади. Когда девичий испуганный лепет стих, Ханзаде вновь задумалась о том, кому обязана жизни. Не бей, но, наверное, бейзаде, судя по возрасту. Впрочем, во всей этой суматохе разве кого-то интересовало то, сколько этому господину лет?
    "Какой красавец... - думала Ханзаде, украдкой взглядывая на незнакомца, - столько стати и благородства в лице, он, наверное, сын знатных родителей. Надо рассказать о нём валиде, она щедро наградит его - может быть, окажет ему протекцию во дворце, а там, глядишь, и помолвку с этим Мехмедом-пашой признают недействительной... Наверняка мой жених во многом уступает этому бею в красоте и ловкости. О, Господи, Ханзаде, что ты творишь, о чём думаешь! Ты ведь любила Байрама-пашу, он погиб, стал шехидом, сейчас смотрит на тебя с небес, а ты..."
    Внезапно Ханзаде перевела взгляд на бостанджи. Мужественное лицо слуги внушало доверие, и женщина заметила, что ага явно смущается в присутствии стольких женщин. Раз бейзаде имеет своего личного бостанджи, значит, он не просто богач, а кто-нибудь из государственных мужей. Паша, не иначе. Но кто? Ханзаде, конечно, знала кое-каких визирей по именам, с некоторыми даже разговаривала: когда пришло известие о том, что Байрам погиб в решающей битве за Багдад, султанша вызвала некоторых из его друзей и попросила позаботиться о том, чтобы все бедняки Стамбула были накормлены и обеспечены жилищем за счёт госпожи. Паши, все, как один, поддержали вдову. Они выполнили все наказы султанши с великим усердием, всюду прося молиться о душе усопшего и о Ханзаде.
    Между тем паша (отчего-то у госпожи больше не оставалось сомнений, что незнакомец носит именно этот титул) бережно взял спасённую за руку с намерением сопроводить до экипажа. Ханзаде не сказала больше ни слова, просто подала руку и позволила провести её к карете. Всю дорогу спутники шли молча, не оглядывались друг на друга. Всё выглядело чинно и благопристойно. Только бостанджи донимал хозяина своими предположениями. Из ответа паши, Ханзаде поняла, что агу зовут Явузом, но что ей с того! Её интересовало имя спутника. Пройдя в другой конец базара, все остановились возле кареты. Султанша сочла своим долгом лично поблагодарить избавителя:
    - Не знаю, как Вас зовут и что привело Вас в тот закоулок, но знайте: я благодарно Вам до конца жизни. Скажите, кто Вы?
    - Госпожа моя, это счастье, что Вы живы! - тут же вмешалась самая услужливая из девушек. Ханзаде немножко рассердилась, что хатун перебила хозяйку, но смолчала. - Аллах да не обойдёт Вас местом в раю... Султанзаде Мехмед-паша.
    Последнее было выговорено с нарочитой паузой, и вот тогда султанша поняла, для чего именно рабыня встряла в разговор. Какая умница!
    - До встречи, паша. - произнесла женщина, которой евнухи уже помогали садиться в карету.
    https://forumupload.ru/uploads/0014/54/5c/15/374405.png

    +3


    Вы здесь » Эпоха Безумца и Охотника » Игровой архив » Дервиш и злодейство (4 апреля 1642 года)