Фатьма-султан шла по коридору, направляясь в сторону покоев своего младшего брата султана Ибрагима. Из-за колонны бесшумно вышла Рефия-хатун, верная служанка Фатьмы, и отвесила учтивый поклон. Султаншу снова обуял приступ гнева, как несколько минут тому назад, когда Фатьма мирно беседовала со своей старшей сестрой Айшехан и любимой племянницей Исмихан Кайёй, приехавшей вместе с Фатьмой из Манисы. Беседа протекала достаточно благополучно до того момента, когда в покои Айшехан не зашла Рефия-хатун с неприятными известиями. Настроение Фатьмы-султан тут же упало, но когда она вышла из покоев, сам воздух которых показался ей под конец душным и тяжёлым, она будто бы вздохнула свободнее, ведь ей предстояла встреча с братом, которого она любила и почетала, кажется, больше, чем всех своих сестёр, вместе взятых. Однако теперь всё начиналось снова.
Султанша повелительным жестом остановила служанку, которая стояла перед ней, смиренно опустив голову. Видно было, что она боялась свою госпожу и в то же время любила и уважала её.
- Что это значит, Рефия!
Эти слова, эхом отразившись от каменных стен, прозвучали немного резче, чем хотелось бы султанше, но она не стала обращать на это внимание и продолжила:
- Что тебе сказала моя матушка? Ты что же, решила перейти к ней в услужение и оставить меня? Так распорядилась моя валиде?
- Ах, нет, госпожа моя, что вы, - залепетала Рефия, - она всего лишь хотела предложить мне более высокую должность, как я поняла.
- Много ты понимаешь, - произнесла Фатьма со злой усмешкой на устах, которая в полумраке коридора показалась Рефие зловещей. - Если хочешь стать служанкой моей валиде, иди, я тебя не держу, но ты могла, по крайней мере, сообщить мне об этом сама, без свидетелей. Но ты же сделала это нарочно в присутствии моей сестры и племянницы. Не пытайся меня обмануть, хатун, я вижу тебя насквозь! А теперь слушай меня внимательно и хорошенько запомни всё, что я тебе сейчас скажу. Если я когда-нибудь узнаю, что ты ведёшь двойную игру, или если ты окажешься хотя бы даже малейшим образом причастна ко всему этому, однажды утром ты не увидишь рассвета. Наши с валиде дела тебя касаться никак не должны, если она так решила, что ж, значит, так тому и быть, её решения я оспаривать не в силе. Наверняка за всем этим что-то кроется, над этим мне ещё предстоит подумать. А сейчас иди и постарайся не попадаться больше мне сегодня на глаза, ты поняла меня!
И с этими словами Фатьма-султан прошла мимо остолбеневшей, растерянной и ничего не понявшей хатун. Перед самыми дверями покоев повелителя султанша остановилась и придала своему лицу радостное выражение, настроение её быстро улучшалось.
Стражники, завидив султаншу, поклонились и расступились перед ней. Один из них доложил повелителю о приходе госпожи и пропустил султаншу внутрь.
Султан сидел за столом, заваленным какими-то бумагами, но когда Фатьма-султан вошла в покои, он встал и устремился к ней. Его лицо светилось радостью, а на устах играла хорошо знакомая с детства довольная улыбка. Ибрагим радовался, как ребёнок, появлению сестры. Фатьма воскликнула:
- Кардышим, хюнкярым, как я рада тебя видеть! Я так долго ждала того мгновения, когда приеду во дворец и обниму всех родных мне людей! И вот этот миг настал. Я очень соскучилась по дворцу, по родным местам. 10 лет прошло с тех пор, как я с моим покойным мужем уехала в Манису, а ты совсем не изменился.
Фатьма была права, её возлюбленный брат ничуть не изменился, только на лице начали проступать еле заметные морщины, и иногда словно бы какая-то тень набегала на его чело, но потом так же внезапно исчезала, подобно морской волне, набегающей на берег и стремительно уносящейся прочь.
Они вместе с братом вышли на балкон, и взгляд Фатьмы невольно устремился вдаль, туда, где морская гладь сливается с горизонтом, и всё море в такие минуты кажется бесконечным, как сама вселенная. От восхищения султанша даже на мгновение закрыла глаза. Она всегда любила подолгу смотреть на море, и всё время оно казалось ей разным, не похожим на то, что было вчера или несколько дней назад. И словно бы не было тех бесконечных десяти лет, словно она всегда стояла вот так, рядом с братом, в небе резвились чайки, призывно крича что-то, далеко внизу море напевало свою вечную, печальную песню, а балагур и весельчак ветер задорно подхватывал эту песню и разносил далеко-далеко по свету.
Наконец, султанша оторвала взгляд от морской дали и обратилась к султану:
- Я должна извиниться перед тобой, ведь всё это время я не подавала о себе никакой весточки. Но на то были причины, о которых я поведаю в другой раз, теперь же всё изменилось, после смерти Сулеймана-паши дворец в Манисе стал мне ненавистен и я решила вернуться в столицу вместе с моей племянницей Исмихан Кайёй. Она уже стала настоящей красавицей, ты её не узнаешь. Она тоже скоро навестит тебя.
Султанша замолчала, давая возможность высказаться повелителю. Тёплый ветер повеял в лицо Фатьмы, принося с собой солёный запах водорослей и морской свежести. [AVA]http://s5.uploads.ru/U07n4.jpg[/AVA]

Отредактировано Фатьма Султан (2018-02-07 21:15:24)

Когда брат говорил, Фатьме-султан казалось, что все птицы и звери, все насекомые и другие живые существа должны в тот же миг умолкнуть, чтобы не нарушать ту гармонию звуков и слов, которую выстраивал Ибрагим. Нет, всё-таки он изменился и довольно сильно! Его голос стал более уверенным и сильным, а все его движения порывисты, но, вместе с тем, не лишены царственной грации и мужества. После смерти султана Мурада Ибрагим словно расцвёл, словно дикий цветок, и, безусловно, силу ему придавала великая валиде Кёсем-султан, однако теперь Ибрагим уже вполне справлялся с возложенным на его плечи бременем власти и без помощи валиде. Однако то, что ему пришлось пережить в детстве, тот страх, сковывавший его каждый день и каждую минуту, не оставлявший его даже во сне, - всё это сказалось и на его здоровье, и на его отношении к окружающим его подданным и родным. Фатьма знала о жутких, часто беспричинных приступах, которые случались с её братом. Правда, сейчас они бывали с ним очень редко, но всё же когда они происходили, всем становилось не по себе, в такие минуты жутко и страшно было смотреть на султана. Он старался сдерживать свою ярость и гнев, но иногда он не мог держать себя под контролем, и тогда даже самые близкие люди терялись, не зная, что делать и что предпринимать. Фатьма слышала, что во время одного из таких приступов безумия султан причинил боль своему маленькому шехзаде Мехмеду, о чём потом очень жалел и раскаивался. Что стало тому причиной, султанша не ведала, она жалела лишь, что не присутствовала в тот момент рядом с братом, ибо она всегда утешала и успокаивала его во время таких приступов.
Вдруг Фатьма заметила, как внезапно побледнел Ибрагим. Рот его немного приоткрылся, он опёрся о балюстраду, на секунду взгляд его потускнел. Фатьма не на шутку испугалась за брата, с ним редко случался приступ средь бела дня. Но что стало этому причиной?
- Ибрагим! Ибрагим!, - позвала султанша встревоженно. - Ты слышишь меня, Ибрагим!
Султан открыл глаза и выпрямился. Взгляд его снова стал осмысленным, а рука больше не сжималась, судорожно ища опоры. Ужас охватил султаншу. Она уже хотела было позвать лекаря, но султан убедил её в том, что с ним уже всё в порядке и в помощи лекаря он не нуждается. Понемногу Фатьма успокоилась. Султан весело, с прежней живостью заговорил о Кайе. Теперь султанша совсем расслабилась и успокоилась. Она сказала:
- Да, Исмихан уже стала совсем взрослой. Уверена, она ещё ни одно сердце разобьёт, да вот только пока любовь ещё не успела поселиться в её душе, а её огненные стрелы ещё не пронзили её сердца. Я очень привязалась к ней за все эти годы, проведённые в манисе. Да и она нашла во мне советчицу и друга, она всегда делилась со мной своими переживаниями и тайнами, она открыла мне сердце и душу. Дай Аллах, чтобы она встретила настоящую любовь, дай Аллах, чтобы супруг оказался искренен и честен с ней, не опорочил бы её имя и достоинство. А я, в свою очередь, позабочусь о том, чтобы так всё и было, конечно, и без решения валиде тут ни в коем случае не может обойтись. Но сама Кайя пока об этом не думает, она наслаждается жизнью, радуется каждому мигу, вдыхает полной грудью счастье и радость любви и заботы о ней близких. Сейчас, когда она вернулась в родной дворец, рой полузабытых воспоминаний, должно быть, теснится в её голове, и воспоминания эти не всегда счастливые. Надо сделать всё, чтобы ей не было скучно во дворце, надо её как-то отвлечь от грустных мыслей, устроить праздник в гареме, вывести на прогулку куда-нибудь в окрестности Стамбула. Уверена, скоро, очень скоро она перестанет грустить и сможет насладиться светом радости и любви.
Султанша замолчала, обдумывая дальнейшую тему для разговора. Наконец, она сказала:
- Однако давай теперь поговорим о тебе и о твоей семье. Я слышала, тебе пришёлся по вкусу мой подарок, который я подарила тебе несколько лет тому назад, настолько, что эта прелестная хатун смогла всего за несколько месяцев завладеть твоим сердцем и подарить тебе двоих детей. И это не удивительно, у этой девушки страптивый нрав и острый ум, да и к тому же она красавица, а я знаю, как ты падок на женскую красоту.
Султанша звонко рассмеялась, повелитель тоже не мог сдержать улыбки. Бледность совсем исчезла с его лица и улыбка снова засияла на его устах. Фатьма-султан была счастлива.[AVA]http://s5.uploads.ru/U07n4.jpg[/AVA]

Впервые за всё время беседы с братом Фатьма-султан смутилась и опустила взгляд. Ибрагим, сам того не желая, расшевелил в душе Фатьмы целый сонм забытых воспоминаний, не осуществлённых надежд. Она понимала чувства Ибрагима. Конечно, Фатьме безумно хотелось, чтобы у неё был ребёнок, но за все эти десять лет первоначальная неприязнь к Сулейману-паше не только не исчезла, но стала понемногу возрастать с каждым днём, и иногда даже она сама не могла отдать себе полного отчёта в том, за что она его так не любит. Ведь, в сущности, ей он ничего плохого не делал, наоборот, любил без памяти, одаривал дорогими вещами, шелками и мехами, но ей, как она думала, всё это было совсем не нужно. Супруг не жалел ради неё никаких средств, исполнял малейшее её желание, казалось бы, чего ещё желать! Но Фатьма не могла избавиться от чувства какого-то, непонятного даже ей самой, омерзения, преследовавшего её с самого первого дня, а точнее ночи, замужества, когда за молодыми супругами закрылась дверь в спальню. Уже пройдя через три замужества, познав радость материнства и горе от потери беззащитных малюток, Фатьма-султан относилась к новому замужеству с осторожностью и даже с опаской. Ей не хотелось, чтобы и в этом браке её постигла та же участь, не хотелось снова потерять своих детей. Поэтому как только Сулейман-паша попытался в первый раз к ней прикоснуться, она с гордым и неприступным видом на лице объявила ему, что будет допускать его к себе только тогда, когда сама этого пожелает, а если он будет противиться такому ходу вещей, она в тот же миг расторгнет с ним брак. Сначала обескураженный таким поведением жены паша не поверил ей, принялся её уговаривать, тогда Фатьма прибегла к хитрости. Она взяла в одну руку нож, а в другую кольцо со спрятанным в него ядом, и сказала паше так:
- Если вы не верите мне, если не намерены исполнять мои требования, то я прямо сейчас зарежу вас, а сама выпью этот яд. Выбирайте, паша! В ваших руках сейчас находится моя и ваша жизнь.
С тех пор Сулейман-паша не смел приближаться к султанше даже на расстояние выстрела, до тех пор, пока она сама этого не пожелает. Но с течением времени она стала желать этого всё реже и реже, так что, в конце концов, их супружеская жизнь почти совсем сошла на нет, паша начал чахнуть день ото дня от неразделённого чувства, однако он не торопился заводить себе кого-то на стороне, оставаясь верным и преданным своей супруге, ослеплённый любовью к ней; он всё ещё питал надежду, что когда-нибудь его супруга, в конце концов, сменит гнев на милость. Глупец!
Слова брата вернули Фатьму к действительности. Она тряхнула головой, чтобы отогнать от себя дурные мысли и воспоминания, и её золотистые локоны тонкими блестящими паутинками рассыпались по плечам.
- Повелитель, - произнесла Фатьма, стараясь, чтобы её голос звучал как можно жалостнее и печальнее, - я так же, как и вы, все эти годы ждала и надеялась, что у нас с Сулейманом-пашой появится, наконец, ребёнок, однако великий Аллах не внял моим молитвам, он не пожелал, чтобы я вновь испытала радость от появления на свет младенца, не захотел, чтобы я просыпалась каждый день с ни с чем не сравнимым чувством счастья и покоя. Хотя я много раз представляла себе, как беру на руки этот крохотный, кричащий комочек, свою плоть и кровь, но всевышний знает и ведает больше, чем мы, и мы не смеем противиться его воле.
Султанша замолчала, и невольные слёзы сами показались на её ресницах. Когда она затуманенным взором взглянула на султана, то и он еле сдерживал накатившие слёзы. Эффект от слов Фатьмы был слишком велик, по всей видимости, она перестаралась с интонацией, и теперь стояла, не в силах придумать, как ей исправить положение. Наконец, она сказала:
- Простите, повелитель, что я так опечалила вас! Мне и самой становится грустно, когда я начинаю думать обо всём этом. Однако поговорим о чём-нибудь более радостном и весёлом. Я недавно навещала некоторых ваших хасеки, заглянула и к Шивекар-султан, мне очень понравился её маленький шехзаде, а маленькая султанша - просто прелесть! Хочу на днях навестить Турхан, я слышала шехзаде Мехмед уже начал изучать персидский алфавит и делает большие успехи в учёбе, хотя ему всего четыре года! Иншалла, из него получится достойный наследник престола и храбрый воин.
Султанша улыбнулась. Ибрагим остался доволен словами сестры, он тоже улыбнулся и приготовился ответить ей. Обстановка постепенно начала разряжаться и стала спокойнее. Теперь можно было вздохнуть свободнее и продолжать наслаждаться приятной беседой.  [AVA]http://s5.uploads.ru/U07n4.jpg[/AVA]