В саду было по-весеннему свежо. Пейкан не могла отказать себе в удовольствии вновь взять в руки меч. Мурад отправился с повелителем на верфи, а раз извечного поединщика нет во дворце, то надо искать кого-то другого. В голову султанши забрела безумная идея - разубедить Атике в том, что владеть мечом для девушки это всё равно что совершать нечто непристойное. Сёстры вышли в сад, где и приступили к тренировке. Атике старалась изо всех сил, но у неё никак не получалось совладать с мечом. То есть, поднять-то она его подняла, а вот сделать выпад уже не могла. Ей то было стыдно, то тяжело... словом, занятия закончились тем же, чем и начались. Пейкан вволю повеселилась, глядя, как сестрёнка пытается сделать замах, но руки у неё были слишком тонкие, чтобы удержать оружие. Наконец, Пейкан просто-напросто махнула рукой. Атике не разубедишь и не перевоспитаешь. И пусть - в конце концов, всегда есть Мурад, которые гордится увлечением сестры.
Вернувшись в покои, обе султанши чувствовали усталость, но были довольны. Всю дорогу до дворца они шутили, смеялись, острили друг над другом, и им было так весело вместе, что Пейкан даже порадовалась отсутствию брата.
"Вот и пусть сидит на верфях. У меня появилась ученица, пусть и никудышная." - думала Пейкан. В покоях хорошее настроение и эйфория после весёлой прогулки стали понемногу отступать. Атике всё никак не могла выровнять дыхание после потешной тренеровки, а Пейкан снисходительно поглядывала на неё. Лицо у султанши взмокло, волосы растрепались, но по ней было видно, что занятие удалось. Держать меч она не научилась, зато хорошо провела время. А это - главное.
- Ну уж нет, - весело отозвалась Пейкан на замечание сестры, - дралась бы с Мурадом почём зря... Хотя, я и так с ним дерусь.
И девушка звонко рассмеялась, опрокидываясь на мягкие подушки. Правым глазом она заметила, что Атике с тревогой разглядывает свои пальцы и шипит сквозь зубы от боли. Пейкан встревожилась и выпрямилась.
- Дай-ка... - произнесла султанша, разглядывая ладонь Атике. На пальцах появились мозоли. Рукоять меча была шершавой, а нежные ручки сестры были непривычны к этому. Неудивительно, что уже после недолгого занятия... впрочем, даже не занятия, а ребяческой забавы, пальцы покрылись мозолями. - Больно?
Атике кивнула.
- У меня есть хорошая мазь. После неё руки - нежнее шёлка. Только ею и спасаюсь, а то валиде заругает.
С этими словами девушка встала и, подойдя к шкафу, вытащила баночку. Вновь подсев к сестре, Пейкан начала мазать ей руки. Атике глядела на неё благодарными глазами, словно сестра избавила её от нестерпимых мучений.
- Мы с Мурадом слушаться не привыкли. - весело продолжала Пейкан, отставляя мазь в сторону. - Но Орхан нас за пояс заткнул в непослушании.
Тут только Пейкан заметила, что Атике построжела. Весёлость слетела с её лица в какое-нибудь мгновение. Султанша забеспокоилась: уж не сказала ли она чего-то обидного?

Пейкан всерьёз задумалась на словами Атике. Она никак не ожидала, что весёлая прогулка в саду закончится вот так. Разговор о братьях зашёл совершенно неожиданно. Возможно, сестра права. Орхан слишком замкнут и раздражителен, а Мурад не таков. Хотя тут сравнивать неуместно.
- Мы с Мурадом всегда росли вместе. - начала Пейкан. Она тоже сделалась серьёзной. Облокотившись на спинку софы и подперев голову рукой, она засмотрелась в окно. - Чтобы он не скучал со мной, я с детства разделяла его игры. Всё, что мы делали, делали вместе, будь то уроки или детские шалости. Он никогда и ничего не скрывал от меня... как и я от него.
В том, что Пейкан сейчас стократ легче, Атике была категорически неправа. С Мурадом в последнее время тоже стало происходить что-то непонятное. Он любил выходить в город, но всегда делал это в сопровождении стражи, теперь он стал покидать дворец и выходить в люди совсем без охраны, рискуя нарваться на какую-нибудь неприятность. Пейкан тревожилась за брата, умоляла взять с собой хотя бы её, но Мураду хватало одного взгляда, чтобы дать ей понять: просьбы неуместны, он уйдёт один.
Разговоры с шехзаде тоже ни к чему не приводили. Он всякий раз переводил беседу на что-то отвлечённое, занимал сестру мечтами о походе, о возможности проявить себя перед повелителем. Пейкан слушала его, кивала, улыбалась, но чувствовала едва уловимую фальшь. Разумеется, у Мурада не было никаких иных целей, кроме как доказать свою верность царственному брату, но эти его вылазки в Стамбул без всякой охраны... это явно не к добру.
- Шехзаде в последнее время очень изменился, Атике. Он совсем не бережёт себя. Мы с валиде боимся, что рано или поздно он уйдёт в город, но не вернётся живым. К тому же, теперь он боится разговаривать со мной по душам. У меня тоже руки опускаются, сестричка.
Окно выходило на главный сад. Пейкан разглядывала зелёные деревья и кустарники пустыми глазами. Там было так привольно, так весело - в саду она могла быть собой, не думать ни о чём дурном, а стоит вернуться во дворец, как дурное само лезет в голову и отнимает силы. Вот и Атике тоже... Всегда такая весёлая, она умудрилась измениться прямо на глазах в считанные минуты. Пейкан не хотелось накликать беду, но всё то, что происходит с их братьями, свидетельствует о чём-то очень нехорошем. Видя, что и недавняя ученица сидит с потускневшим взглядом, Пейкан стряхнула с себя уныние и сказала:
- Ты что же, поверила? Я не такая, чтобы унывать. Иншалла, я узнаю, что с моим братом. И тебе не советую падать духом. Орхан дорог мне не меньше твоего, и если хочешь, мы вместе поговорим с ним. Меня-то он послушает.
Вопреки ожиданиям, слова Пейкан не прибавили Атике бодрости, а только больше расстроили. Казалось, ещё секунда - и султанша просто расплачется. Пейкан придвинулась поближе и заглянула сестре в лицо. Так и есть! В глазах Атике стояли первые слёзы.
- Даже не вздумай плакать. Орхан - не камень, у него есть сердце, он любит тебя. Просто нам всем иногда хочется побыть одним, в этом нет ничего странного.
Девушка говорила, не слишком доверяя своим словам. Будь это так, Мурад давно бы рассказал, что с ним творится, но не тут-то было. Да, он не замыкается в себе, но и не раскрывается. Хотя, собственно, чего ещё ожидать? Мальчики-сорванцы выросли, и у них появились какие-то тайны.