Эпоха Безумца и Охотника

    Объявление

    Администрация:

    HOŞ GELDİNİZ

    Добро пожаловать в лучшую из всех держав - Османскую империю, и в столицу столиц - Стамбул. В этих благословенных краях наступили трудные и противоречивые времена, наполненные леденящими душу событиями. Янычарские восстания, разветвлённое преступное общество, произвол пашей и беев, интриги дворца Топкапы и тому подобные вещи - вот что такое Блистательная Порта 1640-1692 годов. Избери свой путь, измени судьбу государства, будь решителен и хитёр, верен султану и правящей династии, и главное - будь всегда на чеку!


    Вернейшие друзья:

    Dragon Age: Rising Интриги османского Востока Великолепный Век: цветы раздора MUHTEŞEM YÜZYIL «Muhteşem Yüzyıl: after Suleyman» «Каково это - играть с тьмой?»

    Ожидаются с нетерпением:

    Нефи Омер-эфенди, Шемспери-султан, Хуричехре-султан, Айше Махзиба-султан, Санавбер-султан, Зекийе-султан, Шехзаде Касым, Шехзаде Баязид, Рухсар-хатун, Зеррин-калфа, Силахдар Мустафа-паша, Ясемин-калфа, Хезарфен Ахмед-челеби, Лагари Хасан-челеби

    В ИГРЕ

    Ближайшие события:
    1642. Родились прекрасные шехзаде - Мехмед, Сулейман и Мурад. Султан Ибрагим сочетался с Хюмой-султан законным браком, что повлекло за собой страшные последствия. В гареме тем временем происходит "падение нравов", а точнее, нрава одной единственной женщины - Ирум-калфы. Принудительное сближение с Эркином-агой, одним из предводителей янычар, положит начало тайным свиданиям, самообману и греху 1648. Смерть Ибрагима Безумного положила начало правлению маленького Мехмеда, который в будущем прославится как Охотник. Валиде Кёсем-султан и Турхан-султан начали скрытую, но страшную вражду. Турхан заключает с Эркином-агой соглашение, которое послужит причиной никяха доблестнейшего из янычар и Гевхерхан-султан. 1660. Шехзаде Эмир принял саблю в присутствии всего войска, пашей и самого повелителя. Теперь пришло время новых завоеваний. По всей империи идут приготовления к походу. Интриги, подлости и хитрости ради собственной выгоды вновь входят в силу. Между шехзаде возникнет соперничество за право наместничества в Стамбуле. Но до похода ещё много времени, и что случится за это время, ведомо лишь Всевышнему.


    Активные участники:

    Информация о пользователе

    Привет, Гость! Войдите или зарегистрируйтесь.


    Вы здесь » Эпоха Безумца и Охотника » Игровой архив » Служба и дружба (17 июня 1647 года)


    Служба и дружба (17 июня 1647 года)

    Сообщений 1 страница 7 из 7

    1

    Номер сюжета
    Сюжет №1

    Название эпизода
    Служба и дружба

    Время и место действия
    17 июня 1647 года.
    Дворец Фатьмы-султан - терраса

    Суть
    Беяз-ага пытается смириться с тем, что в свите его госпожи появилось новое лицо - рыжеволосая бестия Кюбра. Евнух уже неделю наблюдает за этой хатун и, честно говоря, не доверяет ей. Пока Фатьма-султан изволит отдыхать в своих покоях, слуги решают расставить все точки над "и".

    Участвуют
    Беяз-ага, Кюбра-калфа.

    0

    2

    https://forumupload.ru/uploads/0014/54/5c/15/699670.png
    Немногие знают, что такое преданность человеку, который помог тебе выкарабкаться из ужасной топи под названием "уныние". Фатьма-султан в своё время протянула руку несчастному аге, потерявшему свою семью и совершившему над собой то, что под силу единицам. Сменив имя и войдя в свиту госпожи, ага почувствовал себя значительно лучше. Теперь он понимал, что живёт не зря, что он нужен, да не абы-кому, а такой женщине, которой не найдётся равных во всей империи (Кёсем-султан хазретлери в счёт не шла, ибо её и вовсе нельзя ни с кем сравнить). Беяз был предан Фатьме-султан от чистого сердца, видел в ней своё спасение и смысл существования. Не станет её - не станет и Беяза.
    Сейчас в жизни у госпожи начался новый завиток, словно у горной тропы, которая змеится, обвивает, опутывает и стремится к вершине. Новый дворец, новый супруг, новые надежды и планы на будущее - всё это видел Беяз-ага, ловил не то что каждое слово, каждую мысль султанши. Её гнев по поводу никяха и невозможности увидеться с будущим мужем сменился счастьем, когда она поняла, что Кёзбекчи Юсуф-паша - человек, которого она может и должна полюбить. Евнуху доводилось разок видеть пашу до свадебных торжеств. Всего с одного-единственного взгляда ага определил, что Кёзбекчи относится к тем людям, которых либо пламенно любят, либо искренне ненавидят. Слуга не пытался предсказать, каков будет брак его госпожи - несчастен или удачен - но отчего-то был уверен, что между супругами вспыхнут сильные чувства. Всё равно, какие, положительные или отрицательные, важно то, что вместе им будет никогда не скучно. И Беяз не ошибся. Паша в первые же дни покорил сердце надменной женщины из правящего рода, да чем! Свадебным подарком! Ага и раньше знал, что госпожа очень ценит людей с тонким вкусом, особенно тех, кто умеет красиво преподнести подарок. Юсуф-паша, по всей видимости, угодил в цель и пришёлся ко дворе.
    Обо всём об этом ага размышлял, находясь на террасе, соединённой с опочивальней Фатьмы-султан. Строго говоря, это была "супружеская" комната, но в каждом османском дворце таких спален несколько - на случай ссоры мужа и жены или же на случай приезда гостей. Сама Фатьма-султан сейчас отдыхала, полулёжа на излюбленной оттоманке и слушая тихий наигрыш на уде. Беяз тоже прислушивался к тихим мелодиям и отдыхал душой. Заглядывать в комнату лишний раз он не решался - к чему попусту тревожить госпожу? - да и на террасе ему дышалось как-то легче, вольготнее, чем в покоях.
    Тихо ступая, вошла Кюбра. В её руках был поднос с шербетом и фруктами. Беяз приложил палец к губам, уж слишком громкими показались аге шаги калфы. Хатун молча поставила поднос на столик и встала рядом с Беязом.
    "Ох уж мне эта Кюбра-хатун... - невесело подумал евнух. - Крутится тут почём зря, мешается под ногами... И откуда она только взялась на мою голову? Неужто, когда возводили этот дворец, тебя служить приставили?"
    Ничего из этого ага однако вслух не произнёс, просто одарил женщину косым взглядом. С минуту помялся, пожевал губами, словно вспоминая нужные слова, а потом тихо начал:
    - Чего явилась в неурочный час? Фатьма-султан отдыхает, а ты топаешь, как сто янычар!
    Кюбра оставила выпад евнуха без всякого внимания, только рыжими всполохами кудрей тряхнула, вскидывая голову.
    - Иди себе, иди. И без тебя всё сделаю. - вновь зашипел Беяз. Только тут Кюбра повернула к нему голову.

    +3

    3

    Кюбра всю первую половину дня провела в дворцовых хлопотах. Ах, если бы эти хлопоты были связаны с дворцом Фатьмы-султан, но нет, женщине пришлось появиться в гареме Топкапы, чтобы отчитаться перед госпожой. Истинной её госпожой, той, которой Кюбра преданна по-настоящему - валиде Кёсем-султан. Калфа рассказала султанше обо всём, что происходит во дворце Фатьмы и Юсуфа-паши. Правду сказать, ничего необычного там не происходило, просто Махпейкер приказала рыжеволосой хатун слидить за всем и докладывать о каждом шаге обитателей дворца - и Кёзбекчи, и его царственной супруги. Выслушав отчёт, валиде отпустила калфу-соглядатая с миром, наказав и впредь быть такой же внимательной, всё замечать и ничего не утаивать, что Кюбра и поклялась делать.
    В прекрасных чертогах Фатьмы-султан Кюбра вновь превратилась в "третье лицо" дворца после паши и Фатьмы-султан. Она распоряжалась, кричала, пару раз даже больно щёлкнула особо нерадивых наложниц в нос, чтоб не слонялись по дворцу, как сонные мухи, а потом ещё долго пробыла на кухне, где шекерджи трудился над любимым шербетом султанши. Поставив графин и блюдо с фруктами на поднос, калфа поспешила на террасу.
    "О, и этот бирюк уже тут..." - неприязненно подумала она, завидев Беяза-агу, который уже был там. Стоит себе истуканом возле дверей, ведущих с террасы в покои, хоть бы один мускул на лице дрогнул, хоть бы одним пальцем пошевелил этот каменный идол... Кюбра была куда более подвижной, и её раздражали люди, которые слишком сдержаны даже в движениях. Беяз явно из таких - говорит мало, всё держит в себе, угрюм, суров... Волк волком, что и говорить. А ведь с этим агой надо ладить - правая рука Фатьмы-султан, как-никак. Но что-то до сегодняшнего дня общение с угрюмым евнухом у Кюбры так и не клеилось, его хоть горячим варом облей с ног до головы, слова не скажет, не поморщится... У, демон!
    Поставив поднос на столик, хатун встала рядом с агой, но первой заговаривать не хотела. Пусть хоть малость потрудится, соизволит исторгнуть хоть слово из своих многомудрых уст... Он и исторгнул, только слово оказалось не слишком приветливым.
    - Будет сердиться, ага, - Кюбра в один миг прикинулась ласковой лисой, - сам-то не тише меня ходишь.
    Поступь у Беяза, человека сухопарого и жилистого, надо сказать, была тяжёлой. Наверное, на многострадального агу давил груз всяческих мыслей - даже по лицу было видно, как много и часто он думает. Наверное, если бы он меньше набивал голову всяким хламом, больше бы улыбался, а то, поди ж ты...
    - Знала бы, что ты здесь, ни за что бы сюда не пришла. По глазам вижу, я тебе что кость в горле. Ничего, привыкнешь.
    Да. Ага и калфа недолюбливали друг друга с самого первого дня их совместного служения в новом дворце, который повелитель выделил для новобрачных. Беяз постоянно в чём-то подозревал Кюбру, а та в свою очередь презирала евнуха за чрезмерно тяжёлый характер, хотя сама отнюдь не отличалась добротой нрава - в гареме девушкам частенько от неё доставалось, причём зачастую без всякого повода. Да и сейчас, когда она состоит на новой службе, ничто в характере хатун не изменилось. Она почувствовала свою значимость, стала прямее ходить, во взгляде появилось ещё больше дерзости. Это, кстати, бирюку Беязу тоже было ой как не по сердцу.

    +3

    4

    Беяз не удержался, закатил глаза, дважды провёл ладонями по лицу и произнёс сквозь зубы молитву, ограждающую от неприятеля и всякого, кто мыслит человеку зло:
    - Хасбунал-лааху ва ни'маль вакииль.
    Будучи искренне верующим, евнух внутренне поёжился: а вдруг он непроизвольно согрешил перед Творцом, молясь не потому, что рядом находится недруг, а лишь в насмешку сквернавке Кюбре? Да и кто знает, может быть, она ему никакой и не враг, а только невоздержанна на язык... Да, ещё один грех в книге его судьбы, наверное, уже записан. Помолчав немного и отогнав от себя демона злословия, ага сказал:
    - Ты и святого до бешенства доведёшь, женщина. Хороша косточка, нечего сказать, пришла и язвит без повода! Фатьма-султан тебя прогонит в один прекрасный день, иншалла!
    А вот сейчас надежда на милость Всевышнего была абсолютно искренней и непреложной. Жить под одной крышей со сварливой, склочной, злословящей и издевающейся хатун, да, к тому же, ещё и рыжей, как адские псы, для Беяза стало настоящей пыткой. Нестерпимо ему было каждый день видеть её красивое, с лёгкой зловещинкой в чертах, лицо, слышать её грубоватые окрики и видеть шугающихся в разные стороны служанок. Ведь вроде бы столько лет прожила в Топкапы, всем премудростям обучилась, а не знает, что даже со слугами надо говорить мягко, без надтреснутой и шероховатой древесины в голосе (да, только так и можно было обозвать этот неприятный тембр, что у Кюбры), не употреблять резких и неприятных уху слов. Он, Беяз, человек, который в своё время жил, так сказать, в миру и наслушавшийся много противных голосов и выражений, от которых хотелось убежать на задний двор, попав в окружение Фатьмы-султан, постиг его уклад и свод хороших манер. Но, признаться, и без Кюбры во дворце будет сущая скука: Беязу до безумия нравилось донимать эту ободранную кошку, доводить до бешенства и заставлять браниться, как торговку. Не без удовольствия вспоминал ага, который ещё не утратил чувства юмора и, бывало, шутил очень зло, сговорился с поваром и, когда калфа зашла на кухню (проверить, готова ли баклава для вечерней трапезы), развязал мешок с мукой и - пххххх! Ох, и крику было тогда... И Беяз, и его сообщник, долго не могли опомниться от ядрёной брани калфы. Повар тогда ещё искренне недоумевал, как это женщина, воспитанная в атмосфере гарема, умеет так ругаться, что самая распоследняя фахише заткнула бы уши от стыда... Этот случай стал для всех слуг этого дворца притчей во языцех, и девушки с удовольствием вспоминали подробности недавнего курьёза, перетирали их в пыль и нисколько не уставали обсуждать.
    Немножко отойдя сердцем, Беяз заговорил с хатун куда спокойнее, хоть и не без яда:
    - Скажи ты мне, ради всех сил небесных, тебя что, из милости сюда взяли? Неужели Афра-хатун никого лучше не нашла? Ай, такая умная, знающая женщина, а кого во дворец отправила, тьфу!
    И всегда сдержанный, вежливый и набожный Беяз вдруг от души плюнул себе под ноги. То ли подул ветер Лодос, то ли сам по себе плевок пришёлся не туда, куда следовало бы, только Кюбра подобрала подол платья, отскочила от евнуха, как ошпаренная и взвизгнула так, словно она - облезлая стамбульская кошка, которую загнали на крышу шестеро поджарых трущобных котов-прощелыг. Беяз-ага дал волю смеху. Смеялся он так заразительно, что не замечал, как к нему присоединился женский смех - Кюбра тоже хохотала от всей души.
    Что ж, может быть, с ней и можно сдружиться.

    +3

    5

    Рыжую бестию разбирала злость. Языкк просто чесался от желания наговорить Беязу кучу гадостей и оплевать агу с ног до головы. Только неженская сила воли сдержала хатун от опрометчивого поступка. Она стискивала зубы, сжимала пальцы и в глубине души копила обиду на евнуха. Стоит себе с каменным выражением лица, не шелохнётся и при этом издевается над бедной женщиной, которую отлучили от райской жизни в гареме, приставили шпионом к Фатьме-султан, а главное - велели работать рука об руку с самым настоящим медведем. Зыркнет - так и ляжешь, а встать уже не сможешь. Пока калфа обдумывала, как бы осадить Беяза помягче, евнух сделал то, о чём Кюбра мечтала с самого начала разговора. Громкий плевок под ноги, прыжок, взвизг...
    - Ай! Проклятый олух, чтоб тебя иблис до смерти защекотал! - калфа не кричала, но шипела, а Беяз впервые позволил себе сначала улыбнуться, а потом ударился в неудержимый хохот. Не успела хатун и глазом моргнуть, как смех перекинулся и на неё. Оба хохотали от всего сердца, так что кололо в боках, болели челюсти и стучало в висках. Наконец, когда и агу, и калфу отпустило, Кюбра от души вытерла лоб кончиком рукава, блаженно выдохнула и произнесла:
    - Пошли тебе Аллах долгих лет, Беяз-ага. Давно меня так никто не веселил. - но и это благодушие длилось недолго. Запальчивый характер начал вновь брать верх, и Кюбра подступила к евнуху, ухватила за ворот и зашипела: - Не приведи Всевышний, платье испортится - купишь новое, а цену за него выложишь из своего кармана.
    Повисла долгая пауза. И Беяз, и Кюбра прислушивались, что происходит в комнате. К счастью, маленькая сварка была совершенно не замечена госпожой. Весёлая оказия не сблизила двух слуг, которые смотрели друг на друга по-хищнически, а только слегка надломила толстую корку льда в их отношения. Кюбра отметила, что этот долговязый неулыбчивый демон умеет смеяться, а это уже кое-что. Возможно, с течением времени с ним удастся подружиться, но это (калфа прямо сердцем чуяла) будет ещё очень нескоро. Много будет оплёванных подолов, сит с мукой, насмешек и показных молитв, оберегающих от нечистого (Беяз именно таковым и считает свою новую помощницу), но калфа была готова к этому. Она знала: что бы ни случилось, у неё важное задание, провалить которое у неё нет права. Валиде-султан не прощает ошибок тем, кому уже дала шанс  невзирая на многочисленные проступки. Поэтому главным сейчас было втереться в доверие к Фатьме-султан и поладить с Беязом. Можно считать, первый шаг сделан: угрюмый евнух теперь хоть на сотую долю, но принимать Кюбру за свою. С госпожой сложнее. Женщина она умная и очень наблюдательная. Пока что она не допускает новую служанку до себя слишком близко, но и не гонит, а это какая-никакая надежда. Если удастся убедить султаншу, что опасаться нечего, значит, можно будет без помех следить за ней. И за пашой. Собственно, за ним-то валиде и велела присматривать особенно внимательно. Видимо, госпожа всерьёз опасается за судьбу своей средней дочери, потому что очередной брак может выйти неудачным. Это, правду сказать, и немудрено, ведь Фатьма-султан сама разрушила своё семейное счастье, которое могло бы прийти в их с Кёр Сулейманом дом. Может быть, Кёзбекчи окажется смекалистее предыдущего мужа...
    - Уф... - тихо буркнула Кюбра, устав слушать жужжание мух и шум ветра. - Побалагурили - и будет. Заруби себе на носу, Беяз: я тебе не враг, но если хочешь, могу устроить тебе весёлую жизнь. Вспомнишь тогда всё, что натворил. Вот увидишь, госпожа во мне души чаять не будет, так что придётся потесниться на тёплом месте.

    Отредактировано Кюбра-калфа (2019-03-17 22:47:40)

    +3

    6

    Евнух презрительно фыркнул. Весёлая жизнь, значит? О, эта наивная ещё не видела по-настоящему "весёлой" жизни. Ей даже в голову прийти не может, какие страдания иногда выпадают на долю человека, она не представляет, что за один день можно постареть на сто лет. Когда все близкие покидают тебя, жизнь превращается в сплошной ад, а эта калфа с куриными мозгами такого и во сне не видела. Возможно, она ловка и разумна, но такого жизненного опыта у неё нет и быть не может. А у Беяза есть. Он знает цену каждому дню и ни за что не поступится своим положением при Фатьме-султан.
    - Ты? Мне?! Ха! - издевательски произнёс ага. - Сейчас упаду от смеха. Ты правда думаешь, что так опасна для меня? Ты всего лишь глупая куропатка с рыжими перьями. Одно за другим выщипаю и глазом не моргну.
    При этих словах Беяз сложил пальцы правой руки в щепоть и несколько раз сжал и разжал их, будто вправду выщипывал пучки перьев из птичьего тельца. Кюбра поморщился, а евнух оскалился.
    - Ещё и хочет, чтобы я раскошеливался на наряды для тебя. Тьфу, квочка ты и есть. Иди на Бюйюк Чарши, верти хвостом перед купцами, завлекай их своей образиной - может, кто и сжалится, отпустит тебе аршин-другой.
    Удивляясь самому себя, Беяз бранился и чувствовал какое-то облегчение. Ему понравился острый язык калфы, понравилось ссориться с ней. Надо будет делать это почаще. С нею язык как-то легче поворачивается, слова на него сами лезут. Сойтись они, конечно, не сойдутся, но браниться будут часто. А от брани до дружбы рукой подать, так говорят люди.
    - Ну, чего встала? - евнух вытянул руку, расставил пальцы и подвигал ими в воздухе, изображая шаги. - Топай из дворца, на рынке тебя заждались уже. С твоими распутными глазёнками нетрудно будет обдурить кого-нибудь, а я хоть вздохну спокойно. Иди, иди. Не хочешь? Тогда послушай: не мечтай войти в доверие к госпоже. Скорее верблюд станет муэдзином, чем я это допущу. И вот ещё что: не путайся у меня под ногами. Увижу, что ты следишь за мной или ещё то-нибудь такое - вот этими вот руками задушу, потом остригу твои волосы, совью из них нитку, продену бусы и сделаю чётки. Обещаю не выпускать их из рук и молиться за твою несчастную душу пять раз в день.
    Так долго и зло Беяз давно уже не говорил. Служа у Фатьмы-султан, он разговаривал по душам только с нею, а с остальными на слова и эмоции был скуп. Как ни крути, евнух осознавал, что служанка, отправленная самой Кёсем-султан, не может быть дурноголовой. Кюбра обладает здравым рассудком, не лезет за словами в карман и очень хитра. Впрочем, чего и ждать от рыжих женщин? Они все с бесинкой в глазах и в сердце. Ага уже чувствовал, что хатун может оттеснить его и стать новой любимицей Фатьмы-султан. Может, со временем, это перестанет казаться чем-то ужасным, но сейчас Беяз готов был схватиться за голову и взвыть от одной мысли, что госпожа отдалит его от себя. После стольких милостей и щедрот она не может отказаться от преданнейшего из слуг. А, впрочем, даже если и откажется, Беяз не уйдёт и продолжит помогать султанше в трудную минуту. Кроме этой женщины, которая вытянула его из омута страданий, у него ни одной близкой души нет во всём свете. Сейчас он сыплет бранью и насмехается, а на душе скребёт с десяток облезлых кошек. Мучение, да и только.

    Отредактировано Беяз-ага (2019-04-09 23:07:54)

    +3

    7

    Таким словоохотливым Беяза ещё, кажется никто не видел. Кюбре льстило то, что она сумела своим колючим характером этого каменного идола. Столько времени она не слышала, чтобы этот угрюмый человек по-настоящему дал волю эмоциям. Что ж, раз уж Беяз начал так браниться, значит, он не безнадёжен, и к нему можно найти подход. За время служения в Топкапы, калфа научилась общаться с разными людьми, молчаливыми и разговорчивыми, услужливыми и не очень, мягкотелыми и твёрдыми, как кремень. Афра-хатун была из последних, и Беяз, видимо, тоже.
    - О, как заговорил! - прыснула Кюбра, дослушав длинную отповедь евнуха. - Соловьём залился наш медведь, самое время жертву принести по такому случаю. Я ведь думала, что Аллах тебя немотой покарал, а ты вон какой говорливый оказался.
    Отвечая на брань лёгкой насмешкой, калфа почувствовала, как ей стало как-то легче на душе. Неужели для того, чтобы стрясти с плеч тяжёлый груз ненужных переживаний, нужно кого-нибудь хорошенько высмеять? А ведь это мысль. Пусть уж будут взаимные колкости, нежели ругань. Потом, глядишь, два заклятых врага станут ближайшими друзьями. Разумеется, если всё пойдёт, как нужно.
    Кюбра хорошо помнила те дни, когда ей доводилось чуть не каждый день ссориться с кем-нибудь в гареме - то с Нериман, то с Рукийе, то даже с самой хазнедар... Самой стойкой была Афра. Она отвечала на ругань коротко и резко - приказом увести склочницу в подвал, на хлеб и воду. Часто калфу замыкали в темнице, где она сидела и злилась на весь свет, а больше всех - на гаремного казначея с железной выдержкой и трудным нравом. Беяз же... с ним будет легче.
    - Ох, эфенди, ну и наделали мы с тобой шума. Кажется, Фатьма-султан зовёт тебя. Договорим позже, я ещё стребую с тебя новое платье.
    Из покоев, в самом деле, раздался мелодичный оклик госпожи. Новоиспечённая жена Кёзбекчи Юсуфа-паши, звала Беяза-агу для какого-то разговора. Евнух спешно пошёл прочь с террасы через прямой вход в комнату. Кюбра же осталась тут. Она тихонько подошла к стене, встала у самого проёма, занавешенного лёгкими шторами, заменявшими двери, и прислушалась. Как оказалось, место для подслушивания калфа выбрала самое удобное - и её никто не мог заметить, и ей самой всё было прекрасно видно и слышно. Госпожа сидела на тахте в лёгком платье с двойными рукавами, одни из которых доходили чуть ли не до пола, а другие, полупрозрачные, с серебристым орнаментом, облегали точёные руки султанши до самых  запястий. Беседа между Беязом и Фатьмой-султан, судя по тону говоривших, была очень доверительная. Кюбра приникла ухом к проёму и чуть не выдала себя, ненароком колыхнув шторку. Речь шла об Исмихан-султан, племяннице и воспитаннице Фатьмы. Голос госпожи звучал встревоженно, она часто упоминала удар ножом, Мелека Ахмеда-пашу... Про несчастный случай в первую брачную ночь всем было известно и так, однако евнуху стало известно ещё что-то. Кюбра тихо выдохнула через нос. Стоит ли ей рассказывать валиде об услышанном? Дело ведь касалось не Фатьмы-султан, а её юной родственницы Кайи, следовательно... Только под конец разговора, Кюбра поняла, что госпожа просто переживает за племянницу и собирается навестить её в новом дворце. Значит, опять ничего нового. Фу, скука какая...
    https://forumupload.ru/uploads/0014/54/5c/15/374405.png

    +3


    Вы здесь » Эпоха Безумца и Охотника » Игровой архив » Служба и дружба (17 июня 1647 года)