Эпоха Безумца и Охотника

    Объявление

    Администрация:

    HOŞ GELDİNİZ

    Добро пожаловать в лучшую из всех держав - Османскую империю, и в столицу столиц - Стамбул. В этих благословенных краях наступили трудные и противоречивые времена, наполненные леденящими душу событиями. Янычарские восстания, разветвлённое преступное общество, произвол пашей и беев, интриги дворца Топкапы и тому подобные вещи - вот что такое Блистательная Порта 1640-1692 годов. Избери свой путь, измени судьбу государства, будь решителен и хитёр, верен султану и правящей династии, и главное - будь всегда на чеку!


    Вернейшие друзья:

    Dragon Age: Rising Интриги османского Востока Великолепный Век: цветы раздора MUHTEŞEM YÜZYIL «Muhteşem Yüzyıl: after Suleyman» «Каково это - играть с тьмой?»

    Ожидаются с нетерпением:

    Нефи Омер-эфенди, Шемспери-султан, Хуричехре-султан, Айше Махзиба-султан, Санавбер-султан, Зекийе-султан, Шехзаде Касым, Шехзаде Баязид, Рухсар-хатун, Зеррин-калфа, Силахдар Мустафа-паша, Ясемин-калфа, Хезарфен Ахмед-челеби, Лагари Хасан-челеби

    В ИГРЕ

    Ближайшие события:
    1642. Родились прекрасные шехзаде - Мехмед, Сулейман и Мурад. Султан Ибрагим сочетался с Хюмой-султан законным браком, что повлекло за собой страшные последствия. В гареме тем временем происходит "падение нравов", а точнее, нрава одной единственной женщины - Ирум-калфы. Принудительное сближение с Эркином-агой, одним из предводителей янычар, положит начало тайным свиданиям, самообману и греху 1648. Смерть Ибрагима Безумного положила начало правлению маленького Мехмеда, который в будущем прославится как Охотник. Валиде Кёсем-султан и Турхан-султан начали скрытую, но страшную вражду. Турхан заключает с Эркином-агой соглашение, которое послужит причиной никяха доблестнейшего из янычар и Гевхерхан-султан. 1660. Шехзаде Эмир принял саблю в присутствии всего войска, пашей и самого повелителя. Теперь пришло время новых завоеваний. По всей империи идут приготовления к походу. Интриги, подлости и хитрости ради собственной выгоды вновь входят в силу. Между шехзаде возникнет соперничество за право наместничества в Стамбуле. Но до похода ещё много времени, и что случится за это время, ведомо лишь Всевышнему.


    Активные участники:

    Информация о пользователе

    Привет, Гость! Войдите или зарегистрируйтесь.


    Вы здесь » Эпоха Безумца и Охотника » Игровой архив » Ласковое слово и горький укор (5 апреля 1647 года)


    Ласковое слово и горький укор (5 апреля 1647 года)

    Сообщений 1 страница 7 из 7

    1

    Название эпизода
    Ласковое слово и горький укор

    Время и место действия
    5 апреля 1647 года.
    Стамбул, дворец Топкапы, покои Эмине Ферахшад-султан.

    Суть
    Узнав, что к истории с письмом, а значит, и к разоблачению Фатьмы причастна Эмине, Айшехан-султан навещает хасеки в её покоях и под видом мирного и задушевного разговора делает султанше предупреждение. Убеждать и увещевать так кротко, как Айшехан, не умеет никто.

    Участвуют
    Эмине Ферахшад-султан, Айшехан-султан.

    0

    2

    https://forumupload.ru/uploads/0014/54/5c/15/699670.png
    - Мама, мама, смотри, какой у меня меч! - выкрикивал Алемшах, стоя перед тахтой, где полулежала Эмине. Хасеки вполглаза смотрела на резвящегося сынишку, а тот так размахивал мечом, что молодой матери на секунду показалось, будто шехзаде ударит себя этой нескладной игрушкой. Хвала Аллаху, меч деревянный, но и им можно причинить себе вред - либо чересчур сильным ударом, либо занозой, случайно попавшей в кожу.
    - Ах, мой славный... - Эмине решила взять инициативу в свои руки. Она села на тахте, протянула руки к сыну и одним движением посадила его к себе на колени. Мягко, но настойчиво, она перехватила меч и отложила его в сторону. Всегда обидчивый Алемшах в этот раз не стал возмущаться. Он увидел, что у мамы хоть и тонкие, но сильные руки.
    - Тебе не тяжело его держать, мама? - спросило дитя, гладя хасеки по руке.
    - Ой, тяжело... - застонала Эмине так правдоподобно, что шехзаде округлил глязёнки. - Представляю, как тебе тяжко управляться с таким оружием...
    Трёхлетний мальчик прижался к материнской груди. Ему стало искренне жалко свою валиде, которая, видимо, и вправду надорвалась, держа в руке меч. Шехзаде посмотрел в лицо султанше и весело сказал:
    - Хочешь, я покажу тебе, как его правильно держать? Тогда уставать не будешь.
    Тут уж Эмине не выдержала. Она залилась весёлым смехом, таким звонким, что, казалось, серебряные мячики запрыгали в комнате. Ох, и боец растёт, ох, и рубака! В дядю, в султана Мурада пошёл, не иначе. Ферахшад слышала о норове покойного падишаха и, когда смотрела на собственного сына, понимала, что шехзаде, в самом деле, на него очень похож.
    - Львёнок ты мой... - и женщина расцеловала озорника в обе щеки. - Однажды ты возьмёшь в руки настоящий меч. Обещаю. Но и ты дай мне одно слово, всего одно...
    И султанша заговорщицки замолчала. Алемшах крепко-крепко обнял валиде, в его глазах заполыхало детское любопытство.
    - Какое, какое, говори!
    - А такое: - подмигнула Эмине, - что ты не будешь расти драчливым, как твой брат Орхан.
    Алемшах сосредоточенно кивнул. В свои четыре Орхан уже был сложившимся задирой и забиякой, и братьям часто от него перепадало.
    - Саадет, - Ферахшад позвала калфу, - отведи шехзаде к брату Сулейману.
    Скорая на ногу, Саадет взяла шехзаде за руку и вывела из комнаты. Эмине же повернулась к одной из рабынь, которая сидела на постели госпожи и заплетала мелкие-мелкие косичке малютке Хайриниссе. Девочка крутила головкой и была такой бодрой, словно у неё не было никаких признаков недуга. Хасеки тешилась, глядя на дочурку. Такая маленькая, а красуется, как взрослая. Султанша молилась, чтобы Всевышний отвёл от Хайри страшную болезнь, избавил её от мучений.
    - А-ай! - капризно выкрикнула девочка, когда служанка сделала неверное движение. Девушка смутилась под строгим взглядом Эмине.
    - Простите, госпожа, - рука соскочила.
    Ферахшад пересела на кровать, жестом велела служанке отойти в сторону, а сама принялась заплетать косички дочери.
    - Не больно, маленькая? - заботливо спросила она, целуя девочку в затылок.
    - М-м. - помотала головкой Хайринисса. Эмине хотелось заласкать, зацеловать её, защекотать и закачать на руках до счастливого забытья. И всё это непременно воплотилось бы в жизнь, если бы не отворившаяся дверь и не вступившая в покои женщина. Айшехан-султан. Она была тиха, но строга и сосредоточена.
    - Госпожа... - Эмине поднялась и поклонилась. - Рада Вас видеть...

    +3

    3

    - Уверена? - раз, наверное, в третий, а то и в четвёртый переспрашивала Айшехан калфу, которая пришла поделиться с госпожой всем, что выведала. Это, конечно, была Нериман - верная спутница и помощница Турхан-султан. Близкая подруга и воспитанница Фатьмы, Турхан, разумеется, болела душой за свою благодетельницу и искала любой способ вызволить её из этой передряги. Нериман-хатун она тоже послала неспроста. Видимо, считала, что Айшехан повлияет на ход дел. Старшая сестра и сама всю ночь не смыкала глаз, всё думала об участи Фатьмы, ломала голову над тем, как отменить этот никях, но так ничего и не придумала. По крайней мере, путной мысли не было ни одной. А тут ещё и Неримна с такими вестями, что волосы дыбом...
    - Всевышний - мой свидетель, госпожа, что я говорю правду. - божилась служанка. - Эмине-султан обманом завладела письмом Фатьмы-султан, а потом показала его валиде.
    От каждого слово Нериман султанше становилось дурно. Она чувствовала головокружение, слышала, как откуда-то снизу поднимается ужасная муть, как горло сдавливает невидимая рука. Эмине, кто бы мог подумать! Девушка, которая среди всех хасеки отличалась такой кротостью и спокойствием, могла провернуть такую штуку, выйти сухой из воды и даже получить высочайшее одобрение Кёсем-султан. Немыслимо, чтобы это было похоже на правду.
    Айшехан сидела на тахте, держа руки у груди так, будто хотела их согреть в невидимом меховом воротнике. Женщина и в самом деле зябла, зябла от всей этой сумятицы. Горько было осознавать, что и Ферахшад, самая чистая из всех султанских любимиц, превратилась в такую же интриганку, как и остальные.
    - Ступай. - проговорила султанша куда-то в пустоту. Нериман повиновалась после короткого поклона. Она покинула комнату так стремительно и бесшумно, что Айшехан на мгновение усомнилась, была ли хатун тут или же это просто мираж. Ах, если бы всё это оказалось миражом, кошмарок, если бы Фатьма не совершала такой гнусности, если бы Эмине не опустилась до донесений на члена династии... Срам, срам да и только.
    - Бинназ, - позвала госпожа одну из девушек, когда в тишине и молчании протекло минут с десять, - принеси мне подвеску-оберег. Подарю Хайриниссе, чтоб ей слаще спалось, и недуг не тревожил мою племянницу.
    Добросердечная Бинназ кинулась в соседнюю комнату и уже через три мгновения стояла перед своей хозяйкой с заветным украшением в руках. Айшехан приняла оберег и направилась в покои Эмине. Подарить племяннице амулет было делом важным, но куда важнее, всё-таки, та беседа, которая должна была состояться между двумя госпожами.
    - Моя красавица! - воскликнула Айшехан, увидев, как здорово заплели Хайриниссу. Она подхватила девочку на руки и расцеловала. Хайри весело смеялась, дёргала тётю за длинные висячие серьги, дотрагивалась ручонками до диадемы с тёмными аметистами, льнула к ней своей чернокосой головкой, улыбалась. Котёнок, а не девочка. Ещё секунда, и она, кажется, замяукает или замурлычет.
    Наконец, султанша ссадила племянницу с рук и, поставив перед собой, показала ей подвеску.
    - Знаешь, что это такое?
    - М-м. - замотала головкой Хайринисса. Она, почему-то, не любила говорить "да" или "нет".
    - В этом волшебном камешке живёт добрый дух. Помнишь, как в сказве? Он прилетел, чтобы охранять твой сон. Мама жалуется, говорит, ты плохо спишь.
    Хайри потупилась. Видимо, укор оказался очень даже справедливым. Айшехан прицепила подвеску на тяжёлый полог (Эмине всегда клала детей спать рядом с собой), после чего обратилась уже к хасеки.
    - Присядем, Эмине. У меня к тебе важный разговор.

    +3

    4

    Рабыни Эмине, которые всё ещё находились в комноте, нутром почуяли, что Хайриниссу-султан нужно срочно отвести куда-нибудь, а заодно и самим заняться делом. Из слов госпожи было ясно: беседа будет очень серьёзной. Девушки увели маленькую султаншу и удалились сами. Им предстояла весёлая игра на террасе, и хотя Хайри была трудным ребёнком, служанки в ней души не чаяли, потому что знали: частые слёзы и крики девочки - не от вредного характера, а от боли. Эмине проводила дочку и её нянюшек каким-то ласково-встревоженным взглядом, после чего села рядом с Айшехан. Лицо старшей сестры султана словно бы осунулось и стало ещё строже. У хасеки по позвонкам побежал холодок: неспроста госпожа пришла к ней и смотрит так серьёзно, даже осуждающе. Навряд ли это связано с самочувствием младшей племянницы.
    - Слышала, что произошло, госпожа. - начала Эмине. Тон её был безрадостным, лишённым всяких красок и эмоций. При необходимости Ферахшад умело разыгрывала сочувствие, но, к счастью, в её гаремной жизни бывали такие случаи, когда даже притворяться не приходилось. Возможно, сейчас она впервые лицемерила в присутствии самой рассудительной, доброй и здравомыслящей женщиной в этом дворце. Хасеки было ужасно неловко, но она ничего не могла с собой сделать: пренебрежение, с которым относилась Фатьма ко всем, кроме Турхан, обижало и огорчала Эмине. Да, пожалуй, и не только её - все фаворитки втайне недолюбливали золотоволосую госпожу, которая столько лет не подавала о себе весточки. Сначала всем казалось, что такое отношение к родным оправдано: Фатьма искренне любила Сулеймана-пашу и не желала с ним расставаться, но сейчас, когда открылась омерзительная правда... Словом, Ферахшад никак не могла по-настоящему сочувствовать этой двуличной женщине.
    "Ох, кажется, Айшехан-султан именно об этом письме хочет говорить со мной." - вдруг промелькнуло в голове хасеки. Молодая женщина ощутила, как у неё от одной мысле о предстоящей беседе засосало под ложечкой. Можно стерпеть многое: гнев, обиды, проклятья - сколько всего она сама наслушалась, когда ещё ходила в фаворитках (к слову, не так уж и давно это было), но выдержать тихого укора, который срывается с уст поистине терпеливого человека - это сверх всяких сил. Один взгляд Айшехан изводил Эмине, делал её беспомощной. Женщины смотрели друг на друга, и в глазах у каждой было своё. Дочь валиде доводила свою невестку до тихого отчаяния укоризной во взгляде, Ферахшад отвечала той наигранным сочувствием и неумело замаскированным бессилием. Как ни верти, а она, мать двоих детей, детей самого султана, хасеки, ещё не имеет достаточного жизненного опыта для по-настоящему искусной лжи. Это приходилось признать. Да, эта молодая султанша умна и изобретательна, но ещё многого не знает. Ей чуть больше двадцати, а в таком возрасте мало у кого получается мыслить здраво и умело изображать из себя то, что люди хотят видеть. Впрочем, за те немногие годы в гареме, у Эмине получилось стать сильнее, так что и сейчас она решила играть свою роль до конца.
    - В голове не укладывается, как такое вообще возможно... Бедная валиде-султан - для неё это стало страшным ударом.
    В последнем можно было ни на секунду не сомневаться. Выражение лица Кёсем-султан навсегда врезалось в память Эмине. Правда, и угрызения совести усилились...

    +3

    5

    При последних словах хасеки Айшехан тихо вздохнула. Ферахшад высказалась очень точно: поступок Фатьмы перешёл все границы. Никто из родных не мог бы даже представить, чтобы представительница самой могущественной из династий способна на такую низость. Тяжелее всего приходилось двум людям: валиде и её старшей дочери. Кёсем-султан, узнав о том, что вытворяла Фатьма за её спиной, заперлась в своих просторных покоях, велела никого не впускать и даже дочерям запретила приходить к ней, пока не обдумает своё решение. А виновница всей этой истории теперь под суровым приглядом. Айшехан было не легче. Она сроду ни на кого не повышала голоса, ни на кого не сердилась, даже если и хотела. Женщина всегда находила в себе силы, чтоб сдерживать эмоции и вести себя в соответствии со своим высоким положением.
    - И не только для валиде. - тоскливо и так же бесцветно проговорила султанша, почти не глядя на невестку. - Мы все очень опечалены. Фатьма оступилась, поддалась своей любви к роскоши и захотела избавиться от паши, которому наша мама так доверяла. Народ пострадал от налогов... А теперь ещё и это письмо.
    Воцарилось молчание. Ни одна из султанш не знала, что говорить дальше. С террасы слышался весёлый смех Хайриниссы, возгласы девушек. Судя по всему, шла какая-то интересная и занятная игра. В какой-то момент Айшехан подумалось, что сейчас эта милейшая девочка играет со служанками, ни о чём не догадывается, а её мама проворачивает такие подлые дела. Вдова Кеманкеша Мустафы поджала губы: ей хотелось, очень хотелось оправдать Эмине в своих глазах, убедить саму себя, что мать шехзаде Алемшаха ни в чём не замешана, но... Словом, как Айшехан ни старалась, подходящих доводов в пользу младшей невестки так она и не нашла. Конечно, она не желала зла хасеки, ей просто хотелось пробудить в Ферахшад совесть и услышать причину её низкого поступка.
    - Трудно поверить, что это всё правда, а не чья-то клевета. - почти на одном дыхании произнесла султанша и повернулась к Эмине. Та словно застыла. Айшехан почувствовала её напряжение, и её лицо стало ещё строже. Сейчас перед Ферахшад сидела не всегдашняя добрая и терпеливая госпожа, которая для всякого умеет найти нужные слова, умеет прощать любого и не держать на него зла. С ней говорила настоящая представительница рода Османов, дочь своей матери, властная и непреклонная. Разумеется, сама Айшехан не стала бы давить на невестку, ей казалось достаточным пару раз взглянуть на неё потвёрже - и на этом "воспитательный процесс" закончится. К тому же, такие, как Эмине, стараются избегать всяких конфликтов и скандалов, поэтому выкладывают всё начистоту.
    - Не отрицай, Эмине. - мягко сказала сестра Фаьтмы и Ханзаде, - Я всё знаю. То злосчастное письмо валиде ты показала. Верю всей душой: ты не хотела ничего дурного, но прежде надо было посоветоваться со мной. Сама видишь, чем обернулось твоё своеволие. Валиде в печали, Фатьма под замком... Повелитель, когда узнает...
    Она не договорила. Легко себе представить, как расстроится ИБрагим, узнав о проделках любимой сестры. Всенепременно, он сошлёт Фатьму в глушь, в дальний санджак, где она будет жить в немилости, может быть, даже до конца дней своих. Этого Айшехан ни за что не допустит. Она уже всерьёз подумывала нарушить запрет и прийти к матери, умилостивить её, убедить не наказывать сестру слишком жестоко. Но прежде следует предостеречь Эмине от подобного неразумия. Невестка ввязалась в опасную игру, выйти из которой будет трудно.

    +3

    6

    В голове у Эмине помутилось: самые худшие опасения и подозрения подтвердились, едва строгий взгляд Айшехан-султан смерил хасеки с головы до ног. Султанша обо всём узнала от кого-то или догадалась сама. Впрочем, сейчас неважно, как к ней попали эти сведения. Нужно было срочно отводить от себя беду. Хасеки выдохнула, закусила губу и взглянула на госпожу с разочарованием и тоской.
    - Моя вина, госпожа. - произнесла Ферахшад, стараясь, чтобы в голосе было побольше искреннего сожаления. - Не к валиде, а к Вам я должна была прийти, попросить совета у Вас.
    До слуха султанши долетал весёлый шум с террасы, но мысли, занятые совсем другим, не радовали. Возможно, своим поступком Эмине настроила госпожу против себя, чего совершенно не желала. Отвернётся Айшехан - отвернётся и весь гарем. Среди безутешных мыслей внезапно промелькнула одна вполне светлая: "Может, стоит упомянуть Шивекар и Хюму, сказать, что они тоже замешаны в этой интриге? Впрочем, нет, это слишком низко, к тому же, они и так много сделали, чтобы Фатьма-султан показала своё истинное лицо."
    Перед глазами Ферахшад лёгким маревом промелькнул тот неприятный эпизод. Тогда Эмине привела своего сына Алемшаха к Кёсем-султан, чтобы валиде немного побыла с ним, полюбовалась на своего маленького внука. В руках у шехзаде была птичка, пёстрая, изрисованная чернилами. Нетрудно догадаться, что это были за рисунки. Валиде взяло любопытство, она взяла из рук у мальчика бумажную пташку, развернула... Дальше можно было ничего не делать, достаточно просто сидеть с постным выражением лица и изображать недоумение... Ох, как же разгневалась Кёсем, дочитав последнее слово. Она ещё раз расцеловала Алемшаха на прощание, бережно ссадила его с рук, а птичку-вестницу оставила при себе. Поняв, что сейчас поднимется страшный ураган, Эмине быстро вывела сына из главных покоев гарема. Последнее, что она слышала, был резкий окрик валиде. Она приказывала немедленно привести (не позвать, а именно привести!) к ней Фатьму-султан.
    - Мой сын сделал из того письма птицу симурга. Принёс её мне и показал. Я тогда даже не знала, чем это обернётся. Шехзаде тек хотел показать поделку бабушке, что упросил меня пойти к ней. Дальше знаете сами.
    Речь звучала убедительно, но не обошлось без кривизны. Эмине нарочно умолчала о том, что прежде, чем случилось всё вышеуказанное, пришлось дождаться, когда Фатьма отдаст письмо гонцу. Хвала Аллаху, верная калфа Ферахшад договорилась с одним агой, который сделал своё дело просто безупречно: заманил гонца в мейхану перед долгой дорогой, где и зарезал. Тело надёжно спрятано, свиток передан Эмине-султан - Фатьме крыть нечем. А то, что в дело вмешался шехзаде Алемшах, даже лучше. Каждый ребёнок любит игры, и младший сын султана - не исключение. Его мать-хасеки выгодно обернула любознательность сына так, что сама фактически осталась не при делах. Впрочем, словам невестки Айшехан, кажется, не особенно верила. В глазах вдовы Кеманкеша Мустафы-паши появилась грусть. Она сердцем чувствовала, что Эмине кривит душой. Хасеки до последнего надеялась, что султанша не воспримет слова фаворитки повелителя не как безосновательное оправдание.

    +3

    7

    Кажется, Эмине говорила правду. Но всё же что-то в её голосе настораживало. Айшехан ещё раз смерила невестку строгим взглядом, но хасеки не смутилась. Если её сейчас что-то и мучило, то, видимо, не угрызения совести.
    "И впрямь, что это я так сурова с нею... - одёрнула себя госпожа. - Нужно совсем не иметь совести, чтоб прикрываться именем сына. Нет, Эмине не такая. Она предана повелителю и искренне уважает валиде - зачем ей попусту наговаривать на мою сестру? Брось, Айшехан, не думай, это всё злой случай."
    Ещё один короткий взгляд на Ферахшад, тихий вздох. Надо было прекращать этот неприятный разговор. Не сказать, чтобы подозрения у Айшехан исчезли насовсем, но султанша чувствовала какое-то облегчение на душе. Во-первых, мысль о том, что Эмине способна на такую изощрённую подлость, причиняла боль, а во-вторых, если Фатьма заподозрит её, то... Алемшаха и Хайриниссу она, конечно же, будет любить и лелеять, а вот их матери житья точно не даст. Мстительный характер сестры ей был хорошо знаком, она никому из обидчиков не давала спуску - всегда возвращала своё, даже если цена за это была высока.
    Эмине сидела рядом, и взгляд у молодой женщины был совершенно погасший. Казалось, из её лучистых синих глаз кто-то одномоментно выпил всю радость. Видимо, подозрения на её счёт сильно обидели хасеки. Надо было как-то ободрить и утешить Ферахшад, но нужные слова не шли на ум.
    - Я хочу верить тебе, Эмине. И верю. - наконец, произнесла Айшехан, поднимаясь с тахты. Дольше оставаться тут не имело смысла. Пальцы невестки оказались в тёплых ладонях её родовитой собеседницы.  - Ты слишком привязана к моему брату, чтобы нанести ему и всем нам такой удар. Впредь же постарайся быть разумнее.
    И женщина вышла из комнаты.
    У самых покоев султаншу поджидала вездесущая Нериман. От удивления, точёные брови госпожи сами взметнулись вверх. Хатун оказалась весьма любопытной и настырной.
    - Простите мою дерзость, госпожа, но Эмине-султан во всём созналась, я права? - затараторила калфа, посверкивая тёмными агатами глаз. Айшехан устало выдохнула. Ей было отрадно, что Турхан, у которой в свите эта калфа и состоит, так печётся о чести Фатьмы, но такая навязчивость...
    - Нет, ты ошиблась. - беззлобно ответила султанша. - Эмине тут ни при чём, и не вздумай плести про неё всякие небылицы.
    - Но ведь то письмо... кто знает, а вдруг это подделка?
    Айшехан только повела плечами.
    - У моей сестры такой почерк, что редкий каллиграф сможет ему подражать. Так и передай Турхан-султан - пусть не строит козней против Эмине и не чернит её в глазах повелителя.
    После такой отповеди Нериман оставалось разве что сникнуть и благоразумно ретироваться. Султанша проводила удаляющуюся калфу сочувствующим и несколько насмешливым взглядом: старшую хасеки будет ждать разочарование. А вообще вся эта история с письмом вновь дала повод для новых пересудов в гареме. И если бы только пересудов: фаворитки падишаха разделились на сторонниц и противниц Фатьмы-султан. Первые (а если быть точной, первая) чтили и любили её, а остальные не выносили её присутствия в Топкапы. Такое отношение к сестре Айшехан как самую старшую из дочерей Кёсем-султан не радовало, но и поделать с этим она ничего не могла - насильно язык не завяжешь, а уж мысли и подавно.
    https://forumupload.ru/uploads/0014/54/5c/15/374405.png

    +3


    Вы здесь » Эпоха Безумца и Охотника » Игровой архив » Ласковое слово и горький укор (5 апреля 1647 года)