Название особняка, который валиде-султан милостиво выделила гостье, Адиле понравился. Инджили - звучит изысканно и благородно, в таком, наверное, гостить будет одно удовольствие. Евнухи, которые сопровождали ханшу дорогой до особняка, сказали, что там её встретит подобающим образом кто-то из слуг гарема, которому девушку и вверят (передадут, что называется, с рук на руки). Адиле умирала от любопытства: во-первых, ей хотелось получше рассмотреть убранство гостеприимного дома, во-вторых, что это за слуга? Как он себя поведёт, что расскажет об особняке? Все эти вопросы не давали ханше сосредоточиться на главном - на цели их приезда в столицу столиц. Великолепие Стамбула, к слову, ей ещё только предстояло увидеть, но и от того, что было уже замечено, у Адиле кружилась голова. Особенно ей пришёлся по душе султанский дворец. Такой роскоши нельзя было представить даже в самом хорошем сне.
- Вот мы и на месте, госпожа. - учтиво произнёс один из евнухов, когда карета остановилась. Адиле глянула в окошко. Особняк стоял на берегу Босфора, вид из окон, судя по всему, должен быть впечатляющим. У девушки на мгновение перехватило дыхание.
Аги вышли первыми, отворили дверцу и подали ханше руку. Та ступила на незнакомую землю, вдохнула восхитительную свежесть воздуха, блаженно зажмурившись на несколько секунд. Когда же она открыла глаза, к карете скорым шагом шла какая-то женщина. Одежда на ней была гораздо проще, чем у валиде и гаремного казначея (Адиле вспомнился пытливый взгляд старой женщины, которая присутствовала во время приезда брата и сестры Чобан-Гиреев в Стамбул), но наряд был вмеру лёгок, удобен и не стеснял женщину в движениях. Лицо у незнакомки было приятное, но в чертах было какое-то злое заискивание. Адиле нахмурилась. Ей ещё не приходилось видеть такие чудные лица.
- Кто ты, хатун? - спросила ханша, приподняв бровь.
Женщина назвалась Нериман. Она со всей учтивостью поклонилась новоприбывшей, после чего заявила, что служанки и аги, которые будут составлять свиту гостьи, уже ждут внутри. Адиле кивнула, и Нериман повела девушку внутрь. Убранство особняка показалось ханше очень уютным - в меру роскошным, с ноткой простоты и непринуждённости. Очень пришлись по душе большие окна, в некоторых из них были даже разноцветные витражные стёкла. Адиле рассматривала всё с интересом, и особняк пленял её с каждой секундой всё сильнее. Нериман поясняла, где и что, причём делала это учтиво до неприличия (у себя на родине ханша привыкла к большей простоте, поэтому османская слащавость разговора казалась ей ненужным излишеством). Наконец, гостья и калфа пришли в большие покои. Аллах всемогущий! Шесть стен, три из которых составили половину правильного шестигранника, три больших окна, повсюду пахнет жасмином и померанцем... Восторг, а не покои.
- Где мы сейчас? - вновь спросила Адиле, хотя уже догадывалась, что эту прекрасную комнату подготовили специально к её приезду.

"Печальная история... О, Аллах, не успела я приехать, а меня уже запугивают. Странная какая-то эта Нериман, по глазам видно, что у она себе на уме. Надеюсь, больше я её не увижу тут.
Адиле рассматривала покои и в глубине души восторгалась. Этот особняк поистине был и остаётся гордостью столицы. Разумеется, одной из многих, но, всё-таки, гордостью. Главная комната впечатлила ханшу больше всего, девушка буквально не могла отвести глаз от роскошно расписанных стен, от витражных вставок в окнах, от... да мало ли, за что ещё зацепится пытливый женский глаз! Оставаться в таких покоях было приятно, даже несмотря на странные слова Нериман.
- Что за история? - нарочито небрежно поинтересовалась Адиле. Ей действительно незачем было знать, что случилось в этих покоях десятки, а то и сотни лет назад, но для поддержания разговора почему бы и не спросить? Хотя хатун была искренне поражена великолепием особняка, её мучил один-единственный, но очень непраздный вопрос: почему ей и брату выделили усадьбы в разных местах? Почему не сочли нужным отвести им комнаты в одном и том же доме - это и просто, и не надо было тратить лишнее время на всевозможные приготовления... Возможно, Кёсем-султан считает, что если брат и сестра будут находиться вдали друг от друга, это помешает им чинить заговор против султанского рода... Но с чего бы вдруг? Ни у ханзаде, ни у его сестры-сорванца и в мыслях не было подобной крамолы. В конце концов, они приехали в Константинополь, чтобы добиться покровительства и поддержки со стороны падишаха и его властолюбивой матери, им бы даже в голову не пришло "укусить руку кормящую", напротив: пока они не окрепли и находятся на положении гостей, гостей зависимых, приниженных обстоятельствами, эту руку следует холить и лелеять. Если Чобан-Гиреи докажут своё право на крымский престол, тогда дядюшке придётся поумерить гордыню и спесь, признать за одним из "опротивевшего" рода все привилегии и, в конце концов, удалиться на покой вместе со своими советниками-лизоблюдами, гаремом и свитой. Отец, Девлет Чобан-Гирей тяжко болен, ему хан Мехмед дал скромную должность при дворе, даже нуреддином его не сделал. Старший брат Фетих погиб, вся надежда только на Адиля. Кстати, он ведь великому падишаху Ибрагиму практически полный ровесник, может, султан и это примет в расчёт...
Голова Адиле раскалывалась от забот, ей уже хотелось отдохнуть от всего, но любопытство вновь укололо девушку. Ей всё больше хотелось узнать тайну этих покоев. Даже если это будет чистейшей воды сказка, всё равно - хоть какое-то развлечение после утомительной тряски в карете и невесёлых разговоров с братом, который отчего-то вообразил себе, что сестрёнка нуждается в постоянной опеке. А ведь в Крыму Адиль вёл себя совсем иначе - не боялся отпускать сестру одну куда бы то ни было, всегда знал, что она сможет постоять за свою честь.. Что же теперь изменилось? Может, всё из-за того, что брат не доверяет османам? А кому же ещё доверять? Персам? Этим хитрецам, которые из четырёх халифов признают только Али, которые учинили раскол в давние времена? Или, может быть, пойти на поклон к русскому царю? Толку! Крымское ханство всегда было в вассалитете у османов, ибо только они ещё способны давать настоящий отпор тем разбойникам, поселившимся близ Днепра... Уф!
- Я слушаю. - ханша повернулась к калфе и произнесла это слово с некоторым нетерпением и раздражением.

Адиле слушала со вниманием и интересом. Так-так, у этого особняка богатая история. По всей видимости, стены этой прекрасной комнаты видели много чего интересного. Тут зарождались чувства и рушились надежды, тут решались политические вопросы (а ведь случай с княжной Дадиани как раз один из них), а главное - здесь жили тайны. Десятки, сотни тайн. Адиле почувствовала это ещё в первые минуты пребывания в комнате, а после того, что рассказала хатун, ханша поняла: здесь жить будет нескучно.
"Интересно, а повелитель знает про историю этих покоев? Может, он нарочно приказал поселить меня именно тут? Хотя откуда ему знать... Пока его жестокий брат был у власти, Ибрагим был в золотой клетке. Чудо, что он вышел оттуда при своём разуме... Хотя... Возможно, я всего просто не знаю. Как бы там ни было, Инджили подготовили для меня неспроста."
- Хм... - сестра крымского ханзаде бросила на калфу заинтересованный взгляд. - Эта женщина была очень дорога падишаху, как видно, раз он обустроил для неё этот особняк. Очевидно, княжна высоко вознеслась, за что и поплатилась с лихвой.
О династии Дадиан Адиле слышала не раз. Мустафа Чобан-Гирей говорил об этой славной семье много хорошего. Разумеется, никто из его детей не видел представителей грузинского рода, из которого вышла фаворитка султана Мурада, но из рассказов знали, что хатун очень красива, образована и не без характера. Очевидно, это последнее и привлекло деспотичного владыку османов. Впрочем, к чему думать о женщине, имя которой теперь под запретом в Топкапы? У власти сейчас другой падишах, более мягкий, да и с гаремом у него, поговаривают, всё в полном порядке.
Адиле отгоняла настырную мысль о том, что Ибрагим-хан поместил здесь свою гостью с умыслом - возможно, он будет навещать её, разговаривать и просто отдыхать душой. Что ж, в этом нет ничего постыдного. Повелитель очень хорош собой, никто в его адрес и словечка дурного сказать не посмеет. К тому же, опасаться нечего: Адиле - свободная мусульманка, а значит, в гареме ей не место... Но ведь Шемсишах, как и вся её семья, тоже из правоверных... Да, задумаешься тут. Не хочешь, а задумаешься и загрустишь. Жить в гареме, среди болтливых наложниц ей не улыбалось, но и быть в этом прекрасном особняке в качестве тайной наложницы падишаха - тоже перспектива не из лучших. Да и Адиль, если узнает, не одобрит. Изругает, да ещё, пожалуй, отправит назад - в Крым. А там скука смертная. Всё те же распри из-за трона. Отец всё ещё в немилости, хан пламенем дышит на всех и вся - тоска зелёная!
- Долго мне придётся привыкать к вашим порядкам. - констатировала Адиле, помолчав. - Не хотелось бы долго задерживаться здесь, но всё зависит от слова повелителя. Иншалла, мой брат войдёт в его доверие. А теперь мне бы хотелось немного отдохнуть.
И ханша опустилась на тахту, длиной во всю стену. Ей, в самом деле, был необходим кратковременный отдых. В голове творился ужасный сумбур, история калфы смешивалась с десятками мелочей из памяти девушки. Перед глазами стояли разные узоры на стенах и полу, витражи ослепляли яркостью, из ниоткуда вставала мнимая Шемсишах и молча хмурилась. Одно видение ярче и реалистичнее другого. Нет, нет, так нельзя. Надо отдохнуть. Понятливая хатун удалилась незамедлительно, предоставив Адиле самой себе.