Визиты в гарем были для Газале и развлечением, и обязанностью. Ей было приятно вспомнить юные годы, проведённые в стенах Топкапы, а вместе с тем и услужить валиде-султан, чьё располажение хатун ценила превыше всего. Тем более, что причиной для сегодняшнего появления в гареме стал важный повод. Вчера Газале говорила с мужем, и он рассказал кое-что важное.
У ворот, ведущих в то крыло дворца, где располагался "дом счастья", стояло двое евнухов и о чём-то спорило. Газале остановилась, чтобы их послушать. Аги-постовые, не сходя со своих мест, выясняли отношения, и хатун не могла себе отказать в удовольствии понаблюдать за их перепалкой.
- Рюджум-ага, сколько ты у меня занял? - горячился тот, что справа.
- Пятьдесят акче. - невозмутимо ответствовал левый. О, как же это было всё знакомо... Хатун почувствовала, как воспоминания захлёстывают её.
- Да знаю я, что пятьдесят, почище твоего считать умею. Я спрашиваю, когда ты их вернёшь, осёл?
- Аллах-Аллах, тебе что, горит? Как только выделят средства, так и верну. Сам, поди, сгораешь от желания обзавестись новым исподним! Тьфу!
Женщина с трудом удержалась от смеха. Она подошла к спорщикам и весела сказала:
- Пропустите, аги. Я к валиде по важному делу.
Евнухи моментально стихли. Один, тот, что постарше, вгляделся в гостью и просиял:
- Газале-хатун, ты ли это? Да я тебя помню ещё когда ты в гареме жила! Ай, ай, а похорошела-то как, одеваешься, как настоящая госпожа! Береги тебя Всевышний от дурного глаза!
Поняв, чего добивается этот прохиндей, Газале вынула из-за пояса мешочек с монетами и бросила его евнуху. Тот поймал ценную добычу на лету, поклонился и дал знак товарищу, чтобы тот открыл свою створку дверей, и сам сделал так же. Хатун беспрепятственно вошла внутрь. Оставалось всего ничего - пройти по знакомым коридорам, подняться наверх, а дальше хазнедар уж точно пропустит. Вдруг послышались лёгкие шаги и шуршание подола. Газале обернулась на звук и увидела, как из дворцовых дверей выходит красавица с тонкими чёрными бровями и хитрым взглядом. О, довольно было одного мгновения, чтобы узнать эту бестию.
- Далила-хатун? Что ты здесь забыла? - высокомерно спросила Газале. Ей совсем не хотелось заговаривать с этой подлой женщиной, которая своим чёрным языком уже успела поссорить кое-кого из совета попечительниц фонда валиде. Но раз уж случай их свёл на одной территории, грех не уколоть нахалку побольнее.

Слова Далилы не вызвали у Газале ничего, кроме презрительной усмешки. Уж кто-кто, а эта хатун с многозначительным именем умеет плеваться ядом, как никто другой.
- Аллах любит Фатьму-султан. Брак с Юсуфом-пашой идёт ей на пользу.
Свадьба, состоявшаяся в начале лета, заставила распорядительниц вакфа израдно похлопотать. К общему делу присоединилась и жена дефтердара. Она составляла списки обездоленных, одиноких женщин, детей, оставшихся сиротами, девушек, которым нужно подготовит достойное приданое, и прочего бедного люда. Далила, разумеется, не осталась в стороне и отправила немалую сумму, взысканную с купцов и мелких лавочников. Деньги пошли на организацию гуляний и благотворительность. Две хваткие женщине, одинаково ловкие и оборотистые, безупречно знающие повадки денег (да-да, у них, как и у всех вещей, ест свой нрав и свои привычки!), были незаменимы для валиде, но никак не могли поладить и ужиться под сводами одного вакфа. Им было тесно и там, и в Топкапы, куда та и другая наведывались с завидной регулярностью. Газале недолюбливала Далилу за чересчур ядовитый язык, а Далила отвечала тем же, неустанно труня над соперницей из-за её неудавшейся жизни в гареме. Разность в вероисповедании ровным счётом никакой роли не играла, а вот личные качества значили весьма и весьма много.
- Что-то ты зачастила к валиде-султан. - продолжила Газале, подходя на шаг ближе к Далиле. - Скоро насовсем в гареме поселишься. Интересно узнать, что ты уже ей наплела про всех нас, что Кёсем-султан стала реже появляться в фонде? Не иначе, отваживаешь госпожу от порядочных людей.
Газале точила слово за словом, как мёд из огромной бочки, по капле, со знанием дела. Глаза её с лукавым лисьим разрезом смотрели насмешливо и злобно, а в голосе слышалось презрение и тщательно скрываемая неприязнь. Далила и в самом деле с некоторых пор слишком много взяла на себя. Являлась в вакф и во дворец вне урочного часа, частенько просила аудиенции и долго-долго что-то рассказывала. Скорее всего, поливала грязью остальных женщин из вакфа. Верила ей валиде-султан или нет, оставалось загадкой для всех, но большинство жён и родственниц пашей, купцов и духовенства со временем заподозрили неладное, не говоря уже о Газале-хатун, которая разбиралась в людях и умела быть начеку.
- Учти: однажды твои речи тебе боком выйдут. Валиде-султан, иншалла, поймёт, что ты за змея, и прогонит прочь из столицы. Вот тогда ты прикусишь язычок, да уж поздно будет.

Беседа с Далилой начала уже наскучивать Газале. Не сказать, чтобы она пылала к этой вёрткой, как плотва, женщине непримиримой враждой, но некоторое беспокойство эта хатун внушала. Возможно, потому что она ведала большими деньгами. Ей, жене казначея, не должно быть никакого дело (по крайней мере, на первый взгляд), но хатун предпочитала в обычной жизни избегать контактов с кирой-кадын и её слугами. Сама для себя она объясняла это так: непостижимое женское чутьё. Всё-таки, чувствуется в ней какая-то гнильца, оттого и не хочется лишний раз вступать в пререкания, однако сегодняшние намёки начинали понемного выводить из терпения.
- В самом деле?
Дородная, преисполненная чувства собственного достоинства, прожгла Далилу нетерпеливым взглядом.
- Что ж, смело возвращайся в покои Кёсем-султан, расскажи ей, наплети что-нибудь. Мне и самой любопытно будет послушать. Ты всегда отличалась пронырливым нравом, возможно, удача подмигнёт тебе и сейчас. Только вот я в сомннии: не спустят ли тебя слуги валиде с лестницы?
Спускать бы они, конечно, навряд ли осмелились - скорее, просто бы воспользовались обычной человеческой речью и спровадили подобру-поздорову. Конечно, Далила не такова, чтобы просто так уйти, но насолить тем, кому пожелает, у неё хватило бы ума и хитрости.
- К слову, ты, наверное, забыла - я супруга дворцового казначея. И уж если кому-то и известно что-либо, то только моему мужу. Ещё надо проверить, честно ли ты ведёшь дела валиде-султан и её вакфа. Лично я этому не верю.
Разговор определённо походил на переливание из пустого в порожнее, но настроение неизвестно от чего начало улучшаться - очевидно, избавиться от излишков яда было просто необходимо.