Бойся гнева отвергнутой женщины.
1. Имя и титул.
Лалефем-хатун, поэтесса, член "Дивана Одержимых", бывшая калфа в гареме Топкапы, преподающая словесность.
2. Возраст.
Родилась в 1614 году, в игре появляется в 33-летнем возрасте.
3. Внешность.
К сожалению или к счастью, природа была щедра к Лалефем - не обделила красотой. Густые тёмные волосы, красивые черты лица, пылкий взгляд и нежный голос достались ей по воле судьбы. Прибавьте к этому умеренный рост, близкий к высокому, и изящное телосложение, способное свести с ума любого ценителя женской красоты. Жизнь в гареме привила Лалефем изысканные манеры и хороший вкус. Носит одежды разнообразных оттенков, лишь бы они гармонировали с цветом коже, оттенком волос и глаз. Говорит низковатым, но приятным голосом, похожим по фактуре на вязкую патоку с горчинкой.
4. Характер.
Лалефем - очень страстная и противоречивая натура, слепленная сразу из нескольких сразу. Она скромна и благожелательна в присутствии знатных особ (султанш, например), строга с ученицами и очень раскованна с мужчинами. Ей не по душе несправедливость и подлость, особенно если таковая совершается по отношении к женщине. В гареме все знали Лалефем как умную, неконфликтную и прилежную калфу, приставленную к наложницам, чтобы научить их искусству красноречия, однако за этой маской скрывается мстительная и очень злопамятная натура. Единожды обидишь такую - ходи с оглядкой. Хатун обожает поэзию, пишет с большим вдохновением и мастерством, но, боясь осуждения святош, творит под мужским псевдонимом. Только собратья по "Дивану Одержимых" (в коем она, кстати, единственная женщина) и знают её тайну. Лалефем не чурается сплетен и суеверий, верит в магию и даже готова прибегнуть к ней ради своих целей. Особенно если это дела сердечные. В целом же старается не жаловаться на жизнь и выглядет независимо, чтобы скрыть от всех истинное состояние души, которая глубоко несчастна.
5. Биография.
[float=right]
[/float]Родилась Лалефем-хатун где-то на берегах Дуная. Она уже и сама позабыла, что это были за места. В гарем попала в чрезвычайно раннем возрасте, росла под наблюдением служанок и евнухов, а после и сама стала надзирать за воспитанием юных наложниц. До 20 лет жизнь Лалефем ничем не отличалась от остальных. В этом возрасте девушка сама начала преподавать, донося до рабынь искусство изящной словесности. Всё было бы просто чудесно, если бы не судьба, чей юмор подчас можно назвать чёрным. Когда в столицу приехал Мелек Ахмед-паша, Лалефем уже приобрела авторитет среди наложниц и вошла в доверие к валиде. Кёсем-султан попросила отнести паше послание от госпожи... и вот с этого-то всё и началось. В общей сложности, паша пробыл в Стамбуле около трёх лет, и все эти годы Лалефем состояла с ним в любовной связи, да-да. И визирь, и его избранница ловко заметали следы, пока в один погожий денёк 1637 года запретные сношения с пашой не были раскрыты. Валиде тогда сурово обошлась с Лалефем. Казнить, конечно, не казнила, но из дворца выгнала. Ахмед-паша, узнав об этом, сделал своей любовнице щедрый подарок - купил и оформил на её имя усадьбу в Фындыклы. Сам же он, по приказу султана Мурада, занялся государственными делами и более не навещал любимую женщину. На сбережения, скопленные за годы служения в гареме, хатун обзавелась домиком в городе и жила там, а с усадьбы собирала хороший доход, но никогда там не появлялась. В 1639 году паша вновь прибыл в столицу, и Лалефем удалось разыскать его для разговора. Она просила не оставлять её, напоминала об обещании паши совершить с нею никях, но Тырнакчи только рассердился и пригрозил больше никогда не упоминать об этом.
После отъезда паши, хатун не знала, чем занять себя. Жизнь утратила для неё всякий смысл. Дошло даже до того, что женщина хотела наложить на себя руки, если бы не тот же пресловутый случай. Из петли её вынул красавец-прохожий, совершенно случайно оказавшийся в глухом проулке, где росло раскидистое дерево. Редко кто заходил в это место, а этот незнакомец был словно послан Аллахом. Один короткий чирк - и живая ноша упала в сильные заботливые руки. Как выяснилось, спаситель оказался поэтом, творящим под псевдонимом Вели и входящим в собрание "Диван Одержимых". Месяц кряду "Вели" навещал спасённую им хатун, а скоро и она вошла в общество поэтов, где оценили её талант, отвагу и обострённое чувство справедливости. Почти девять лет прошло с того дня, и все эти годы Лалефем вела двойную жизнь. Для всех она оставалась скромной горожанкой, для своих же была бунтаркой и вольнодумицей, каких поискать. В творчестве всё чаще она стала обращаться к женщинам, призывая их порвать с мужским тиранством и грубостью, взывала к их тонким душам и нежным сердцам. Собратья помогали с распространением стихов.
В 1647 году, вскоре после празднеств в честь свадьбы двух султанш одновременно, Лалефем познакомилась с Исмихан Кайёй-султан. Не сказать, чтобы эта встреча была случайной. До обиженной и отверженной женщины уже доходили слухи о том, что Ахмед-паша взял в жёны младшую дочь султана Мурада и живёт с ней в новом дворце. Госпожа и вольном ыслящая поэтесса стали близкими подругами. Лалефем сделалась вхожа во дворец султанши, могла беседовать с нею часами обо всём, что только душа пожелает. На самом же деле, цель Лалефем состояла в том, чтобы снова увидеть Ахмеда-пашу и вновь завоевать его сердце, ради чего оставленная им женщина готова пойти на самые крайние меры, а дружба с Исмихан и братья по перу лишь посодействуют хитрому замыслу. Отныне Тырнакчи в крепком капкане.
6. Семья.
Лалефем - убеждённая одиночка. Семья - это не для неё, хотя, как и каждая женщина, хатун в глубине мечтает о муже и детях. Но раз не судьба, значит, не судьба.
7. Участие в сюжетах.
Конец 1-го, 2-й сюжет.
8. Пробный пост.
Дни текли за днями, безрадостные и волокнистые, как грубая пряжа. Лалефем уже со счёту сбилась, сколько их прошло, сколько из них сложились в недели. Хатун сидела в своём доме и отрешённо глядела на украшение в своих руках. Изящное колье с рубином, его подарок. Ахмед знал толк в драгоценностях и умел порадовать сердце любимой женщины, не говоря уже о силе его рук и пылкости ласк. Каких-нибудь три или четыре месяца тому назад он был тут, в Стамбуле... какой чудесный шанс упущен! Неприятный был разговор, грубый. Паша даже оттолкнул от себя ту, которую прежде готов был пронести на руках через весь мир. И из-за чего? Из-за злости на себя, из-за слабости, которая брала над ним верх все те годы! Разве же это слабость? Мужчина создан для женщины, а женщина - для мужчины! Это сила и ничто более! Из левого глаза выкатилась прозрачная солоноватая капля, скользнула по щеке и упала прямо на большой камень, играющий при солнце тысячами оттенков. Лалефем закусила губу. Ей бы следовало возненавидеть пашу, который так подло обошёлся с нею, как с ненужной вещью... а она любила его ещё больше.
В дверь постучали. Лалефем от неожиданности выронила драгоценный подарок из рук и, даже не накинув платок на голову, бросилась открывать. На пороге стоял её спаситель.
- Вели, ты? - вырвалось у хатун. Поэт усмехнулся.
- Собирайся, хатун. Ты идёшь со мной.
Лалефем оторопела. Куда идти? зачем? А что, если там, куда она пойдёт, её ждёт смерть? Нет уж, лучше остаться дома и не накликать беду на свою голову.
- Куда? - пересохшими губами спросила Лалефем.
- Не бойся, мы идём в безопасное место. Там ты узнаешь моё имя.
Женщина никак не могла взять в толк, куда Вели собирается отвести её, но поэт говорил спокойно и ласково, так что уверенности у Лалефем немного прибавилось. Она покрыла голову платком и вышла к гостю, готовая к выходу из дома.
Шли они минут двадцать, пока не остановились напротив незнакомого дома в безлюдном месте. Снаружи он выглядел не слишком ухоженным, и хатун сделалось не по себе. В такой халупе мог жить кто угодно, может, даже разбойники.
- Заходи, не бойся. - глухо проговорил Вели и распахнул перед спутницей дверь.
Лалефем окружил зловещий полумрак. От резкого контраста света и темноты она на минуту потеряла зрение, а когда глаза попривыкли к сменившейся обстановке, пришла в замешательство. Неопрятный с виду дом был обставлен внутри очень хорошо. Повсюду шёлковая обивка, добротная мебель, лампадки из красного стекла... Вели провёл Лалефем в самую отдалённую комнату. Она была темнее и таинственнее остальных, а главное, самая красивая по убранству. Чего стоили три ложных окна с витражными стёклами! Дом оказался очень большим и просторным, потому что эта комната была вдвое больше по размеру, чем другие в этом странном жилище, да к тому же, и круглая. Повсюду стояли лампы, чадили благовония. В центре комнаты на шёлковых подушках сидели незнакомые мужчины. На вошедших они обратили внимание далеко не сразу. Наконец, один, с рыжей бородой и лукавыми глазами кота соизволил повернуть голову.
- А, это ты, Юнус. - улыбнулся рыжий. - Заждались уж тебя, брат. Кто это с тобой?
"Значит, Юнус... Надо запомнить." - отметила про себя Лалефем.
- Я уже говорил тебе, Сары Бекир, что скоро в нашем Диване появится настоящее сокровище. Вот она.
Все повернули головы в сторону Лалефем. Та стояла и не знала, что говорить и делать. В комнате кроме неё и Юнуса было человек пятнадцать, благо, габариты комнаты позволяли поместить сюда ещё больше людей. Поэты потихоньку начали переговариваться. Шёпот потихоньку перерастал в гул, а гул в откровенное возмущение и ропот.
- Ты и впрямь спятил, Вели! Это же женщина, а женщинам не дозволено переступать наш порог. - наконец, произнёс Сары. Тут уж настал черёд Лалефем возмутиться. Она гордо вскинула подбородок и произнесла на ходу родившиеся слова:
- Если б дали мне мёд живоносный, подняла б я из могилы Хафиза. Поглядел бы он в очи газели, прикоснулся бы к пылкому сердцу Лалефем, чьи слова горше яда и нектара румийского слаще. Вот тогда бы узнал мудрый старец, что негоже поэтам чураться кротких женщин, чей ум столь же тонок, сколь кинжал, над врагом занесённый.
Сказано это было просто, без вызова и бравады, но эффект оказался ошеломляющий. Сары приблизился к незваной гостье произнёс:
- Так тебя зовут Лалефем? Что ж, Юнус не солгал, Аллах любит тебя. Только вот ни одна женщина не смеет входить сюда. Здесь царствует острое слово да мужское братство.
Хатун к этому времени окончательно перестала смущаться и усмехнулась:
- В таком случае, вашему братству не помешает одна сестра.
- А не боишься сложить свою хорошенькую головку на плахе, когда придёт время? - спросил кто-то. Лалефем только презрительно ухмыльнулась, давая понять, что жизнь значит для неё мало.
- Что ж, ты свой выбор сделала, хатун. Виночерпий! Наполни чашу. Лалефем-хатун выпьет с нами за здравие всех братьев, чтобы закон был снисходителен к нам.
Долговязый юноша с едва-едва пробившимися усиками и бородкой, вынес внушительных размеров кубок, а с ним и кувшин вина. Наполнив сосуд почти до краёв, он стал подносит его каждому из поэтов, и всякий должен был сделать глоток. Когда дошла очередь до Лалефем, она, ни секунды не колеблясь, отпила из чаши.
- Теперь твой дар служит нашему делу. Мы обличаем погрязших в грязи и крови пашей, янычар, кадиев и духовенство. Что бы ты хотела делать, сестра?
У Лалефем уже был готов ответ.
- Я пришла сюда, чтобы мстить за женщин, которых унизили и смешали с грязью. Пусть хот моё перо станет их спасением.
"Одержимые" расступились и дали место в своём кругу для Лалефем. Прошло несколько часов в упоении, под строки Физули, Гянджеви, Авни и Эмре. Сколько им ещё предстояло прочесть и написать, ведал разве что Всевышний.
9. Связь со мной.
lenkarutenka99@mail.ru
10. Частота появления на форуме.
Постараюсь не исчезать).
Отредактировано Лалефем-хатун (2020-07-18 17:06:27)
