Эпоха Безумца и Охотника

    Объявление

    Администрация:

    HOŞ GELDİNİZ

    Добро пожаловать в лучшую из всех держав - Османскую империю, и в столицу столиц - Стамбул. В этих благословенных краях наступили трудные и противоречивые времена, наполненные леденящими душу событиями. Янычарские восстания, разветвлённое преступное общество, произвол пашей и беев, интриги дворца Топкапы и тому подобные вещи - вот что такое Блистательная Порта 1640-1692 годов. Избери свой путь, измени судьбу государства, будь решителен и хитёр, верен султану и правящей династии, и главное - будь всегда на чеку!


    Вернейшие друзья:

    Dragon Age: Rising Интриги османского Востока Великолепный Век: цветы раздора MUHTEŞEM YÜZYIL «Muhteşem Yüzyıl: after Suleyman» «Каково это - играть с тьмой?»

    Ожидаются с нетерпением:

    Нефи Омер-эфенди, Шемспери-султан, Хуричехре-султан, Айше Махзиба-султан, Санавбер-султан, Зекийе-султан, Шехзаде Касым, Шехзаде Баязид, Рухсар-хатун, Зеррин-калфа, Силахдар Мустафа-паша, Ясемин-калфа, Хезарфен Ахмед-челеби, Лагари Хасан-челеби

    В ИГРЕ

    Ближайшие события:
    1642. Родились прекрасные шехзаде - Мехмед, Сулейман и Мурад. Султан Ибрагим сочетался с Хюмой-султан законным браком, что повлекло за собой страшные последствия. В гареме тем временем происходит "падение нравов", а точнее, нрава одной единственной женщины - Ирум-калфы. Принудительное сближение с Эркином-агой, одним из предводителей янычар, положит начало тайным свиданиям, самообману и греху 1648. Смерть Ибрагима Безумного положила начало правлению маленького Мехмеда, который в будущем прославится как Охотник. Валиде Кёсем-султан и Турхан-султан начали скрытую, но страшную вражду. Турхан заключает с Эркином-агой соглашение, которое послужит причиной никяха доблестнейшего из янычар и Гевхерхан-султан. 1660. Шехзаде Эмир принял саблю в присутствии всего войска, пашей и самого повелителя. Теперь пришло время новых завоеваний. По всей империи идут приготовления к походу. Интриги, подлости и хитрости ради собственной выгоды вновь входят в силу. Между шехзаде возникнет соперничество за право наместничества в Стамбуле. Но до похода ещё много времени, и что случится за это время, ведомо лишь Всевышнему.


    Активные участники:

    Информация о пользователе

    Привет, Гость! Войдите или зарегистрируйтесь.


    Вы здесь » Эпоха Безумца и Охотника » Игровой архив » Тайны постоялого двора (18 августа 1649 года)


    Тайны постоялого двора (18 августа 1649 года)

    Сообщений 1 страница 10 из 10

    1

    Номер сюжета
    Сюжет №2

    Название эпизода
    Тайны постоялого двора

    Время и место действия
    18 августа 1649 года
    Стамбул, караван-сарай возле Капалы Чарши, комната Фюльдане-хатун.

    Суть
    Две недели кряду Узеир-ага следил за Абазой Хасаном и доложил госпоже о том, что бей встречается в караван-сарае с одной красивой хатун. Назлы захотела узнать об этой девушке побольше, для чего и отправилась на постоялый двор вместе со своими верными слугами. Разговор с предполагаемой любовницей Абазы предстоял серьёзный.

    Участвуют
    Назлы-султан, Сабиха-калфа, Фюльдане-хатун.

    0

    2

    https://forumupload.ru/uploads/0014/54/5c/15/699670.png
    День предстоял насыщенный. После того, что рассказал Узеир-ага, Назлы-султан изъявила желание побеседовать с этой хатун, не привлекая к себе особого внимания. Евнух подробнейшим образом рассказал, куда следует направляться, и к полудню карета была уже готова.
    До Крытого рынка добрались без всяких сложностей, благо, погода в этот августовский день была на удивление спокойная, почти прохладная. Узеир велел остановить экипаж в безлюдном месте, чтобы тот не привлекал особого внимания, а дальше предстояло пройтись пешком.
    Путь лежал через базар. Народ сновал туда-сюда, мужчины и женщины заводили беседы, торговались и приценивались, а ловкие продавцы за прилавками услужливо сбивали цену на один-два куруша. Сабиха любила слушать окружающий мир, поэтому невольно прислушивалась к разговорам на рынке. Не сказать, чтобы всё это сейчас так занимало калфу, просто натура у неё такая - любознательная.
    Они с Узеиром-агой шли позади госпожи, выступая одновременно и в роли помощников, и в роли телохранителей. Не следует забывать, что за ними шло ещё двое евнухов чином пониже - вот они-то и должны были оберегать госпожу и её слуг от всех опасностей.
    - Сабиха-хатун, - вполголоса говорил Узеир, идя рядом с калфой, - с некоторых пор госпожа в тебе души не чает. Чем ты её приворожила, а?
    И он зыркнул на спутницу своим змеиным оком, даже позволил себе ухмыльнуться. Сабиха только небрежно отмахнулась:
    - Вздор городишь, ага. На что мне её привораживать. Госпожа добра ко всем в своей свите, тебе ли не знать. Завидовал бы молча.
    К тому времени они уже почти пересекли базар, и ни один посторонний глаз не скользнул по этой странной компании, шествующей по рынку. Все были поглощены своими заботами-хлопотами.
    - Чего ты сразу надулась? - попробовал извиниться Узеир. - Я ж не со зла. Тебе слово, а ты - десять в ответ...
    Сабиха прищурилась. Девушка она была речистая и за словом, в самом деле, в карман не лезла.
    - На себя погляди лучше, ага. Когда меня к госпоже приставили, ты первым зашипел, как змея. Почуял, что тёплое местечко делить придётся.
    - Ой, да кому ты нужна... - скривился евнух, отчего его красивое гладкое лицо утратило свою привлекательность.
    Минуя базар, все трое, а с ними и аги-охранники прошли прямо к караван-сараю. Это было целое подворье с коновязью, мейханой и домом с комнатами для постояльцев.
    - Это здесь, госпожа. - учтиво проговорил Узеир, указывая на проход в доме. Сам он, кстати, был поделён на два здания, между которыми располагалось подобие коридора. Ага указал на самую крайнюю дверь.
    - Ты их тут видел, Узеир-эфенди? - сочла нужным уточнить Сабиха.
    - Вот этими глазами. Стояли и ворковали, как голубки. Идёмте же. - поторопил евнух, но Сабиха остановила его.
    - А ты стой тут, ага. Будешь нужен, дадим знать. Стой себе да гляди в оба.
    Евнух сделал страшные глаза и погрозил калфе кулаком, но та не обращала уже на агу никакого внимания.

    +4

    3

    Всё утро Назлы пребывала в волнении. На сегодня была намечена длительная прогулка аж в самое сердце Стамбула - на Крытый Рынок, а точнее, в караван-сарай, расположенный подле него. На базаре, как и во всякий день, было людно. Народ отоваривался, обсуждал новости и пускал слухи. Назлы шла в сопровождении калфы и евнуха и думала о своём. Наблюдение Узеира-аги взволновала молодую девушку до крайности. Абаза жил в городе всего несколько месяцев, но часто появлялся в Топкапы и уже успел войти в сердце к юной госпоже. О своём увлечении Тезкеречи Баки-беем Назлы и думать напрочь забыла. Всю её душу теперь заполнял красавец из Боснии. Отчего он так подчёркнуто вежлив и холоден с девушкой, которая, даром что султанша, умеет и хочет искренне полюбить достойного человека? Сомнения грызли Назлы изнутри день за днём, пока она, наконец, не решилась отправить Узеира на слежку за предметом своих чувств. Ага не подвёл. Он следовал за бейзаде подобно тени, пока однажды не углядел кое-что интересное... и огорчительное. Абаза Хасан тайком посещал постоялый двор рядом с базаром, где встречался с очень красивой хатун. На вопрос, красива ли она, Узеир только покачал головой и, замявшись на пару секунд, доложил, что этого знать не может, так как не разглядел незнакомку как следует. Сомнения взяли Назлы ещё сильнее и за несколько дней переросли в уверенность. Накануне выхода в город, евнух сообщил, что бейзаде во время прошлого своего визита обещался навестить красавицу через три дня. Срок подходил, и Абаза должен был отправиться в город на следующий день. Назлы приняла решение и велела организовать тайный поход в центр Стамбула так, чтобы её не хватились. Ага и калфа сделали всё в лучшем виде, и вот уже на следующий день все трое шли по Крытому рынку, сопровождаемые двумя охранниками.
    Дорогой до караван-сарая Назлы размышляла: "А вдруг эта хатун в несколько раз краше, чем я? Тогда ясно, почему Абаза так избегает встреч со мной. Всё из-за неё. Интересно, кто она и почему не живёт в доме, как все люди, а снимает комнату в караван-сарае? Может, она из тех, кто торгует своим телом? Прости Аллах..."
    Но всем этим догадкам и домыслом предстояло развеяться не раньше, чем они с Сабихой переступят порог постоялого двора, в который они все как раз и заходили. Территория, занимаемая караван-сараем, была внушительной, и помещалось на ней несколько строений - дом для постояльцев и трактир. И то, и другое здание оказались крепкими, на каменной кладке, из хорошего дерева. Евнух повёл своих спутниц в сторону дома, где обреталась неизвестная хатун. Подойдя ближе, Назлы увидела, что и дом-то построен с изюминкой - крыша покрывала не один, а два строения, между которыми был аккуратный проход. Ага отсчитал крайнюю дверь с конца и открыл её, приглашая госпожу и её помощницу войти. Сам же, по настоянию Сабихи, остался снаружи.
    Назлы обернулась на пороге:
    - Если будет нужна твоя помощь, я дам знать.
    И они вошли в комнату. С виду она была очень уютная, неплохо обставлена. Не то, чтобы с претензией на роскошь, но и далеко не бедно. На большом сундуке, как раз у самого окна, сидела рослая стройная девушка в кофейного цвета платье и с грязно-розовым платком на голове, из-под которого на плечи падали чёрные кудри. Лица постоялицы было не видно, но Назлы успела разглядеть оттенок кожи - ровный и смуглый. Очевидно, его обладательница была изящной, грациозной и очень красивой.
    - Хатун, - окликнула Назлы, стараясь, чтобы голос звучал мягко, но властно, - встань.

    +4

    4

    С самого утра Фюльдане чувствовала себя из рук вон плохо, и дело тут совсем не в болезни. Девушку всю ночь мучили кошмары, так что под утро она была совсем разбитой. Ненадолго её, правда, вновь сморил сон, и час, а то и все полтора хатун вкушала сон без всяких сновидений. После него Фюльдане почувствовала себя значительно лучше и даже с аппетитом выпила принесённый служанкой кофе и полакомилась половинкой горячего симита. Мысли, между тем, были отнюдь не радостные. Вспомнились покинутые места, встало перед глазами гостеприимное Сараево, словно из воздуха выросла роскошная усадьба рода Безиргянзаде. Замелькали лица родителей, братьев, даже весёлые глаза дядюшек - Абазы Мехмеда-паши и Силахтара Мустафы-паши пронеслись перед внутренним взором Фюльдане. Никого из них теперь нет в живых. Только верная служанка да двоюродный брат Хасан. Сегодня он должен был навестить сестру и сказать ей что-то важное. Что же?
    Фюльдане расправилась с остатками симита и осушила последнюю чашечку кофе. Чем заняться, она совершенно не знала, поэтому от нечего делать подошла к внушительных габаритов сундуку и открыла её. Слёзы сами брызнули из глаз, когда из-под крышки глянцевито блеснул шёлк узелков и свёртков, полоснули ярким светом по глазам украшения, выглядывающие из-под тяжёлых котомок. Всё это было напоминанием о прежней жизни в Боснии, о беззаботном детстве и резвой юности. Тут, в Стамбуле, где кроме брата нет никого, Фюльдане словно постарела за две недели. Всегда лучистые карие глаза и те сделались водянистыми от слёз... Что за доля такая, что за наказание за неведомый грех? Фюльдане не смогла бы ответить на этот вопрос, даже если на раздумье ей отводилась целая вечность. Да и что размышлять над этим, когда стоит подумать о будущем. Вот придёт Хасан и принесёт добрую весть. От одной мысли об этом сердечко девушки радостно подпрыгнуло под платьем кофейного оттенка. Задумавшись о своём, хатун закрыла ларь и присела на него, устремив взгляд в окно, за которым кипела жизнь. Проходили мужчины всякого возраста и достатка, некоторые из них кланялись друг другу при встрече, обменивались дежурными фразами и шли восвояси. Женщины задерживались на одном месте, о чём-то беседуя. Фюльдане так засмотрелась на всё происходящее, что не сразу услышала скрип открывающейся двери. Послышались чьи-то шаги и властный голос приказал встать. Ничего не понимая, хатун поднялась и в изумлении воззрилась на двух женщин. Одна, с чёрными волосами и бровями, походила на молодую склочную ворону. Вторая, совсем молодая и свежая, напоминала нежную лилию. Обе хатун были в накидках с капюшонами, которые и откинули, войдя внутрь. Кто они и что им понадобилось, Фюльдане даже не представляла. Самое разумное, что можно было предпринять в этой ситуации, было спросить:
    - Кто вы и почему врываетесь?
    В этом вопросе было больше испуга, нежели напора. Незваные гостьи окидывали обитательницу комнаты взглядами, исполненными любопытства и скрытой враждебности, что Фюльдане угадала не с первого раза.
    "Аллах-Аллах, что это за невидаль... зачем они заявились сюда? Неужели я в чём-то провинилась? А если и да, то перед кем?"
    Вопросов с каждым мгновением становилось всё больше и больше.

    +4

    5

    Сабиха оценивающе взглянула на хозяйку этой комнаты. Сложно, конечно, было её так называть, поскольку это - караван-сарай, и все, кто живут в нём, не могут оставаться тут навечно, но тем не менее. Надо признать, хатун была хороша: тёмные курчавые волосы, смуглое лицо, дерзковатые сухие глаза... Такие, как она, явно по вкусу мужчинам - смелые, не боящиеся говорить всё, что думают, в лицо. Калфа уже, было, хотела осадить незнакомку и заставить её говорить с госпожой почтительнее, но вовремя вспомнила об осторожности и не стала ничего говорить. Только выпустила воздух через нос вместе с гневным возгласом в адрес девушки, забывшейся в присутствии... нет, сейчас Назлы не госпожа (по крайней мере, хатун должна так думать). Узеир-ага стоял за дверью и ждал своего часа. Сабиха слышала его шаги взад-вперёд. По всей видимости, евнух скучал без дела и надеялся, что в нём появится сиюминутная нужда, но, увы и ах, так и придётся ему, наверное, топтаться у дверей - вот и вся служба. Меж тем, наставала пора ответить на грубоватый, но всё же уместный вопрос, и калфа охотно это сделала.
    - Не бойся, хатун, мы пришли с добром. Кто мы, тебе знать не нужно. Помни только, что тебе ничего не будет, если ты проявишь честность и расскажешь нам кое-что.
    На лице обитательницы комнаты отразилось непонимание происходящего. Сабиха говорила мягко и миролюбиво, не повышая голос ни на четверть тона. Однако, в глазах женщины засквозило недоброе, и она одним взглядом давала понять, что если девица станет выкручиваться, ей несдобровать. Та, в свою очередь, явно недоумевала, она то и дела искала глазами кого-то, словно пытаясь защититься неизвестно от чего. Калфу забавляли эти проявления страха и растерянности, но она благоразумно не подавала виду и сохраняла придельное спокойствие. Назлы-султан же с не меньшим интересом разглядывала красавицу. Эти двое девушек были полными противоположностями друг другу: одна - смуглая и чернявая, вторая - русоволосая и с неотразимо прекрасной белизной лица. Первая походила на кофе, вторая - на свежее молоко. У одной наряд был коричневый, у второй поражал воображение самым небесным из всех оттенков голубого. Ну, и голоса, конечно: неизвестная говорила низковатым, более грудным тембром, в то время как у госпожи голос был выше и деликатнее. Правду сказать, Сабиха и сама запуталась в своих раздумьях: она пыталась представить себя на месте Абазы и угадать, кого из двух он выбрал бы. Нелёгкое это, однако, дело - пытаться мыслить, как мужчина, да ещё и на такие тонкие темы. Хотя... Раз бейзаде уже навещал эту красавицу сомнительного поведения, вёл себя с нею очень развязно, то выбор уже сделан, и он явно не в пользу девушки из султанского рода.
    "Эх, Абаза Хасан, дурак Вы и есть, - подумала калфа, ещё раз взглядывая на присутствующих в комнате девушек, - я бы на Вашем месте госпожу выбрала, а не эту чернавку с дурными манерами. Впрочем, не мне Вас судить - Аллах всё и так видит. Отольётся ещё Вам печаль Назлы-султан, знайте это".

    +4

    6

    Надо было отдать должное Сабихе: она так искусно навела мосты для предстоящего разговора, что Назлы оставалось лишь ненавязчиво вступить в игру. Впрочем, задавать главный вопрос в лоб тоже не стоило, ведь тогда хатун принялась бы юлить и лукавить, и тогда правды уж точно не добиться. А султанше хотелось именно её, правды, какой бы она ни была - горькой или подслащённой, с привкусом дёгтя или даже яда. Между тем, девушка стояла молча и чего-то выжидала. Видимо, она уже смекнула, что сейчас её будут расспрашивать, но, вероятно, ещё не догадывалась, о чём именно. Так что Назлы начала издалека:
    - Для начала скажи нам своё имя, - мягко, но требовательно произнесла она. Девушка назвалась. Султанша хмыкнула сквозь уголки полных розовых губ. Имя этой дикарке явно было к лицу. Отец, выбирая его для дочери, точно не прогадал. У Назлы даже зацарапало под сердцем от досады: в этой хатун на первый взгляд не было ни одного изъяна - даже имя, данное ей при рождении, украшало эту негодную.
    "Что ж, погоди, мы ещё выведем тебя на чистую воду. Мой Узеир-ага подглядел за твоими проделками, приметил твой разнузданный нрав, нам осталось только вытащить его наружу", - злорадно подумала Назлы. Она не торопилась продолжать допрос и старалась действовать с позиции мягкой силы, чтобы не спугнуть "жертву". Султанша медленно, смакуя каждый шаг, обошла девицу, приглядываясь к самым незначительным деталям её внешности - к складкам на коричневом платье, на платке, приколотом к волосам, к чёрным завитушкам волос, к расшитому подолу. Видно было, что хатун далеко не бедна, и её семья обеспечила свою кровинку всем необходимым.
    "Хм, впрочем, может быть, она из тех, что торгуют своей красотой по караван-сараям? Даром что у неё имя правоверной мусульманки. Нынче, я слышала, много тех, кто прикрывается подобными именами, а сами направо и налево расточают свою недорогую любовь. Она наверняка из этой породы", - размышляла Назлы, в десятый раз всматриваясь в лицо соперницы. Делала она это исподволь, чтобы, опять-таки, не отпугнуть от себя зверька. Девушку, выросшую в стенах дворца, хоть и первое время вдали от родных, нельзя было даже на волос признать опытным ловцом, но новичкам ведь всегда везёт, верно? Стало быть, и ей должно повезти: хатун не сорвётся с крючка... разумеется, если тот достаточно остёр.
    - Вижу, ты недавно в столице. Ни родных, ни знакомых у тебя тут нет, - не без сочувствия в голосе продолжала гнуть свою линию юная султанша, - разве что... Абаза Хасан. Говорят, вы с ним сошлись слишком близко. К чему бы это? Или же...
    Она немного помедлила, выжидая подходящей секунды, чтобы обрушить на голову противницы убийственную догадку, которая, как думала Назлы, подействует на хатун, доведёт её до белого коления, и та в сердцах выложит о себе всю подноготную.
    - ...ты из тех, кто промышляет распутством. Как давно продолжается это бесчинство?
    Как и следовало ожидать, хатун рассердилась. Лицо её побледнело, а под ресницами заплясали первые искорки гнева. Видно было, что она не робкого десятка, и что предположение Назлы сильно её допекло. Значит, сейчас будет признание.

    Отредактировано Назлы-султан (2020-07-01 20:45:41)

    +4

    7

    Облик незнакомой гостьи, чьё лицо напоминало белый шёлк, выдавал её благородное происхождение. Фюльдане справедливо решила, что перед нею стоит девушка из рода паши, может быть, даже великого визиря или муфтия. Черноволосая и чернобровая - та явно её служанка. Говорит ласково, без гнева, но с лёгким напряжением. Нечего делать, приходилось назваться.
    - Меня зовут Фюльдане, - ответила бошнячка на первый вопрос. В комнате заметно вырасло напряжение от этих слов. Неизвестная хатун обошла Фюльдане несколько раз, рассмотрела каждую незначительную подробность в её облике, одежде, позе...
    "Чего ей нужно? - мысленно досадовала Фюльдане, - Пришла и расспрашивает! Сразу видно, из богатой семьи. И что ей понадобилось от меня? Мы ведь совсем не знаем друг друга...
    Внезапно, вот буквально ни с того ни с сего, припомнились задушевные посиделки в отцовой усадьбе с подругами из Сараево, тоже дочерьми знатных горожан. Нарядная круглолицая Эсма, хохотунья и выдумщица, каких свет не видывал! Молчаливая скромница Эмине, с которой не сговоришь - то ей стыдно, а это ей грешно. Они были как две крайности, а Фюльдане, пожалуй, олицетворяла золотую серединку - могла и посмеяться, когда душа просила, и повздыхать, если того требовало истосковавшееся сердечко. Знать бы, о ком оно тоскует... Да мало ли о ком, в шестнадцать-то лет! А вот теперь Стамбул. Тут никого, кроме брата, нет. А жаль. Не так тяжко было бы свыкаться с новой жизнью и большим, затягивающим в себя всё и вся, городом. Меж тем, гостья, кажется, вдоволь нагляделась на Фюльдане, прикинула что-то в уме и продолжила. Лучше бы не продолжала. Начала-то издалека, с состраданием в голосе, так что девушка даже успела испустить вздох сожаления о своём одиночестве в столице, но потом... Имя Абазы Хасана оглушило, точно обухом. Фюльдане никак не могла опомниться от услышанного. Откуда она знает про двоюродного брата? Какое отношение к нему имеет?
    "Да, братец, натворил ты тут бед, как я посмотрю, вон уже являются ко мне, допрашивают, хотят выведать что-то о тебе. Встречу, непременно добьюсь от тебя объяснений!" - сердилась хатун, крепко досадуя на брата, что не посвятил её в свои стамбульские дела. Кем ему приходится эта белолицая, с повадками визирской дочери, незнакомка? Но когда она напрямик назвала Фюльдане распутницей, та вспыхнула, как свечка. Глаза юной бошнячки заискрились непритворным гневом. Она выпрямилась и смело, даже с вызовом глянула на нахалку, посмевшую заявить такое.
    - За кого Вы меня принимаете? - почти на выкрике произнесла она, - Я из Боснии, из рода Безиргянзаде. Разве могу я быть похожа на развратницу? С Абазой у меня ничего не было и быть не может, потому что он мой двоюродный брат, только и всего. Не знаю, кто Вы и зачем пришли, но унижать себя я не позволю, Аллах свидетель.
    В этот момент Фюльдане ни капельки не шутила. У неё действительно клокотало в груди от злости. Хотелось распахнуть дверь и вихрем помчаться в суд, к кадию, чтобы тот взыскал с незваной гости столько, сколько достанет для возмещения морального вреда. Впрочем, гнев Фюльдане ничуть не смутил её собеседницу, она лишь ухмыльнулась, как бы давая понять, что её подобные речи только забавляют. А вот служанка оказалась из другого теста, под её чёрными, точно высмоленными бровями уже плескалась ярость.

    +4

    8

    Тон, которым обитательница комнаты отвечала на вопросы, Сабихе очень не понравился. Разумеется, нужно было учитывать то, что хатун просто-напросто не представляла, кто перед ней, но всё одно, можно разговаривать и повежливее. Сабиха вспомнила, как её саму, когда она ещё не стала калфой, обучали, как следует кланяться, держать голову, вести разговор, ходить... Всё это казалось таким изнурительным, скучным и, самое главное, бесполезным, что у своевольной девчонки скулы сводило от скуки. Ей хотелось быть собой, говорить и двигаться так, как она сама считает нужным и пристойным, а не так, как заведено в гареме. Впрочем, воды утекло немало, и выскочка Сабиха пообвыклась со здешними порядками. Теперь уже и ей самой хотелось наставлять наложниц, осматривать вновь прибывших рабынь, давать ценные указания и читать нравоучения. Жаль, что для этого хазнедар избрала других - например, ту же Ирум, которая со всеми обходится ласково и по-дружески. Или Нериман, привыкшую повышать голос и даже изредка давать оплеухи нерадивым слугам. А вот Сабиха оставалась в сторонке вплоть до позапрошлого года, а вот теперь и ей судьба преподнесла дорогой подарок - начальство над всей свитой Назлы-султан. Правда, Узеир вертится ужом и не хочет признавать её равной себе, но это временно. Настанет и его черёд смириться и вести себя достойно. Между тем, разговор перешёл на совсем иную колею. Фюльдане-хатун не на шутку обозлилась. Видимо, вопрос султанши задел её за живое.
    "Надо думать, у неё в самом деле рыльце в пушку. Точно Абазу у себя привечает, не иначе. А уж для каких целей - об этом и дурак догадается. Любовь у них. Брат и сестра, как же! Так мы тебе и поверили, голубушка. Вот сейчас прижму тебя посильнее, так совсем по-другому запоёшь."
    А прижать, по мнению Сабихи, действительно стоило. Уже стало понятно, что хатун не робкого десятка и с первого раза не расколется. Поэтому калфа приступила к ней поближе и зашипела гадюкой:
    - Как ты разговариваешь, хатун? Мало того, что переступила грань, так ещё и лжёшь прямо в глаза. Узеир-ага видел, как ты миловалась с Абазой у входа. Признавайся: ты с ним в связи состоишь, так?
    За поясом у калфы на всякий случай был кинжал, и она уже потянулась за ним, но, подумав несколько секунд, не стала этого делать, ибо последствия могут быть необратимыми - например, девчонка и вовсе откажется говорить правду, а это только расстроит госпожу. Назлы-султан тоже заметила порыв Сабихи и остановила её движением правой руки. Хатун тут же сникла. Её порядком раздражало своевольное поведение Фюльдане из рода... как, бишь, его так... Впрочем, так ли уж это важно теперь? Калфа отошла в сторону и издали буравила дерзицу ненавидящим взглядом. И так уже было ясно, что та продолжит гнуть своё до упора. Такие и на Страшный Суд пойдут с криками "Я ни в чём не виновата, правда за мной!" и всё в таком же духе. Оставалось только наблюдать со стороны и посмеиваться жалким потугам Фюльдане оправдаться. Впрочем, госпожа была настроена более миролюбиво и не спешила уличать соперницу во лжи. Отчего ж она медлит?

    +4

    9

    Назлы слушала речи Фюльдане, и её брало сомнение. Можно ли доверять словам этой девушки? Подтверждения её рассказу не было ни у кого, а Узеиру-аге юная госпожа склонна была доверять больше, нежели сбивчивым оправданиям хатун, которую в городе и знать-то никто не знает. Ревность уже распускала когти в душе девушки, готовилась цепко схватить сердце и высосать из него всю радость и все мечты. За дверьми стоял верный слуга, который только и ждал минуты, когда госпоже понадобится его вмешательство. Может, час уже пробил, и эту хатун стоит проучить, а за одно и выбить из неё правду. Но что-то останавливало султаншу, не давало ей позвать евнуха в комнату и отдать соответствующий приказ. Наверное, природное человеколюбие. Она резко обернулась на Сабиху и подала знак, чтобы та не вмешивалась и не брала на себя лишней инициативы.
    - Оставь. - глаза госпожи обрели мягкость, за которой скрывалось недоброе.
    После этого калфа сразу как-то сникла, запал в её больших глазах потух, и Назлы ощутила лёгкий укол совести: она же не хотела огорчить помощницу, которая за год с небольшим успела ей уже полюбиться. Кроме неё, конечно, были в свите ещё и добродушная Сельма и вездесущий Узеир, которых Назлы тоже очень ценила, но Сабиха стала ей хорошим другом.
    Меж тем, Фюльдане-хатун, как видно, уже оправилась от лёгкого потрясения, вызванного поведением калфы, и султанша сочла нужным обратиться к ней ещё раз, но уже не с тем, чтобы выведать то, что нужно, а с другой целью - немножко застращать.
    - Что ж, перед тобой два пути: или ты рассказываешь всё как есть, или же Абаза Хасан может пострадать из-за твоей лжи. Учти, мы не позволим ему сорваться в пропасть, когда его уважают и ценят во дворце самого падишаха.
    Ответ девушки свёлся к одному: к её полной невиновности. Хатун готова была с пеной у рта доказывать, что кроме родства её с Абазой ничто не связывает. Назлы смягчила свой взгляд. Видно было, что приезжая не лукавит: в её глазах полыхала уязвлённая справедливость. С таким укором на Назлы ещё никто и никогда не глядел, так что султанше сделалось не по себе. Хотелось уйти, не сказав лишнего слова, но ситуация не позволяла. Как госпоже ей следовало сохранить лицо, пусть даже соперница и не подозревает, кто перед ней стоит.
    - Как вижу, ты упорствуешь, - констатировала она, выслушав все оправдания, - это твоё право. Помни одно: когда истина всплывёт наружу, и тебе, и Абазе несдобровать.
    После таких слов можно было спокойно удалиться, что Назлы и не преминула сделать. Она в последний раз гневно глянула в глаза сопернице, подошла к дверям, дважды стукнула и, когда створки открылись, вышла. Снаружи терпеливо ждал Узеир.
    До кареты дошли скоро. Слуги усадили госпожу, а евнух и калфа устроились рядом. Сабиха была расстроена невесть чем, и, как видно, в мыслях кляла упрямицу из Сараево.
    - Что, госпожа, узнали, кто и откуда эта гадюка? Аллах свидетель, я так и знал, что здесь нечисто.
    Назлы только устало вздохнула.
    - Не всё так просто. Хатун утверждает, что приходится Абазе двоюродной сестрой, не больше. Сама из рода Безиргянзаде, что жили в Сараево.
    Евнух скептически покачал головой и поцокал языком.
    - Я бы не доверял ей на Вашем месте, госпожа. Нынче всякая развратница норовит выдать себя за знатную. Но... как нам узнать, что она не лжёт?
    Вопрос этот тревожил и саму Назлы. И выход был только один:
    - Поговорю с Абазой. Он прольёт свет на эту историю.
    Ага только восхищённо воздел ладони кверху.
    - Аллах Всемогущий, ну и смелость у Вас, госпожа! А что если Хасан-бей после этого совсем отвернётся от Вас?
    В ответ девушка только рукой махнула - ей, мол, всё едино. Лучше быть отвергнутой, нежели жить в неведении. Поездка не принесла ожидаемого результата, и это печалило Назлы. Впрочем, пока ещё не всё потеряно.

    +4

    10

    Фюльдане чувствовала себя потерянной и раздавленной. Её обвиняли чуть ли не во всех смертных грехах, а она стояла и выслушала напраслину, глотая комья обиды и бессилия. Хатун, кто бы она ни была, явно имела виды на брата... или же помогала ему в каких-нибудь важных делах. Гадать, кем доводятся Хасану гостьи, можно было до бесконечности, а ответ всё равно оказался бы неверным. По крайней мере, так подсказывала Фюльдане врождённая интуиция. Самым обидным было то, что нежданные посетительницы наотрез отказывались верить чистейшей правде. Бошнячка готова была губы кусать от досады, но сдерживалась. Когда миловидная русоволосая хатун закончила с угрозами, Фюльдане, наконец-то, нашла нужные слова для хорошей отповеди:
    - Всё, что я только что рассказала, и есть правда. Мы с Абазой Хасаном - родственники, и ничто, кроме родства, нас не связывает. Если бы не пожар в нашем доме, не гибель всех моих родных, я бы не приехала сюда, в Стамбул. Что до вас, то ступайте и спросите Хасана, он подтвердит мои слова, ибо я не хочу, чтобы из-за какой-то грязной клеветы мой брат пострадал.
    Этого оказалось довольно. Допрос прекратился, и гости удалились, не забыв предупредить, что если всё сказанное окажется выдумкой, то Хасан-бей и сама Фюльдане окажутся в крайне неприятном положении. Что ж, совесть девушки была кристально чиста. Она ни капли не сомневалась в том, что победила, хотя и не очень понимала, к чему был весь этот балаган? Врываться в покои, допрашивать с таким пристрастием, чуть ли не в открытую грозить расправой... Странные женщины, что тут скажешь... А эта молоденькая, наверное, в самом деле положила глаз на брата, раз выпытывала про его связь с Фюльдане с таким усердием. Впрочем, это и немудрено: на такого красавца заглядывалось всё Сараево со всеми окрестностями, а уж учитывая нравы столичных жительниц, нетрудно догадаться, что и Стамбул скоро падёт к ногам Абазы. Точнее, его женская часть.
    Оставшись одна, Фюльдане села у окна и от нечего делать продолжила любоваться видом. Люди сновали взад и вперёд, останавливались, обменивались любезностями и просто приветствиями. Стамбул поражал своими размерами. Это тебе не тихое захолустное Сараево, где даже самые мелкие уличные страстишки считаются подарком с небес, ибо скука царила там повсеместно. Столица приезжей красавице нравилась куда больше. Улицы, кофейни, интересные лица, разноголосый гул... Правда, в Стамбуле, наверное, не встретишь юнаков с такими пылкими глазами, как в Боснии. А ведь были, были такие смельчаки, которые готовы были хот в лепёшку расшибиться ради одного-единственного взгляда девушки из такой знатной семьи, каковой были Безиргянзаде. Фюльдане даже припомнила, как в один из летних вечеров на подворье богатого дома пробрался молодой вор-черногорец. Рослый, с чёрными кудрями и шелковистыми усиками, он попался на глаза именно Фюльдане. Та хотела закричать, но он заклинал её всем и сразу, чтобы не делала этого, не поднимала шуму на всю округу. Где-то он теперь, этот красавец... Может быть, где-нибудь на галерах, в цепях... А жалко его молодости и красы. Впрочем, что впустую горевать. Сейчас разве о нём речь? Брату угрожает опасность. И немалая.
    https://forumupload.ru/uploads/0014/54/5c/15/374405.png

    +4


    Вы здесь » Эпоха Безумца и Охотника » Игровой архив » Тайны постоялого двора (18 августа 1649 года)