Беседы с Кайёй-султан, которые так полюбила Лалефем, в последнее время стали реже. Всякий раз, когда хатун приходила к воротам дворца и просила доложить о себе, аги отвечали, что султанша не дома или же ей нездоровится. Женщина немало удивлялась такой перемене, но сегодня все её догадки разрешились. Госпожа рассказала, что ей в самом деле было нехорошо, и болезнь эта сопровождалась головной болью, затруднённым дыханием и сильнейшим головокружением. Лекари советовали чаще бывать на свежем воздухе, и на какой-то час госпоже пришлось отбыть в Бейкоз, подальше от дворцовых передряг. Разговор с Исмихан напомнил Лалефем о её когдатошних беседах с пашой. Визирь ходил к ней не только за плотским, но и за сердечным утешением, ибо только она знала, как снять напряжение, разрешить сомнения и вернуть улыбку. Теперь же она для него, наверное, чужая. Вот почему хатун старалась появляться в этом дворце исключительно в отсутствии визиря, чтобы не пересекаться с ним и тем самым избежать неудобных вопросов и неловких объяснений. Впрочем, один раз он всё-таки застал двух женщин врасплох, когда те обсуждали что-то из газелей Руми, но султанша в двух словах пояснила мужу всё, и тот более не задавал вопросов. В следующие месяцы тоже всё было гладко, без приключений, и Лалефем подолгу могла сидеть в гостях, тем паче, что и самой хозяйке дворца общество поэтессы было очень приятно, можно сказать, необходимо. В этот же раз всё пошло не так. Когда уже поэтесса собиралась уходить, в комнату вошёл Тырнакчи. Женщина так и обмерлаПаша изменился. Не то чтобы совсем до неузнаваемости, но изменился сильно. Во-первых в висках, усах и бороде заметно прибавилось седины, во-вторых, взгляд из ласкового и весёлого сделался подозрительным и почти что озлобленным. И видно было, что это не сиюминутная перемена, а напротив. Что же заставило пашу так разительно перемениться? Впрочем, при виде Исмихан-султан взгляд паши подобрел, и заговорил он с ней очень даже ласково - то ли по-отечески, то ли с мужней любовью, не разберёшь. Земин-ага, вернейший слуга Кайи, находился тут же. Он уже хотел проводить задержавшуюся гостю, но паша сделал знак остаться, а Земину велел сопроводить Кайю в супружеские покои, чтобы она отдохнула. Вот тут-то Лалефем поняла, что разговор предстоит серьёзный. Она стояла на одном месте и выжидала, что скажет и сделает паша. Протянулась мучительная минута ожидания, а визирь тоже держал дистанцию. Наконец, он подошёл к женщине на три шага ближе, и Лалефем для приличия ещё раз поклонилась ему, хотя и не стоило бы.
- Ахмед-паша... - глядя в пол, пробормотала женщина, чувствуя, что земля уходит из-под ног, а всё нутро наполняется огнём, который, казалось, уже давно должен бы угаснуть, - Это... Вы?
Да. Умно, нечего сказать, но бывшая дворцовая учительница напрочь растеряла своё красноречие, которому обучала наложниц в своё время. Неловкий момент, но ничего не попишешь.
[AVA]https://forumupload.ru/uploads/0014/54/5c/112/604830.jpg[/AVA]

Отредактировано Лалефем-хатун (2020-07-29 17:39:31)

Суровый тон паши привёл хатун в себя. До этого она стояла, как неживая, но эти нотки сарказма и неприязни в голосе визиря сделали своё дело, и Лалефем в миг вспомнила, кто она. "Диван Одержимых" привнёс в её характер изрядную толику дерзости, поэтому женщина в открытую устремила взгляд на Тырнакчи и произнесла чуточку нараспев:
- Пришла Вас повидать, паша. Вы нисколько не изменились, как я погляжу,
В самом деле, с последней их встречи мало что изменилось.  Время, конечно, никого не щадит, так что и эти годы для Ахмеда даром не прошли. Но Лалефем при одном только взгляде на него начинала явственно слышать оглушающий стук своего сердца, как это было и раньше. Жизненный опыт прибавил облику паши благородства, отчего тот стал ещё краше в глазах бывшей возлюбленной. Интересно, сознаёт ли он эти перемены? Или же это для него не имеет значения. А этот строгий и властный голос... о, за одну только возможность услышать его ещё хоть разок, можно было бы легко отказаться от всех благ жизни, пойти хоть на край света... Чувствуя, что хозяин дворца ей не рад, Лалефем всё же была счастлива, что стоит перед ним.
В эту минуту в голове хатун пронеслось столько дорогих сердцу моментов, что она на какое-то время снова лишилась дара речи и только приглядывалась и прислушивалась к собственным воспоминаниям. Например, память играючи подкинула Лалефем промозглый ноябрьский вечер, когда паша пришёл к ней. Одежда сочилась дождевой водой, тюрбан был так мокр, что хоть выжимай. Тогда Ахмед остался у Лалефем на всю ночь. Уходил поутру, бодрый и словно окрылённый чем-то, и хозяйка дома твёрдо знала, что такой свежий, здоровый и счастливый вид паши есть ничто иное, как её заслуга. А ведь сколько было таких ночей, сколько разговоров слышали стены уютного стамбульского дома... Слышали и никому не разболтали бы, даже если очень-очень захотеть.
- У меня и в мыслях не было навредит Вам, паша, - наконец, вымолвила женщина, когда визирь обратился к ней требовательно, но не без мягкости, - Кайя-султан чрезвычайно добра ко мне. Сама не знаю, как получилось войти к ней в доверие...
Всё, кроме последнего, было истинной правдой. Исмихан-султан с некоторых пор в самом деле души не чаяла в речистой женщине, чья жизнь когда-то столь тесно была связана с Топкапы и гаремом... На момент встречи с султаншей Лалефем только слышала, что та вышла замуж за Тырнакчи, но со временем сомнения поэтессы рассеялись. Паша действительно стал мужем Кайи, и это побудило хатун к действию. Ей нужно было любой ценой завоевать привязанность молодой госпожи, если нужно, стать посредницей в её сердечных тайнах. Но паше этого, конечно же, не надо знать. Перед ним лучше всего разыгрывать святую невинность и клясться всем, что только может быть дорого и свято. В чём? Да в том, что встреча с госпожой - весёлая случайность, не более, и никаких намерений у Лалефем нет и быть не могло. Что было, говорят ведь, давно поросло быльём. Вот пусть Ахмед-паша так и думает, это только в плюс.
Впрочем, по взгляду визиря было видно, что тот не склонен так уж верить на слово. Досадно, но отступать некуда.
[AVA]https://forumupload.ru/uploads/0014/54/5c/112/604830.jpg[/AVA]

Отредактировано Лалефем-хатун (2020-07-29 17:39:57)

Последние слова, сказанные Ахмедом-пашой не на шутку задели женщину за живое. Аллах всемилостивейший, как низко может думать мужчина о предмете своей любви и желаний... пусть и бывший! Поместье... Да, этот дар, стоивший не один десяток тысяч золотых, Лалефем помнила и ценила, но жить в имении, зная, что любимый человек уже никогда не вернётся, было бы просто нестерпимо. Все муки геенны огненной показались бы детской забавой в сравнении с житьём в роскоши и одиночестве. Что с того, что в том доме прекрасное убранство, и земля, на которой он стоит, приносит хозяйке немалый доход? Ровным счётом ничего! Будь в этом доме хозяином Ахмед-паша, а она, Лалефем - его женой, всё было бы совсем иначе. А без Тырнакчи это поместье теряло свою красу и уют. Но хуже всего было даже не это, а другое: то, что спустя годы паша смотрел на некогда горячо любимую женщину, как на низменное, своекорыстное, достойное исключительно презрения существо. Такое отношение было для хатун подобно пытке. Самый лютый враг не измыслил бы такого издевательства, какое позволил себе паша, пусть и в пылу раздражения.
Обида подступала к горлу тошнотворным комком, глаза резало от наворачивающихся слёз, но Лалефем приложила тысячу усилий, чтобы удержаться от рыданий - только моргнула, смахнув первую и единственную слезинку, а затем глянула на Тырнакчи так, как будто какой-нибудь мастеровитый кузнец вложил в её зрачки вес печной жар и блеск стали.
- Аллах да не оставит Вас, паша, - вымолвила поэтесса тихо, - никогда мне не забыть Вашего благодеяния. Но знайте: никогда Лалефем не знала корысти, и самым лучшим даром будет для неё...
Тут она позволила себе неслыханное: пользуясь тем, что в гостиной никого нет (Исмихан-султан и Земин-ага сейчас наверху, и прислуга - там же), Лалефем подошла к паше близко до неприличия и с горячностью схватила его за запястье. Парчовое шитьё кольнуло ладонь, ноздри защекотал лёгкий запах миндаля и чего-то терпкого - чего-то вроде айрана. Как тут было не вспомнить золотые времена, когда паша называл свою любимую "моим миндальным деревцем"... Лалефем тогда игриво вскидывала головку, пуская из-под ресниц самый лукавый из своих взглядов и возражала со смехом: "Но моё имя означает "подобная тюльпану", после чего одаривала Ахмеда сладчайшим поцелуем. Да, гарем научил скромную любительницу изящной словесности многому, в том числе и тому, что знает каждая заурядная одалиска. И вот, спустя почти несколько однообразных лет, всё могло бы повториться или же начаться с чистого листа! С какой лёгкостью Лалефем возобновила бы все те знания, почерпнутые ею в стенах Топкапы, подслушанные, подсмотренные и тщательно занесённые на скрижали ума и сердца! Можно дать руку на отсечение, что Исмихан Кайя, пусть и султанского роду, не знает и десятой доли того, что известно вольнодумной Лалефем, выучившейся любить не только словом и душой, но и телом. Кто бы стал учить госпожу таким премудростям, которые известны наложницам? Да никто! А вот она, простолюдинка, умеет многое. С нею паша чувствовал себя молодым и полным сил, а сумеет ли хрупкая султанша вернуть ему это ощущение? Конечно же нет.
Рука паши, пылко стиснутая поэтессой, оставалась неподвижной и бесчувственной к горячим прикосновениям. Лалефем с досадой разжала пальцы и, испустив едва слышный вздох, произнесла:
- Прощайте, паша. Всевышний да будет добр к Вам, а мне да пошлёт он надежду на то, что ещё не всё потеряно. [AVA]https://forumupload.ru/uploads/0014/54/5c/112/604830.jpg[/AVA]

Отредактировано Лалефем-хатун (2020-09-09 18:37:13)