Эпоха Безумца и Охотника

    Объявление

    Администрация:

    HOŞ GELDİNİZ

    Добро пожаловать в лучшую из всех держав - Османскую империю, и в столицу столиц - Стамбул. В этих благословенных краях наступили трудные и противоречивые времена, наполненные леденящими душу событиями. Янычарские восстания, разветвлённое преступное общество, произвол пашей и беев, интриги дворца Топкапы и тому подобные вещи - вот что такое Блистательная Порта 1640-1692 годов. Избери свой путь, измени судьбу государства, будь решителен и хитёр, верен султану и правящей династии, и главное - будь всегда на чеку!


    Вернейшие друзья:

    Dragon Age: Rising Интриги османского Востока Великолепный Век: цветы раздора MUHTEŞEM YÜZYIL «Muhteşem Yüzyıl: after Suleyman» «Каково это - играть с тьмой?»

    Ожидаются с нетерпением:

    Нефи Омер-эфенди, Шемспери-султан, Хуричехре-султан, Айше Махзиба-султан, Санавбер-султан, Зекийе-султан, Шехзаде Касым, Шехзаде Баязид, Рухсар-хатун, Зеррин-калфа, Силахдар Мустафа-паша, Ясемин-калфа, Хезарфен Ахмед-челеби, Лагари Хасан-челеби

    В ИГРЕ

    Ближайшие события:
    1642. Родились прекрасные шехзаде - Мехмед, Сулейман и Мурад. Султан Ибрагим сочетался с Хюмой-султан законным браком, что повлекло за собой страшные последствия. В гареме тем временем происходит "падение нравов", а точнее, нрава одной единственной женщины - Ирум-калфы. Принудительное сближение с Эркином-агой, одним из предводителей янычар, положит начало тайным свиданиям, самообману и греху 1648. Смерть Ибрагима Безумного положила начало правлению маленького Мехмеда, который в будущем прославится как Охотник. Валиде Кёсем-султан и Турхан-султан начали скрытую, но страшную вражду. Турхан заключает с Эркином-агой соглашение, которое послужит причиной никяха доблестнейшего из янычар и Гевхерхан-султан. 1660. Шехзаде Эмир принял саблю в присутствии всего войска, пашей и самого повелителя. Теперь пришло время новых завоеваний. По всей империи идут приготовления к походу. Интриги, подлости и хитрости ради собственной выгоды вновь входят в силу. Между шехзаде возникнет соперничество за право наместничества в Стамбуле. Но до похода ещё много времени, и что случится за это время, ведомо лишь Всевышнему.


    Активные участники:

    Информация о пользователе

    Привет, Гость! Войдите или зарегистрируйтесь.


    Вы здесь » Эпоха Безумца и Охотника » Игровой архив » Вернейшая из сестёр (16 марта 1630 года)


    Вернейшая из сестёр (16 марта 1630 года)

    Сообщений 1 страница 7 из 7

    1

    Название эпизода
    Вернейшая из сестёр

    Время и место действия
    16 марта 1630 года
    Стамбул, дворец Топкапы - беседка в Хасбахче.

    Суть
    Атике-султан приходит к брату для задушевного разговора, в ходе которого высказывает свои опасени касательно изменений в жизненном укладе дворца и страны. Мурад тут же заверяет сестру, что для неё и валиде-султан ничего не изменится.

    Участвуют
    Мурад IV, Бурназ Атике-султан.

    +1

    2

    https://forumupload.ru/uploads/0014/54/5c/15/699670.png
    Вчерашний день был перенасыщен событиями, и потому сегодня Мурад явно нуждался в отдыхе. Снимая с валиде полномочия регента, он и не подозревал, что первые же дни, проведённые им на троне, принесут столько хлопот, треволнений и беспокойств. Но сдавать позиции нельзя, следует показать всему миру, что султан, руками коего долгое время страной управляла мать, уже вышел из несознательного возраста и готов на многие великие свершения. Но только не в этот приятный день.
    К полудню молодой правитель вышел из дворца в сад, где его уже ждала уютная беседка. Запахи и щебет птиц благотворно влияли на душу и самочувствие, так что задержаться тут на часок-другой совсем не помешает. Мурад устроился на своём излюбленном месте, погрузившись в раздумья. Не сказать, что они были слишком уж веселы: бунтари-сипахи, распустившиеся без сильной руки янычары, народ, почуявший слабину - со всем этим надо было что-то делать. Да, вчера на Конной площади состоялось принесение клятвы на Коране, но кто останется верен своему слову по-настоящему, покажет лишь время, а Мурад желал сиюминутных доказательств преданности. Кёсем-султан, драгоценнейшее сокровище его сердца, с которой он виделся нынче утром, уже успела пожурить его за чрезмерную запальчивость, взывала к холодному рассудку. Может, она и права. Нельзя нахрапом добиваться желаемого, по крайней мере, на первых порах.
    В глубине сада послышался шорох. Кто-то явно спешил к беседке. Мурад вгляделся в фигуру, движущуюся в его сторону, и узнал в ней ненаглядную сестрёнку Атике. Она не шла, а порхала, одетая в пыльно-бордовое платье, инкрустированное мелкими драгоценными камнями. Платок, крепившийся на изысканной диадеме, развивался на ветру, как маленький парус. До чего же красиво и очаровательно было это создание! Когда сестра подошла ближе и поклонилась, Мурад встал ей навстречу и заключил в объятия. От волос Атике пахло чем-то свежим и сладким, так что брат не удержался и чмокнул девушку в висок.
    - Атике, солнце моё незакатное, - с нежностью промолвил султан, усаживая сестру подле себя, - хорошо, что ты тоже здесь: без тебя эта прогулка была бы скучна и неинтересна.
    Последнее было истинной правдой: Бурназ своими шуточками и замечаниями могла бы развеселить даже мертвеца, а живых и подавно. Мурад обожал, когда сестра, пребывая в хорошем настроении, пускалась в лицах пересказывать то, что на днях случилось в гареме. Тогда напускная суровость сходила с его лица, и Мурад становился прежним. В последние дни он не смеялся, даже не позволял себе улыбнуться, но стоило в саду появиться Атике, как весёлое расположение духа вернулось к нему в прежнем объёме.
    - Как валиде? - спросил он немного погодя, - Сдаётся мне, она не в восторге от моих решений. Утром даже попеняла мне за несдержанность. Ты тоже так думаешь, сестра?
    И он внимательно, как бы оценивающе глянул в лицо девушке. Нет, непохоже было, чтоб она разделяла мнение матери, поскольку Атике так зарумянилась от смущения, так мило опустила глаза, что у падишаха исчезли последние сомнения. И всё-таки хотелось услышать, что-то она скажет на этот счёт.

    Отредактировано Мурад IV (2021-03-04 14:32:53)

    +3

    3

    С самого утра Атике чувствовала прилив необъяснимой бодрости, хотя вчера случилось столько всего, что и словами не передать. Сначала вся семья собралась в Башне Справедливости и наблюдала за тем, как сановные мужи, главы янычар и сипахов, а так же почтенные богословы клянутся на Коране в верности падишаху, затем повелитель объявил, что совершил никях со своей любимой хасеки Айше. Эта новость была принята спокойно, без лишнего шума, правда, валиде потом ходила задумчивая и какая-то невесёлая. Самой Бурназ всё это страшно нравилось: ей было донельзя отрадно видеть брата таким возмужавшим, решительным и грозным. Весь остаток дня девушка пребывала под впечатлением от увиденного. Вечером был праздник в честь бракосочетания Мурада, так что легко вообразить, как крепко спалось юной султанше после такого богатого на события дня. Испросив для себя благословения у матери, Бурназ полдня провела во дворце, коротая время за разговорами с Айше. Но, наконец, ей наскучило и это, и Атике решила выйти в сад, подышать свежим воздухом, благо, погода к этому всецело располагала.
    Хасбахче встретил девушку тишиной и обилием свежих, ещё робких весенних запахов. Султанша ходила по ровным дорожкам между пышными кустами роз, приникала своим хорошеньким носиком то к одному бутону, то к другому, затем долго прислушивалась к своим ощищениям и думала о чём-то сокровенном. Бросив взгляд в сторону беседки, девушка заметила, что в ней кто-то есть, и уже устремилась туда. Кто бы там ни был, а гулять одной ей уже поднадоело, и теперь она искала встречи и беседы. Подойдя ближе, Бурназ узнала в широкоплечей фигуре Мурада и поспешила к нему. Приблизившись, она присела в грациозном поклоне, после чего брат и сестра обнялись. На секунду Атике подумалось, что было бы славно, вздумайся Мураду поднять её на руки и покружить на воздухе, как это уже бывало не раз, но теперь уже другие времена.
    - А уж как я рада встрече, повелитель, - отозвалась она на приветствия, когда оба они расположились поудобнее в беседке, - Вы себе и представить не можете.
    Следующий вопрос заставил девушку смутиться и опустить взгляд. Она отлична знала про случившееся, так как и сама заходила к матушке утром, аккурат перед тем, как она отправилась в вакф. Всё произошедшее и радовало валиде, и огорчало одновременно. С одной стороны, она теперь могла больше времени посвятить делам гарема и фонда, но с другой очень боялась, что на сына начнут оказывать дурное влияние. Атике понимала мать и сочувствовала её мыслям, но всё же в душе она гордилась Мурадом. Вчера он показал всему народу, каким падишахом он может быть - гордым, непреклонным, требовательным.
    - Как я смею? - наконец, отозвалась девушка, поборов смятение, - Да и мама нисколько не сердится на Вас, просто ей тревожно, у неё сердце болит за всех нас, только и всего. Вчера она даже плакала от гордости, наблюдая за Вами из башни.
    Тут Атике нисколько не преувеличивала: валиде действительно вчера была исполнена неподдельной гордости за сына, равно как и все сёстры, видевшие всё, что творилось на площади перед дворцом. Особенно Фатьма и она, Бурназ, испытывали непомерное счастье оттого, что Мурад показал себя в чера с самой сильной стороны.

    +3

    4

    Мурад, как и ожидалось, услышал именно то, что хотел. Да и могло ли быть по-другому? Атике, самая привязанная к нему из всех сестёр, просто не умела лгать, глядя ему прямо в глаза. А слова её о том, что валиде вчера искренне гордилась им в Башне Справедливости, окончательно растопили наметившийся в сердце ледок. Мурад улыбнулся и взглянул на сестру другими глазами - тёплыми, лучистыми, мягкими, как само весеннее солнце. Лишь она по-настоящему чувствовала своего брата, понимала с полунамёка его намерения и всецело их поддерживала. По крайности, ему хотелось, чтобы так оно и было. К этому времени вынесли фрукты, сладости и напитки, так что разговор пошёл куда живее.
    - Значит, валиде оттаяла, - промолвил правитель, рассеянно беря с подноса грецкий орех в твёрдой шероховатой скорлупе, - что ж, иначе быть не могло. А ведь ещё утром она говорила, что я перегнул палку.
    Действительно, утренняя беседа с валиде была не из лёгких, хотя внешне всё выглядело как всегда. Кёсем-султан говорила с сыном ласково, но в её голосе читались нотки недовольства и тревоги, и Мураду стоило немалых усилий не обращать на них внимания. Просто матушка ещё не скоро смирится с новым положением - она ведь уже привыкла, что всё идёт под её контролем, а теперь не так. Её вполне можно понять и не осуждать. Да Мурад и не собирался. Он чувствовал, что опыт и мудрые советы матери пригодятся ему ещё не раз. К тому же, её подспудное участие не позволит членам дивана слишком возвыситься и задрать нос не в меру, в этом тоже был свой плюс. Главное, соблюсти равновесие.
    "Эх, валиде, может быть. Вы и правы. Вчера я нагнал слишком уж большого страху на народ. Зачем же, в самом деле, с первых дней выставлять себя тираном? Впрочем, ничего зазорного в том, если люд будет испытывать трепет при имени государя. Так велось со времён славного Османа Гази, так будет и сегодня. Так что не обессудьте, отныне по следнее слово - за мной!"
    После таких мыслей в душе как-то значительно полегчало. Мурад укрепился в своих начинаниях и взглядах, и теперь голос совести не так громко звучал где-то в закутках разума. Да и что проку в сомнениях, когда вокруг так свежо и ново? Сама природа заклинает не отягощать себя излишними заботами... Всех, кроме султана.
    - А что ты думаешь про вчерашний случай? - спросил, наконец, падишах, вполне желая услышать мнение сестры на этот счёт. Атике с детства была впечатлительна и памятлива на всё, что могло мало-мальски запомниться её гибкому разуму. Такой она остаётся и сейчас, а стало быть, то, что произошло вчера, не могло оставить её равнодушной. Такое случается нечасто... да, пожалуй, что и никогда. Жаль, нельзя узнать, что сказали бы прославленные предки, глядя с небес на деяния своего праправнука. Что бы, например, сказал Мехмед Фатих или же, предположим, сам Сулейман Кануни? Ну, кто-кто, а отец точно бы одобрил поступок сына, ибо сам всегда держался справедливости. И милосердия. И лишь Аллаху ведомо, сможет ли Мурад пойти по стопам отца, став таким же мягкосердечным, каким был он. Но как быть таковым с народом, который ежедневно и еженощно мыслит худое против династии, порядка, своих же соплеменников? Никак...

    +3

    5

    Описать то, что вчера чувствовала Атике, в двух словах было невозможно. Эмоции захлестнули бы сразу же. Да и было отчего: вчера брат превзошёл все чаяния родных и народа, многие уходили с Конной площади совершенно другими людьми: если раньше кто-то относился к Мураду, как к марионетке в руках досточтимой валиде-султан, то уж точно будет воспринимать его как сильного властелина империи, которому и мир покорить нипочём. Бурназ смотрела на брата из решётчатых башенных окон и чувствовала, как по всему телу разливается радость.
    - О, вчера Вы были бесподобны, - с воодушевлением начала Атике. В ту же секунду она почувствовала, как в тело вступил задор, и ей захотелось расшалиться, - Мы все видели, как Вы вышли к народу, как сверкали глазами и говорили...
    Тут она встала с высокой подушки, на которой сидела до этого, поправила платье и, встав в гордую позу, изобразила угрожающую мину: брови сведены к переносице, ноздри ходят от гнева, губы поджаты. Со стороны это смотрелось грозно и потешно одновременно. Видно было, что брат уже улыбается одними глазами, и Бурназ поняла, что на верном пути. Она даже на расстоянии чувствовала напряжённость Мурада, и ей очень хотелось развеселить его.
    - Э-эй, мои подданные! Паши мои, беи, янычары и богословы! - с этими словами девушка выпятила грудь и расправила плечи. - Пророк Мухаммед заповедал покоряться даже темнокожему рабу, если он чтит законы Аллаха! Отчего же вы не подчиняетесь властителю своему, тени Всевышнего на земле?
    К этому моменту Мурад уже в открытую улыбался.
    - Неужто нет в вас и капли смелости, чтобы открыто бросить мне вызов?
    Атике не на шутку разошлась. Не то, чтобы она чувствовала себя полностью в шкуре брата, но её настолько переполняли впечатления, что они непроизвольно выплёскивались наружу. Голос Бурназ, звонкий и от природы довольно мягкий, обрёл чугунную твёрдость.
    - Поклянитесь! - девушка внушительно погрозила кулаком, - Или будете лишены не только вотчин и постов, а и самой жизни!
    Она уже не говорила, а почти рычала, а султан веселился от души. Червячок испуга, который уже собирался подточить сердце госпожи, уполз в небытие. Мурад не сердился, - напротив, ему явно понравилось маленькое представление, устроенное младшей сестрёнкой. Изрядно утомившись и немножко посадив голос, Атике опустилась на прежнее место и с нескрываемым наслаждением сделала глаток из поднесённого стакана. Холодная, подслащённая мятной эссенцией вода приятно кольнула нёбо, прокатилась по гортани и через несколько мгновений обратилась в новый прилив энергии. Бурназ была довольна собой. Ей удалось вывести брата из состояния тяжёлой задумчивости.
    - Мы все были поражены Вашей твёрдостью, - уже спокойным тоном подытожила она, - правда, это всё означает, что теперь нас ждут серьёзные перемены.
    Опасения Бурназ, тщательно спрятанные в сознание, сами собой слетели с губ. Да, её действительно мучил этот вопрос, ей хотелось поскорее узнать, чего ждать, к каким указам и порядкам готовиться, но высказывать подобное Атике уж точно не собиралась. По крайней мере, не в такой благодушной обстановке. Теперь она снова испугалась, что брат, едва отойдя от приступа меланхолии, снова в неё впадёт.

    +3

    6

    Мурад смотрел на сестру и не мог сдержать улыбки. Атике своим весёлым искристым нравом могла оживить даже самого понурого из людей, а уж такого пылкого, открытого для разных эмоций юношу, как Мурад - и подавно. Сказать по правде, ему было приятно и отрадно смотреть на себя со стороны. Сестра имела особый дар: показывать людей так выпукло, живо и ярко, что всякий без труда узнает себя. Как тут устоять перед этой смешливой лицедейкой? Под самый конец султан расхохотался, не стесняясь того, что кто-то может услышать и подумать дурное. Пусть их думают, что хотят.
    - Искорка ты моя, - отсмеявшись, произнёс Мурад, - не сестрёнка у меня, а скворец-пересмешник! Благослови тебя Аллах, Атике, за твой звонкий смех и весёлый характер. Этот дворец погряз в смутах, печали и недоверии, а ты одарила его радостью.
    Разрумянившаяся от переполнявших её эмоций, сестра была бесконечно прекрасна в своём чудесном наряде. Её восхитительные каштановые локоны пышным потоком падали на плечи из-под воздушного платка. Мимоходом брат подумал, что Бурназ уже в том возрасте, когда всякая мечтает влюбиться и свить собственное гнёздышко. Вот и Атике так же. Но если её сейчас выдать замуж, то султанский дворец снова утонет в бездушной рутине, интригах и подковёрных играх. Поэтому пусть Атике ещё походит в девушках (тот её брак с Джафером-пашой ничем, кроме договорённости на бумаге, и не закончился). Что ж, к чему сейчас загадывать наперёд? Время само подарит сестре хорошего суженного, и если падишах увидит, что Бурназ по-настоящему влюблена, он без всяких рассуждений издаст указ о помолвке любимой сестры. Пока об этом нечего и думать.
    - Что до перемен, - тон Мурада посерьёзнел, хотя взгляд оставался мягким и весёлым, - то без них никуда. Без них государство впадёт в застой, а потом и вовсе сгниёт, как в болотной трясине. Но ты передай валиде, чтоб не сокрушалась: для неё ничего не изменится. Её добрый совет и поддержка всегда будут для меня ценнейшим скарбом.
    Повелитель нисколько не лукавил: отдаление валиде от государственных дел вовсе не означало, что в будущем Мурад не станет советоваться с нею. Пусть те, кто привык видеть только то, что плавает на поверхности, тешатся и ждут неверного шага. А те, кто умеет хоть немного глубже копать, уже призадумаются и смекнут: султан хоть и молод, но умён, хотя бы потому что имеет силу воли прислушиваться к словам тех, кто уже имеет опыт. В этом и будет его сила, которая поможет твёрдо и неколебимо стоять на камне власти. А камень этот скользок, остёр и горяч, как лава - и всё это одновременно. Тому, кто на него взобрался, придётся ой как несладко. Иные теряли рассудок, кто-то добровольно сходил вниз, отдавая державу на откуп алчным визирям и их злокозненным приспешникам. О, от Мурада они такого не дождутся, могут даже не мечтать. У него будет и мощная опора, и собственный разум вкупе с волей - этим-то он и запомнится народу.
    - Возвращайся к себе, ангел мой, - ласково проговорил повелитель, целуя сестру в витой локон, - наша валиде, наверное, уже прибыла из фонда во дворец. А мне ещё предстоит поговорить с шейх-уль-исламом кое о чём.
    Эаль было отпускать от себя сестру, но Мурад понимал, что делу время, а потехе всего лишь час.

    +3

    7

    Всё это баловство распалило Атике до чрезвычайности. Она ещё какое-то время переводила дух, хотя уже первый поток приятной усталости схлынул, и она даже могла связно говорить, не сбиваясь с дыхания. И это после того, как сама того не желая, сболтнула собственные (и не только) мысли и опасения. Но Мурад оказался настолько благорасположен к сестре после её дурачеств, что ответил спокойно и взвешенно. По его словам, ни валиде, ни её дочерям, бояться не стоило. Без изменений, конечно, не обойдётся, но семью они не затронут, и это обнадёживало. Впрочем, и тут не всё так гладко: страшная казнь Топала Реджепа-паши ещё долго будет будоражить умы не только простолюдинов, но и обитателей дворца. Об этом Бурназ предпочла умолчать, боясь спугнут хорошее настроение брата.
    - Что бы Вы ни сделали, повелитель, - начала она робко, - я уверена, это будет лишь на благо. Валиде тревожится не за себя, а исключительно за Вас. Теперь на Вас обращено столько взглядов, что нам и представить трудно. Но я передам ей, чтобы она не беспокоилась.
    Уже было видно, что султан стряхнул с себя остатки веселья, и теперь его одолевают мысли о чём-то важном и непостижимом уму молодой, немножечко озорной девушки. Услышав же просьбу брата, Атике уверилась в этом окончательно. Раз Мурад намерен встретиться с шейхом-эфенди, значит, им есть, что обсудить, и посторонние (пусть даже и сестринские) уши тут ни к чему. Да и матушка наверняка уже вернулась в гарем. Словом, пора было и честь знать. Прошли те времена, когда они могли коротать часы за безделицами. Брат стал полновластным падишахом, теперь ему не до задушевных семейных разговоров. Во всяком случае, отныне им будет отведено гораздо меньше времени, чем прежде.
    - С Вашего позволения, - молвила девушка, поднимаясь и изящно кланяясь венценосному брату, - Простите мне давешнее озорство. Меня ждут валиде и сёстры.
    И пошла от беседки, раз или два оглянувшись на падишаха, который так и остался сидеть в беседке. Вид у него был посмурневший, глаза потухли, а брови сошлись у переносицы. Такой вид был у него вчера, когда он метал громы и молнии перед народом. Ох, и туго, должно быть, придётся достопочтенному шейх-уль-исламу, вздумайся ему сказать что-нибудь поперёк. Это уже был не тот Мурад - чуткий, с превосходным чувством юмора и живейшим нравом, - сейчас в саду остался грозный правитель, и глупо это не брать в расчёт.
    Атике покидала сад в растерянных, сумбурных чувствах. На душе осело что-то сладкое и приятное, какое-то послевкусие недавнего баловства, но оно было настолько слабо, что ещё какая-нибудь четверть часа, и оно растворится окончательно. К тому же, сейчас ещё валиде расскажет о том, у кого сгорел дом, кто лишился мужа, у кого больны дети... словом, обычная суета сует. Как же это всё однообразно! А ведь вчера гарем просто цвёл и благоухал во время праздника, и куда же это всё исчезло? Вот они какие, будни. Серые, похожие один на другой, как две капли воды. Ну, может быть, это всего лишь издержки страха, у которого, как известно, глаза велики? Не может же, в самом деле, всё измениться к лучшему в один момент. Нужно время. Эх... хоть бы послал Всевышний кого-то нового в эту юную, зелёную, но пышно цветущую жизнь!
    https://forumupload.ru/uploads/0014/54/5c/15/374405.png

    +3


    Вы здесь » Эпоха Безумца и Охотника » Игровой архив » Вернейшая из сестёр (16 марта 1630 года)