Трудно, наверное, было представить себе более счастливого человека на земле, чем Айше-султан. Уже два дня, как она упивалась нежданным возвышением, выпавшим на её долю. И без того её уважали в гареме (хотя бы потому, что воспитывала её сама Кёсем-султан), а теперь и вовсе боялись даже словечко поперёк сказать. В это утро хасеки проснулась в таком отличном настроении, что ей захотелось разделить свою радость с кем-нибудь из династии. Лучше всего - с Атике-султан. Можно, конечно, было бы поехать, скажем, к Фатьме, но с Бурназ намного веселее. Размышляя о том о сём, хасеки приказала подготовить любимое платье золотистого оттенка, а когда была уже полностью одета, села перед зеркалом и велела одной из девушек постарательнее заняться волосами. Хатун взяла гребень и принялась за работу. Как раз в это время подошла Эльмас-калфа, усердная темнокожая хатун, подаренная самим государем.
- Доброго Вам утра, госпожа моя, - произнесла хатун приятным грудным, чуть-чуть гнусавящим голосом, - будут ли у Вас распоряжения?
Айше даже не сразу нашлась, что ответить. Эльмас была у неё в услужении всего только сутки, и доверять ей какие-то важные дела хасеки покамест не рисковала. Надо, впрочем, отдать должное этой калфе: обучена она была на совесть - умелая, обходительная, на все руки мастерица. И не болтливая, что в условиях дворцовой жизни было большой добродетелью.
- И тебе, Эльмас, - ответила Айше, поражаясь самой себе: так благожелательно говорить с прислугой, которая ещё недостаточно зарекомендовала себя на новом месте, было не в её характере, а тут... - позаботься, чтобы для шехзаде принесли молоко с ложечкой мёда. Мой лев должен быть здоров.
- Как прикажете, - отозвалась Эльмас и уже хотела исчезнуть, но Айше остановила её.
- Что слышно в гареме? С самого утра там шум и суета - к добру ли?
В ответ калфа немного смутилась, потому как не знала, что сказать. Очевидно, она ещё не успела разведать обстановку в ташлыке и порядком расспросить евнухов и других смотрительниц, что да как. Айше тут же заметила это.
- Валиде-султан, может, нездоровится, храни её Аллах?
- О, нет, госпожа, - Эльмас, наконец-то, поборола приступ немоты, - вряд ли там случилось что-то из ряда вон выходящее. Но я непременно узнаю, будьте спокойны.
Подобный ответ, конечно, не вполне удовлетворил хасеки, но ей ничего не оставалось, как отослать хатун вниз, чтобы та исполнила своё обещание. Причёска к этому времени была завершена, и на голове султанши красовалась прехорошенькая диадема с алмазами, которые, как известно, подходят всем и к любой одежде.
В этот-то момент в комнату, как легкокрылая бабочка, и впорхнула Атике-султан. Девушки, включая даже саму Айше, присели в поклоне перед султанской сестрой. Госпожа радовала глаз здоровым румянцем и весёлой улыбкой. Ни слова не говоря, она села на место Айше и знаком подозвала ту из рабынь, что всё ещё держала в руках гребень, как бы давая понять, что хочет и свои волосы привести в порядок. Девушка уже хотела приблизиться, но хасеки взяла гребешок из её рук и сама взялась за роскошные кудри подруги.
- Ох, Атике-султан, и как только Вы не устаёте носить такую красоту? Они же тяжёлые! - гребень два или три раза прошёлся по волосам Бурназ, Айше в два счёта уложила чудесные кудри так, что они стали на вид ещё пышнее, чем прежде. Госпожа довольно улыбнулась.

Слова Атике не могли оставить хасеки равнодушной. Султанша решила не прятать улыбку. Бурназ любили все без исключения за её убийственное чувство юмора. По крайней мере, половина гарема души в юной госпоже не чаяла, а другая старалась не попадаться лишний раз её на язычок: когда султанша в гневе, она может так отбрить, что никакого цирюльника, в том числе и султанского, не потребуется. Когда подоспело то, что можно было назвать лёгким завтраком, разговор оживился. Атике принялась сетовать на валиде и Фатьму-султан, которые буквально источили бедняжку, как ржа железо, своими нравоучениями. Айше только улыбалась - уж ей ли было не знать строгий характер валиде-султан?
- Обещаю, что не буду, - с деланно-торжественным видом промолвила хасеки, кладя руку на сердце, - но и Вы, заклинаю, не давайте мне повода.
И улыбнулась так, что, кажется, вся хандра Атике на почве недавних "поучительных бесед" с матерью и сестрой сошла на нет. Но не насовсем. Она умудрилась вползти в душу самой Айше после того, как Бурназ заговорила о гаремных новостях и кривотолках. Оказывается, пока повелитель устанавливал новые порядки, в Топкапы доставили новых наложниц, а она, первая хасеки, ни сном ни духом? Это было настолько дико, несуразно и неправдоподобно на первый взгляд, что сама Айше едва-едва верила в это. Как она могла так крепко заснуть и пропустить столь важное событие? Очевидно, приезд новеньких неспроста: кто-то хочет убрать Айше с дороги. Или досадить ей покрепче.
"Ах, Айше, ах... Ты ведь всегда была для Мурада светом в окошке, утренним лучиком, живительной водой и самым сладким мёдом на устах! Он души в тебе не чаял, готов был весь мир уронить к подошвам твоих туфелек или стереть его в порошок за один твой смешок или слезинку. А теперь что же? Стайка новеньких, желторотых хатун уже обживаются в гареме и ждут своего часа? Узнать бы, что это за отчаянная, несостоявшаяся самоубийца? Что она хотела доказать? Может быть, желала привлечь внимание султана... или же сбежать. Что ж, второе куда проще. Узнаем, где её семья, и отправим на родину. Пусть себе живёт припеваючи подальше от дворца и моего падишаха."
Это были всего лишь мысли, но они настолько заполонили голову хасеки, что та время от времени прикусывала язык, чтобы не выпалить лишнего вслух. Сохранять спокойствие при таком раскладе было весьма сложно, но она старалась изо всех сил.
- Новые девушки? Значит, валиде-султан не теряет времени даром. Мой никях ей как кость в горле, это очевидно, - устало и как бы разочарованно выдохнула Айше. Думала-то она совсем об ином и отважилась упомянуть Кёсем-султан лишь для того, чтобы хоть как-то разобраться в случившемся. Уж кто-кто, а валиде навряд ли причастна к приезду наложниц. После всего, что она сделала для Айше, сколько сил вложила в её возвышение, она не могла бы готовить ей замену. Хотя... Кёсем на две сажени в землю видит и прочитывает всё не то что на два, а на десять ходов вперёд. Стоит быть начеку при каждом появлении в ташлыке, а заодно приказать Эльмас навести справке о каждой из новеньких, разузнать про их происхождение, состояние здоровья, предпочтения и слабости. Может, удастся кого-то из них залучить в свою свиту, чтоб никто и не подумал провести хоть одну по Золотому пути.

Уверения Атике хоть и были живыми и искренни, но помогали не вполне. Айше уже была достаточно взволнована, чтобы успокаиваться и делать вид, будто ничего не произошло. Бурназ утешала её, повторяя, что подобные терзания если к чему и приведут, то уж точно не к добру.
"Получается, знатные семьи со всех концов империи не дремлют и таким хитрым образом хотят урвать лакомый кус для себя и своих потомков? Хороши же у них методы, нечего сказать. Правда, и моя семья поступила в своё время так же, но разве это идёт хоть в какое-то сравнение? Валиде с первых дней обласкала меня и окружила заботой, а теперь, выходит, ей придётся обратить свой могущественный взор на этих пигалиц? А главное - султан Мурад вряд ли останется в стороне. А я, получается, буду мучиться от бессильной ревности".
Невесёлое крутилось в голове у хасеки-султан. Она смотрела вокруг себя потухшим взглядом, таким обречённым, что Атике не вытерпела и принялась развлекать подругу, как ребёнка. Как это ни странно, однако слова её про множество голов возымели должное действие. Мурад в самом деле не любил, когда Айше грустит по какому-либо поводу, и если такое случалось, он всегда ласково и грозно вопрошал, кто-де да кто это сделал, грозясь согнать всю злость на нём. Этак чего доброго, узнай он про теперешнее состояние своей законной супруги, всему гарему не поздоровилось бы, а ведь Айше тоже не зверь какой, ей безвинные жертвы не нужны. Или нужны? 
- Ух, госпожа, и умеете ж Вы убеждать, - произнесла Айше, улыбаясь, - с Вами шутки плохи, Вы и камень смеяться заставите.
Тут только хасеки вспомнила, что самое время восстановить силы, тем более что под носом такой чудесный стол. Молоко с капелькой мёда показалось султанше божественным нектаром, с коим ничто не может сравниться по вкусовым качествам. После двух-трёх глотков мысли как-то сами собой прояснились, и Айше уже не так переживала из-за случившегося. В конце-то концов, кто может запретить султану и его валиде принимать в гарем новых девушек, и уж тем более кому под силу противиться судьбе? Раз наложницы прибыли, значит, это кому-нибудь нужно. Задача же Айше состоит лишь в том, чтобы не утратить повелителя, остаться для него желанной до конца дней - его и своих тоже. Незамысловатый план, составленный ранее, крепко засел в голове, и Айше положила сегодня же выведать всю подноготную про самоубийцу-неудачницу и всеми силами поспособствовать её отбытию в родной край.
"А почему бы, - подумалось ей, - не начать прямо сейчас? Что, если Атике успела узнать имя девушки, а остальное уже дело времени и сноровки. Эльмас-хатун, если хочет доказать мне свою преданность, обязательно возьмётся за дальнейшее."
- А как зовут ту девушку, - Айше даже постаралась подпустить в свой голос как можно больше безразличия, - ну... которая чуть не наложила на себя руки у всех на глазах?
Спрашивать подобное было хоть и ничем не чревато, но Бурназ как-то сразу помрачнела, словно ей этот вопрос пришёлся не по душе. Хасеки тут же мысленно укорила себя за поспешность, но её царственная подруга, кажется, и не думала сердиться - просто ей это показалось странным, не более.