Эпоха Безумца и Охотника

    Объявление

    Администрация:

    HOŞ GELDİNİZ

    Добро пожаловать в лучшую из всех держав - Османскую империю, и в столицу столиц - Стамбул. В этих благословенных краях наступили трудные и противоречивые времена, наполненные леденящими душу событиями. Янычарские восстания, разветвлённое преступное общество, произвол пашей и беев, интриги дворца Топкапы и тому подобные вещи - вот что такое Блистательная Порта 1640-1692 годов. Избери свой путь, измени судьбу государства, будь решителен и хитёр, верен султану и правящей династии, и главное - будь всегда на чеку!


    Вернейшие друзья:

    Dragon Age: Rising Интриги османского Востока Великолепный Век: цветы раздора MUHTEŞEM YÜZYIL «Muhteşem Yüzyıl: after Suleyman» «Каково это - играть с тьмой?»

    Ожидаются с нетерпением:

    Нефи Омер-эфенди, Шемспери-султан, Хуричехре-султан, Айше Махзиба-султан, Санавбер-султан, Зекийе-султан, Шехзаде Касым, Шехзаде Баязид, Рухсар-хатун, Зеррин-калфа, Силахдар Мустафа-паша, Ясемин-калфа, Хезарфен Ахмед-челеби, Лагари Хасан-челеби

    В ИГРЕ

    Ближайшие события:
    1642. Родились прекрасные шехзаде - Мехмед, Сулейман и Мурад. Султан Ибрагим сочетался с Хюмой-султан законным браком, что повлекло за собой страшные последствия. В гареме тем временем происходит "падение нравов", а точнее, нрава одной единственной женщины - Ирум-калфы. Принудительное сближение с Эркином-агой, одним из предводителей янычар, положит начало тайным свиданиям, самообману и греху 1648. Смерть Ибрагима Безумного положила начало правлению маленького Мехмеда, который в будущем прославится как Охотник. Валиде Кёсем-султан и Турхан-султан начали скрытую, но страшную вражду. Турхан заключает с Эркином-агой соглашение, которое послужит причиной никяха доблестнейшего из янычар и Гевхерхан-султан. 1660. Шехзаде Эмир принял саблю в присутствии всего войска, пашей и самого повелителя. Теперь пришло время новых завоеваний. По всей империи идут приготовления к походу. Интриги, подлости и хитрости ради собственной выгоды вновь входят в силу. Между шехзаде возникнет соперничество за право наместничества в Стамбуле. Но до похода ещё много времени, и что случится за это время, ведомо лишь Всевышнему.


    Активные участники:

    Информация о пользователе

    Привет, Гость! Войдите или зарегистрируйтесь.


    Вы здесь » Эпоха Безумца и Охотника » Игровой архив » Расскажи мне про Боснию (13 мая 1649 года)


    Расскажи мне про Боснию (13 мая 1649 года)

    Сообщений 1 страница 7 из 7

    1

    Название эпизода
    Расскажи мне про Боснию

    Время и место действия
    13 мая 1649 года
    Стамбул, Дворец Топкапы - Хасбахче.

    Суть
    Вторая встреча Абазы Хасана и Назлы-султан. В первый раз молодой пашазаде клятвенно обещал рассказать госпоже о Боснии - земле, где ему довелось прожить большую часть жизни. Беседа оставляет неизгладимый след в душе султанши, а зёрнышко симпатии, кинутое в благодатную почву, даёт робкий росток.

    Участвуют
    Назлы-султан, Абаза Хасан-бей.

    0

    2

    https://forumupload.ru/uploads/0014/54/5c/15/699670.png
    Стамбул ждал весну, но ещё больше ждал майского ласкающего зноя. Ждал его и Абаза. Ему нравились тёплые лучи, лёгкие наряды турчанок, оживлённые улицы, повеселевшие лица горожан. А уж как похорошел Хасбахче с приходом мая, нельзя и описать. После разговора с самой Кёсем-султан хотелось свежего воздуха, чтоб дышалось вольно и радостно, поскольку госпожа нынче, видимо, была не в духе и каждым словом буквально пригвождала Хасана к полу. Так что предстоящая прогулка несказанно грела бейзаде душу.
    В Хасбахче ему случалось бывать редко, и, будучи натурой романтично и тяготея к прекрасному, Абаза ждал каждого выхода в сад, как настоящего праздника. Тиш и умиротворение, трепещущая зелень, задорный щебет, мягкий шелест травы под ногами - да что, чёрт возьми, могло быть лучше этого в столь суровом месте, как Топкапы? Нет, разумеется, беседы с валиде-султан, пашами и доверенными лицами султана - дело хорошее и важное, но отдохновение под сенью чинар и не только служило лекарством для души.
    Впрочем, не только природа радовала глаз. Прохаживаясь по дорожкам и любуясь кустами и клумбами, Абаза углядел несколько женских фигур, маячивших вдалеке. Все стройные, в лёгких платьях, они напоминали цветы, обретшие человеческую душу и плоть. Впереди двигался некто в небесно-голубом наряде, и Хасан не успел собраться с мыслями, как ноги сами понесли его в сторону гуляющих женщин. Ум бил в набат, твердя, что не следовало бы так рисковать, а любопытство, которое присуще не только прекрасному полу, подталкивало в спину.
    Подойдя ближе, пашазаде сумел сосчитать гуляющих. Их было четверо. Двое рабынь, черноволосая калфа и до крайности миловидная девушка с русыми кудрями. Бей вгляделся попристальнее и распознал в ней госпожу, виденную в саду совсем недавно. Тогда она благодушествовала в компании незнакомой хатун из какой-то знатной семьи и той самой калфы, а ныне она, по всей видимости, изъявила желание прогуляться только в обществе свиты - вернее, малой её части. 
    Вспомнилось знакомство с госпожой. Чудесная погода, улыбающееся личико, невинные вопросы, звонкий голосок... Что-то трепыхнулось Хасановой душе, он и сам не чувствовал себя в силах разобрать, что это - ностальгия, неуловимая мечта или просто радость, дарованная воспоминанием. В этот раз султанша, кажется, тоже была в расположении, но Абаза, прошагав сколько-то расстояния, вдруг остановился - негоже подходить и заговаривать с девушкой ни с того ни с сего! Каково же было изумление пашазаде, когда родовитая красавица знаком велела девушкам и калфе оставаться на месте и пошла в сторону бея. Дыхание захолонуло - то ли от неожиданности, то ли от разлившегося сладкого чувства. Как ни крути, а юная госпожа была хороша. Даже очень. Когда она приблизилась на должное расстояние, позволявшее свободно говорить, Абаза сложил руки и поклонился самым учтивым образом.
    - Госпожа, - промолвил пашазаде, не поднимая глаз на султаншу, - прошу простить меня! Если бы знал, что Вы здесь, отложил бы прогулку на несколько часов.
    Оправдание прозвучало настолько нелепо, что Хасан тут же мысленно укорил себя за косноязычие. Нет бы пожелать ей приятной прогулки и благословения Всевышнего, после чего чинно удалиться, а он... Тьфу, да и только! И это при том, что отец его, Мехмед-паша, славился недюжинным велеречием. Султанша, впрочем, ничуть не рассердилась, отчего у Абазы сразу отлегло от сердца. Сесть в лужу перед женщиной - это было бы страшнее смерти для юнака.

    +3

    3

    Хасбахче прекрасен весной, и Назлы чувствовала себя счастливой, прогуливаясь по нему, такому зелёному, приветливому и обширному, по саду садов. День в целом располагал к приятным размышлениям и планам. Хорошо, что всегда можно развеять скуку, спустившись к девушкам для разговора, или пройтись с собственной свитой под сенью чинар, как сегодня, например. Большего для счастья Назлы и не требовала - она дома, в кругу родной семьи... Вот уж почти два года, как она вернулась в столицу вместе со старшей кузиной, как смогла обнять отца. Мысль о том, что столько лет её берегли, как тайный и даже запретный скарб, несколько удручала, и султанша частенько думала, что должна благодарить Всевышнего за то, что не родилась мальчиком-шехзаде. Случись такое, шейх-уль-ислам без колебаний поставил бы подпись под фирманом о казни. А кому такое понравится? Кёсем-султан? Навряд ли.
    Назлы хорошо помнила один такой разговор с великой валиде. Госпожа позвала внучку в покои и рассказала ей, почему та так долго гостила во дворце Беязкуш, далеко от родного дома. Она обнимала девушку, ласково говорила, прося прощения за то, что всё вышло так. Назлы и не думала сердиться на бабушку за случившееся. Нежданные дети - не горе и не позор, а дар Всевышнего. Так, кажется, сказала валиде-султан, и возможно, что правда как раз за ней.
    Но сейчас о грустном думать не хотелось совершенно, и молодая госпожа гнала прочь каждый неприятный эпизод, всплывавший в памяти из прошлого. Сейчас только сад, только весна и ясное небо. И болтливые служанки, идущие чуточку позади. А ещё Сабиха-хатун, которая следит за этой весёлой стайкой, не давая им выйти за рамки дозволенного.
    - Что слышно в гареме, Эсмер-хатун? - спросила Назлы у девушки, поравнявшейся с госпожой, - У вас ведь что ни день, то праздник...
    Эсмер, хорошенькая курносая рабыня с каштановыми волосами, хихикнла и произнесла:
    - Ничего особенного, госпожа моя. Девушки ждут скорого жалования. Турхан-султан обещала с великой валиде поговорить о его повышении.
    Дело, бесспорно, важное и по-своему приятное. Хотя Назлы никогда и никому не служила, всё же, ей отчего-то было понятно настроение девушек. На мгновение подумалось, что Эсмер-хатун ненавязчиво намекает на то, что рабыни из свиты тоже надеются на какой-нибудь щедрый подарок. А что, мысль весьма неплоха: в конце концов, они исправно выполняют свои обязанности, грех будет не поощрить их за верность.
    - А кроме? - девушка испытующе глянула на хатун.
    - Аллах сохрани нас от наговора, - робко начала Эсмер, - но в последнее время все только и шепчутся про Исмихан Кайю-султан. Будто бы она у своего мужа-паши часть бороды отрезала, так что он и в совете появиться не может!
    Назлы нахмурилась. Кайя, дочь султана Мурада, всегда относилась к ней с лаской и доброжелательностью, и слышать о ней такое казалось для госпожи сущим бесчинством. Она нахмурилась и, остановившись, строго взглянула на служанку, потом подозвала калфу и велела:
    - Если ещё раз услышишь такое в гареме, приструни сплетниц как следует. Никто не смеет потешаться над нашей семьёй, ясно?
    В это же время на дорогу, шагах в двадцати от Назлы, ступил кто-то высокий, осанистый и очень знакомый. Подойдя поближе, султанша признала в гулявшем сына Абазы Мехмеда-паши. Тот тоже заметил девушку и, когда они сошлись, поклонился первым. На его извинения Назлы благодушно ответила:
    - Сад большой, пашазаде, и мы бы могли вовсе не встретиться. А раз уж встретились, то вспомните-ка своё обещание, - и она затаила дыхание, ожидая, вспомнит его бей или уже позабыл совсем. Тот молчал.
    - Расскажите мне про Боснию, - хоть и с улыбкой, но всё же потребовала султанша, - Мне говорили, что там очень красиво. Хочется узнать, правда ли это.

    +3

    4

    То, что султанша сначала обратилась на "вы", а затем так внезапно перешла на "ты", не прошло незамеченным. Ещё больше смутило пашазаде это напоминание - а он, голова садовая, уже и запамятовал про свои же слова. А было ведь совсем недавно - и эта беседка, и юная госпожа в обществе миловидной подруги из знатной семьи, и черноволосая калфа с въедливым взглядом... и то самое обещание рассказать про Боснию, про край, по которому нет-нет да и затоскуешь на досуге, когда остаёшься один на один с воспоминаниями и праздностью.
    Бей заметил про себя, что свита недаром осталась стоять поодаль, и калфа зорко наблюдала за тем, чтобы ни одна из девушек не вострила ушки из любопытства. Эх, Босния, эх, родное Сараево... Как вы ни хороши, как ни прекрасны ваши сады и дома вельмож, а в Стамбуле в тысячу раз лучше - тем паче, он и родился-то здесь, а не в тех землях!
    - Извольте, госпожа, - учтиво промолвил Абаза, собираясь с мыслями, - коли я дал Вам слово, то с радостью его сдержу.
    Мысли упорно не желали сходиться воедино, как если бы Хасан опрокинул кубок-другой за здоровье падишаха и после страдал от похмелья. Отвечая на шутливое требование султанши, он старался не глядеть на неё, но глаза противились приказам, и бей искоса поглядывал на ту, с кем столкнулся так несвоевременно. Пожалуй, госпожа была хороша именно как Босния. Разве что чересчур русоволосая для тех мест, но это белое, точно из белого сахара слепленное личико, эти розовые, так славно очерченные губки...
    "Аллах Всеведущий, не дай мне впасть в искушение!" - мысленно взмолился Абаза и тут же отметил, что это сравнение помогает ему подобрать нужные слова, чтобы описать любимые земли.
    - Босния... - начал он и запнулся, - дивная земля. В ней есть горы, долины, сады и виноградники, мечети и особняки. Люди там живут припеваючи, не то, что в Герцеговине, где я хоть и не был, но кое-что слыхал.
    Краем глаза взглянув на девушку, Хасан невольно поразился тому вниманию, с которым она слушала его речи. Абазе это придало уверенности и красноречия, хотя до этого язык, точно окостенелый, шевелился медленно и топорно. Всё-таки как удачно и точно это сравнение... Молодая султанша так же свежа и прекрасна, как сад сараевского купца или тамошнего кадия, большого любителя цветов и прохлады. Пашазаде не стремился знать, кем была мать этой госпожи, но раз получилось такое чудо - белолицее, живое, чуточку капризное и гордое, как все дочери падишахов. Но и сараевские девушки слыли большими капризницами и гордячками... не столь вздорными, как дочери Стамбула, но всё же!
    - Я бы искренне желал Вам побывать в тех местах, пройтись по мосту через Дрину, нарвать цветов и плодов, полакомиться спелым виноградом... Босния, госпожа моя, - это безмятежность и каприз. Она похожа на султаншу...
    При этих словах мужчина понизил голос, опустил очи долу и промолвил не без смущения:
    - На такую, как Вы.
    Стоявшая в сторонке калфа ахнула. Девушки подались вперёд, а красавица-султанша... а Всевышний ей судья! Нельзя было разобрать, поражена ли она таким откровением или же, напротив, оно попало в цель, задев нужную струнку девичьей души.

    +3

    5

    Рассказ бея, вначале робкий, а затем всё более и более вдохновлённый, пленил и встревожил Назлы до крайности. Развернувшиеся перед глазами картины, немного путанные, сменяющие одна другую, пестроватые и до того завлекательные, нравились госпоже всё больше с каждым новым словом. Вопросы множились на языке, а Назлы не решалась задать их все сразу, хотя язычок буквально зудел от их несметного количества. Что за река такая - Дрина, чем молодому сыну паши так не угодила Герцеговина и почему... почему всё это великолепие похоже именно на неё, на Назлы? Это было, пожалуй, самым волнующим и лестным из всего сказанного. Возможно, Абаза немного приукрасил своё повествование, желая таким образом сделать султанше приятное, и это радовало, вместе с тем страша и вызывая недоверие.
    - На меня? - как бы в шутку переспросила девушка, поднимая на дерзеца свои ясные глаза, - Подыщите лучший предмет для сравнений. И раз уж этот край так по душе, почему решили остаться в столице?
    Спохватившись, Назлы прикусила язык, так как тон, да и сам вопрос показались ей чересчур грубыми. Самое большее, чего ей хотелось в данный момент, это поддеть пашазаде, сбить его с панталыку, а потом наблюдать, как он будет выкручиваться. Но чтоб не стеснить собеседника ещё больше, султанша спросила о том, что занимало её едва ли не в первую очередь:
    - Слышала, в тех местах крадут молодых девушек. Вам приходилось это делать?
    Сабиха-хатун еле слышно прошептала "Всевышний, защити и помилуй!", но Назлы нарочно оставила этот её тихий возглас без всякого внимания - любопытство стократ сильнее набожности. Тем более что тут зазорного, если дочь султана, росшая почти в клетке, пусть и золотой, и не видевшая мира, интересуется о других землях и обычаях... К тому же, этот Абаза был слишком хорош собой, чтобы допустить мысль, будто он не чтил тамошних законов любви и удали.
    Молчание затянулось, и Назлы заподозрила неладное: неужели сплоховала? Сконфузила пашазаде такими расспросами? Навряд ли. Внешне тот оставался спокоен, хотя по лицу было видно, что он усиленно подбирает выражения для вежливого ответа. Да пусть не церемонится и говорит как есть - не украдёт же он султаншу, в самом-то деле, да ещё и на глазах у всей свиты!
    Такая нелепая мысль даже развеселила девушку, и она не стала пенять бею за его затяжное безмолвие, а терпеливо выжидала ответа, представляя, как такой статный красавец ловко перемахивает через ограду чьего-нибудь дома. Наверняка у боснийских толстосумов есть и пригожие дочери, и миловидные сёстры с племянницами... О, Назлы уже почти уверила самоё себя в том, что этот прохвост с плутоватым взглядом и шелковистыми усами побывал не на одном подворье и умыкнул не одну красавицу.
    - Что ж, молчание - знак согласия, не так ли? - поддела госпожа, начиная несколько уставать от этой пёстрой садовой тишины. Кажется, только после этого сын визиря понемного опамятовался и уже собирался ответить, так что Назлы решилась больше не подначивать его, чтоб не спугнуть мыслей - и без того он, бедняга, не знает, как держать себя перед султанской дочерью, пусть и довольно простой, совсем не кичливой в обхождении.  И такая робость ему, положа руку на сердце, не слишком к лицу.

    +3

    6

    Молчание затянулось, и Хасан чувствовал, что смущён до чрезвычайности такими вопросами. Любознательность молодой девушки можно понять, но Абаза уж никак не ожидал, что она спросит о таком. Было и по сей день есть, что по всем Балканам горячие головы похищают красавиц из-под отчего крова, но самому ему приходилось разве что участвовать, но не затевать кражу самому. Признаться, была у него когда-то на примете одна хатун, чьё милое личико изредка всплывает в памяти даже сейчас. Один Всевышний ведает, сколько ещё этот образ будет являться в воспоминаниях, но Абаза смутно осознавал: приезд в Стамбул изначально сулил ему новые чувства и впечатления. В том числе, и на любовном фронте.
    - Красть девушку из отчего дома - великое святотатство в глазах Аллаха, но ещё больший грех - отказаться от неё, если любишь. Если кто отступится от своей любви, плохой из того юнак.
    Чтобы ответить султанше на её вопрос, потребовались недюжинные усилия, ибо отвечать надлежало тактично, несколько размыто и даже уклончиво. Ответ, казалось, устроил госпожу, даже более чем устроил - он её заинтересовал. Короткий взгляд это только подтвердил: глаза султанши сияли неподдельным любопытством. Но пашазаде всё ещё чувствовал некоторую неловкость перед красавицей: поспешное и, возможно, чересчур пылкое сравнение могло оскорбить дочь правителя (да прибудет душа его в раю!), испугать или даже отвратить от разговора. К счастью, этого не произошло, во всяком случае, мужчина всё ещё надеялся на благополучный исход беседы. Оправдаться и извиниться, всё ж таки, следовало.
    - Что до Вас, госпожа... - он несколько замялся, - ежели я оскорбил Вас, прошу не гневаться. А покидать Стамбул, город, где когда-то родился и жил, не хочу. Здесь часть моего сердца и смысл дальнейшего бытия. К тому же, великая валиде не желала бы моего отъезда.
    Сказанное было сущей правдой. Кёсем-султан категорически не хотела, чтоб сын Мехмеда-паши, верного ей до конца жизни, отбывал из Константинополя даже ненадолго. Абаза и сам, признаться, не горел желанием покидать город детства, посему ожидал для себя поручений как от валиде, так и от самой жизни. Тоска по краю удали и задора, садов и любовных песен, всё ещё царапала сердце, но оно уже готовило себя для того, чтобы стать гнездовьем для новых переживаний. А покамест его заполняло предвкушение чего-то необыкновенного. Где оно, это "необыкновенное" могло подстерегать его, пашазаде, естественно, не догадывался, но отчего-то предчувствовал серьёзные перемены в собственной жизни, преподносимые дворцовой жизнью день ото дня.
    Султанша, кажется, удовлетворилась таким ответом, но бей заметил, как она смотрела на него - ирония, которая резанула по самой кромке души. Такая молодая, а уже так ловко умеет осаживать одним только взглядом! Пашазаде едва заметно сглотнул: положение представлялось шатким, поскольку оскорбление султанской дочери чревато неприятными последствиями, пусть её отца уже и нет на свете. За нею стоит вся династия, и прежде всего - Махпейкер Кёсем-султан, чья безграничная любовь к внукам известна далеко за пределами столицы, и лучше с этой железной женщиной не пререкаться, если её вздумается сослать тебя в самый отдалённый санджак на пыльнейшую из работ. Посему лучше не рисковать и хранить почтительную дистанцию.

    +3

    7

    Смущение пашазаде, по-видимому, явственно отразилось на его мужественном лице. Назлы была бы. конечно, рада-радёшенька посмотреть на бея ещё более открыто, немножко с вызовом - так, чтобы одними глазами высказать всё, что сейчас пришло на ум.
    "Пожалуй, я ему нравлюсь. Иначе почему его голос так понизился, отчего глаза опустились? Настоящий мужчина держит себя по-иному. Впрочем, разве Абаза трус? Если дойдёт до дела, он навряд ли отступится. Сам же сказал: кто отступится от своей любви, плохой из того... постойте, как же он выразился? Юнак. Наверное, это слово означает что-то вроде "бей" или "воин". Надо будет спросить при случае - вот, кстати, и повод для встречи".
    Тем не менее, Назлы отлично помнила, кто она и как ей подобает себя держать. Выражать свою симпатию слишком явно ей покамест не следовало. Она гордо, почти свысока взглянула на Абазу, прищурилась и произнесла:
    - Что ж, ежели великой валиде угодно Ваше присутствие в Стамбуле - это даже кстати. А мне всё едино, есть Вы или нет.
    И, развернувшись, прошествовала с надменным видом, окружённая служанками. Эсмер-хатун семенила следом. Расторопная и любопытная, она уже предвкушала первых откровений от юной госпожи. Назлы же, напротив, не спешила с таковыми.
    - Как Вам показался пашазаде? - наконец, спросила девушка, позабыв о всех приличиях. О, как же Назлы была ей благодарна в этот момент за такой шаг. Заговаривать первой о том, что таится в сердце, было бы до крайности бесстыдно - ну, по крайней мере, так султанша полагала.
    - Так, ничего особенного, - отмахнулась девушка, будто ей не было ровным счётом никакого дела.
    - Абаза красноречив. У него в глазах такой огонь... Аллах помилуй нас... - с этими словами Эсмер томно вздохнула. От Назлы такая мелочь не ускользнула: султанша резко обернулась и не без иронии взглянула на наперсницу:
    - Кажется, кое-кто уже неравнодушен. Оставь его, Эсмер. Я уверена, он уже многим хатун вскружил голову в столице, а уж в своей хвалёной Боснии - и подавно.
    Султанша и её свита продолжали идти в сторону дворца. Хасбахче звал обратно, просил задержаться, ласков покачивал ветвями деревьев, шевелил головки цветов. На какое-то время воцарилось молчание. Сабиха-калфа шла чуть-чуть поодаль и не рисковала вмешиваться в разговор, но Назлы, коротко взглянув на старшую служанку в свите, поняла: хатун не очень-то одобряет приключения своей султанши. И пусть. Не ей указывать, что и кому делать. Если Кёсем-султан, любимая бабушка, была для Назлы непререкаемым авторитетом, то дворцовая челядь не вправе учить жизни того, кому прислуживает. Пусть это и звучит высокомерно, но иногда такие мысли действуют, как успокоительный эликсир.
    - Я Вас прогневала, госпожа? - Эсмер здорово забеспокоилось. Ей показалось, что Назлы не на шутку рассержена её замечанием относительно красноречия бейзаде.
    - Ничуть, - равнодушно бросила султанша, давая понять, что тема Абазы уже несколько исчерпана. Пусть, по крайней мере, все в её окружении так думают - ей оно только на руку.
    https://forumupload.ru/uploads/0014/54/5c/15/374405.png

    +2


    Вы здесь » Эпоха Безумца и Охотника » Игровой архив » Расскажи мне про Боснию (13 мая 1649 года)