Боль... Нестерпимая боль во всём теле... Это единственное, что сейчас ощущала Ирум. Она с трудом открыла глаза, тщетно пытаясь понять, где она. Просто обставленная комната, повсюду постели, а в воздухе витает запах трави масел... Лазарет!... аааа, вот, стало быть, где она! Лекарка сидела возле её постели с сочувствующим видом. Ещё не старая, но изрядно потрёпанная жизнью женщина, она напоминала красивый цветок, бутоном которого вдоволь наигрался озорной ветер.
   - Пришла в себя, хвала Всевышнему... - выдохнула она. Ирум пыталась что-то сказать, но губы не слушались. Зато к ней постепенно начала возвращаться память. Коридоры дворца, тёмная женская фигура, идущая навстречу... неприятный разговор, слёзы... а потом всё как будто мраком заволокло... Кто же её так?... Слишком много вопросов вертелось в голове у несчастной девушки, а ответов не было практически ни на один. Ей и без того трудно далось воспоминание последних событий. Опять же, что с ней случилось ДО того, как она, истерзанная, дошла до дворца? Её ведь куда-то отправили... куда-то в город... надо было отнести небольшую сумму денег... Денег?... Мысли калфы зацепились за заветное слово - значит, она ходила к мадьярской ростовщице! Точно! Это же Арника, это она её задержала у себя? Но тогда кто же так надругался над Ирум? Когда она шла к венгерке, было людно, она упало... а тут ещё и янычар какой-то рядом ... Янычар? Откуда ему взяться в том квартале?... Хотя для них все пути открыты, только волю дай... А дальше, что дальше было? Дальше ночь, тёмный переулок, тот же самый янычар, погоня, глухой тупик и холодная каменная стена... Воспоминания, одно страшнее другого, заполонили бедовую девичью голову. Она, наконец, поняла, что с ней произошло и отчего всё её тело в синяках, платье испачкано кровью, и вот почему на неё так кричала Хюма Шах-султан... Только теперь, после того, как в голове девушки восстановилась картина произошедшего, Ирум начала понимать, в какой трясине она увязла.
   - А-а-а... - тихо застонала больная. - Смерть моя...
   - Кто же это с тобой сотворил, хатун? - спросила сердобольная врачевательница, пропитывая марлю целебной мазью. - Аллах милостивый, да на тебе живого места нет! Я бы того, кто такое учинил, своими руками задушила! Вон и одежда вся в крови...
Ирум ничего не ответила. Ей было радостно одно: в этом дворце, где добрым людям, казалось бы, не место, нашлась одна-единственная светлая душа, которая пожалела её...
В этот момент скрипнула входная дверь, и в комнате раздались лёгкие шаги. Раздался приятный, слегка хриплый от простуды, голос. Говорила, а точнее, почти шептала Айшехан-султан, любимая дочь валиде, сестра повелителя... Значит, она пришла к Ирум... Не во сне ли всё это?

Девушка не сразу разобрала, кто перед ней и чей голос она слышит. Перед Ирум, как в тумане, мелькала очень знакомая женская фигура. Медные волосы, добрый взгляд и этот проницательный голос... Где, где же она могла слышать его? Она приоткрыла глаза сильнее и в следующую секунду попыталась сесть на постели, но это ей не удалось из-за сильной боли во всём теле. Так что Ирум пришлось остаться недвижимой.
  - Айшехан-султан... - почти прошелестела больная, в изумлении глядя на царственную посетительницу. - Простите, госпожа, что я перед Вами в таком виде...
Ирум говорила с трудом, а у самой в голове была только одна-единственная мысль: если Айшехан-султан хазретлери пришла сюда, чтобы навестить Ирум (сомнений в этом не возникало, так как хворая калфа слышала их разговор с Нагме), значит, кто-то ей проболтался об её болезни... точнее, об изувечении.
  - Сегодня утром её ко мне принесли. - вставила слово Нагме-хатун, подходя ближе к постели. - Аллах свидетель, сколько лет я здесь служу, ещё не видела такого. На бедняжке живого места нет...
Айшехвн смотрела на больную с немым ужасом. Во взоре Ирум тоже был страх. Она прикрывалась одеялом, чтобы госпожа ненароком не разглядела страшные кровоподтёки на плечах и на шее. Так она и полулежала, закрывшись по самое горло. На лице тоже были следы побоев, но закрывать его не было смысла.

Не будучи в силах подняться, Ирум так и оставалась лежать в постели. Она молча слушала ободряющие речи султанши, а у самой сердце сжималось в комок. Девушка сама не знала, чего боялась. Вроде бы она в гареме, в тепле и добре, вдалеке от того страшного места, чего страшиться? Но душа дрожала и ёжилась в ней, ища спасения в добрых словах госпожи, но абсолютно не находя его. Причину боязни Ирум поняла далеко не сразу, но когда она стала ясна, тотсделалась ещё ужаснее по своей сути. Позора, вот чего так испугалась она. Позора и огласки. Конечно, со временем всё тайное станет явным, но пусть хотя бы ей помогут оправиться, встать на ноги... Может, тогда гна найдёт средство избавления от такого пятна на чести?
Внезапно плечо обожгла сильная боль. Это Айшехан-султан положила натнего руку. Ирум не вскрикнула, но её так передёрнуло, что султанша мгновенно отняла руку, поняв, что причинила девушке вред.
"Айшехвн-султан как святая..." - думала Ирум, оправляясь от секундного потрясения. - "Ей самой становится больно, когда она видит страдания других. И как, как ей рассказать про то, что со мной случилось? Госпожа Хюма Шах тоже очень хорошая, но ей я почему-то больше доверилась, выложила перед ней всю правду... Нет. айшехан ни за что не узнает её. Совру что-нибудь. Пусть не терзается за меня ещё больше."
  - Вы очень добры... - наконец произнесла гаремная служительница. - Могу ли я докучать Вам своими роскзнями? Всё равно того, кто это сделал, ничего не ожидает.
Ирум внутренне немножко ободрилась. Таким коротким ответом она дала ясно понять султанше, что знает обидчика в лицо, но не скажет, потому что ему всё равно ничего не сделают.

Внутри у Ирум всё похолодело. Госпожа оказалась такой настойчивой, ей непременно нужно было знать всё, что случилось. Девушка бессильно закатила глаза, в которых крупными алмазными каплями блестели слёзы. Что ей было отвечать на расспросы? Как отвираться, чтобы избежать позора? В конце концов, если хоть одна живая душа узнает о случившемся, Ирум будет опозорена на всю оставшуюся жизнь. Наконец калфа тяжело и хрипло вздохнула, а потом заговорила:
  -  Я возвращалась от Арники-хатун, - начала Ирум свой правдоподобный, от слова до слова выдуманный рассказ, - которой должна была передать небольшую денежную сумму. Было уже темно, потому что старая венгерка очень любит поговорить... Шодним словом, когда я вышла из её дома, была уже почти ночь.
Пока что всё сходилось, и никто бы сейчас не мог подозревать Ирум во лжи. Единственной правдой во всём этом было то, что ростовщица Арника очень словоохотлива. - На меня налетела повозка с кувшинами. Погонщик не свернул с дороги, и я попала под копыта его мудов.
   - Аиии... - раздолось неподалёку. Видимо, Нагме-хатун тоже сочувствовала гаремной смотрительнице. - Отчего ж ты, хатун, не закричала?
Ирум пришлось на ходу выдумать причину. Девушкой она была умной, поэтому ответ быстро завертелся на языке.
   - От боли я ничего не могла сказать, не то что крикнуть. А этот ага даже не оглянулся и не помог.
   - А что же потом? - продолжала расспрашивать Нагме.
    - Я так и осталась лежать на земле.  Сознание почти покинуло меня. Всё, что я помню, это грозный мужской голос надо мной, а двльше...
    - Чей голос это был? - не отставала лекарка. - Кто тебя нашёл?
    - Уличный сторож. Он бил в доску в знак того, что наступила ночь. Он принял меня за пьяную блудницу из греческого квартала. А потом... потом он начал бить меня.
     - О, Аллах, какой ужас... - сердобольная врачевательница приложила руки ко рту. Айшехан-султан содрогнулась.