Уютная беседка, перевитая плющом и виноградными лозами, маячила впереди, и султан видел из окна, как она словно зазывает к себе, под свежий и пахучий кров. Мастера - мебельщики, садовники, ювелиры, резчики и прочие постарались на славу. Верный Кисмет за неделю договорился с одним почтенным эфенди, что обещал привести на султанское веселье молодых невольниц со всех краёв. Ибрагим предвкушал пышное празднество, опиумный сладковатый дым, тонкие станы и звон ручных и ножных браслетов. Он пригласил самых важных сановников, которых считал своими друзьями. Даже несколько бейлербеев были приглашены на праздник, например, бейлербей Измира, Яман Али-паша. Приехать он должен был не один, а с Ханзаде-султан, Ибрагимовой сестрой. Её отвезут в Топкапы, а там примет валиде, Айшехан и жёны.
"Красавица моя, ещё я её не видел, хочу посмотреть, как она похорошела... Паша сказал, что приедут они не просто так, а ещё и с малютками-племянниками!... Но с Ханзаде я повидаюсь после праздника, а сейчас будем веселиться, и всё пройдёт прекрасно, иншалла!"
Беседка на берегу Босфора была всё ближе и ближе, так и манила к себе, так и ласкала взор и обоняние. Наконец, карета остановилась, и султан пошёл в сторону маленького рая на земле. Красавица-лоза трепетала зелёными листиками, щекотала дурманящим запахом ноздри всякого, кто подойдёт. Внутри, в просторном "зелёном шатре" было всё обставлено роскошно. Прекрасный дастархан, шёлковые подушки, прекрасные курильницы, изысканно украшенная посуда...
- Кисмет, ты не разочаровал меня! Гости тоже будут рады. Скоро ли невольницы прибудут? - спросил султан, поглядывая на евнуха. Ага подошёл и что-то тихо сказал. Ибрагим удовлетворённо кивнул.
Через тридцать минут стали один за одним съезжаться гости. Мустафа-паша, Салих-паша, Муса-паша, ещё несколько сановников, а последним - зять Яман Али.
- Али-паша, зять мой. Как ты себя чувствуешь? Надеюсь, дорога не слишком утомила вас?
Али, молодой человек, с чёрной бородой и плутоватыми очами, смуглый и осанистый. Он поклонился своему царственному шурину, а затем с почтением промолвил.
- Благодарю Вас, повелитель. Госпожа сейчас по дороге в Топкапы, а я прямиком сюда. - паша по знаку султана сел по его правую руку. Остальные сановники начинают тихо перешёптываться. Стоявший в дверях Кисмет недобро покосился на Салиха-пашу, который, в свою очередь, смотрел в сторону Ямана Али с завистью. Вдруг снаружи раздался скрип колёс и стук копыт. Евнух вышел из беседки, снаружи послышались тихие голоса. Через полминуты Кисмет вернулся и подошёл к повелителю и шепнул:
- Государь, пришёл Кемаль-эфенди со своими гуриями.
- Красивы? - тихо осведомился Ибрагим. - Это ещё не все гости, что сюда приглашены.
Кисмет понятливо кивнул. Ему было поручено впустить красавиц в беседку по первому знаку господина, которому слегка наскучили холёные гаремные красавицы. Ему захотелось дикарской красоты, необузданности и страсти. Те девушки, что в Топкапы, слишком кротки и благочестивы... тем более, что и сановные гости захотят развлечься, для чего были устроены по всему берегу шатры, сложены фонтанчики... настоящая султанская резиденция, только что не хватает дворца. На праздник должны ещё прибыть несколько начальствующих янычарских аг. Ибрагим боялся этих львов ислама и опоры османского трона, но валиде Кёсем вовремя подала мудрый совет: султан только тогда султан, когда снискал уважение, доверие и любовь янычар. Вот и теперь владыка решил приручить этих диких барсов, которые тоже падки на девушек-дикарок.
"Легки на помине..." - пронеслось в голове султана, когда вошли в беседку трое янычар, при саблях, с грозными лицами... Истинно, львы. Они поприветствовали повелителя, а тот, в свою очередь, показывает им садиться. Начался пир. Прекрасные блюда щекотали гостям носы, яства и напитки были выше всяких похвал. Султан чаще прикладывался к кубку, а к еде у него интереса не было. Потом пришёл черёд кальянам, и по беседке поплыл лёгкий пахучий парок.
- Яман Али, расскажи, как Вы назвали деток?
Паша повернулся к шурину и ответил:
- У нас две дочери, Эсма-султан и Шехназ-султан. Госпожа души в них не чает, и я уверен, что и в Вашем дворце их полюбят.
- Пошли Аллах Вам и Вашим детям здоровья и долгой жизни, паша. - промолвил один из янычар, вынимая изо рта янтарный кальянный чубук и усмехаясь в чёрные усы.
Паша обернулся и вгляделся в того, кто пожелал ему и семье здоровья. Его хитрый взгляд стал ласковее и веселее. Он улыбнулся и спросил:
- Я где-то тебя видел, эфенди... Не Гёкханом-агой тебя зовут, часом?
- Верно! - рассмеялся ага.- Клянусь Аллахом, я думал, что Вы не вспомните, кто я. Я с десятком моих храбрецов сопровождал госпожу и Вас в Измир.
- Расскажи, Гёкхан-ага, - обратился к нему государь, - каково живётся янычаром? Я давно хотел поговорить с вами кое о чём: до меня до слух дошёл, что вам в Стамбуле не сидится. Скоро двинемся на земли неверных, в край русов. Вашим клинкам будет, где разгуляться, а всё, что добудете - всё ваше. Не думайте, что я не забочусь о вас.
В разговор вмешался второй ага, - они с повелителем переговаривались недолго, но было видно по лицу янычара, что он чему-то рад.
- Кисмет-ага, пора показать нашим гостям красавиц. - евнуху понадобилось секунды три, чтобы перекинуться несколькими словами с Кемалем-агой, и через минуту перед гостями танцевали прекрасные девушки. Глаза пашей, беев, янычар, впились в тонкие станы, в смуглые гибкие ручки и резвые ножки. Султан тоже поглядывал на девушек сквозь едковатый дымок. Его взор остановился на одной. Невысокая, черноволосая, с большими карими глазами, длинными ресницами... как танцует, как змеятся белые руки...
- Как тебя зовут? - спросил повелитель. - Не стыдись, хатун...
Девушка усмехнулась и, легко поклонившись, произнесла:
- Милица...
- Милица? Откуда ты?
- Я из Варны, болгарка. - и снова пустилась в резвый танец, и султан глядел на него сквозь кальянный пар. Остальные гости были тоже порядком веселы, а паче всего - Гёкхан-ага. Али-паша один не глядел на девушек. Он как-то странно потупился, видно, тосковал по своей возлюбленной.
- Паши, беи, славные янычары, любезные гости! Иншалла, закон гостеприимства соблюдён. Если вам понравились эти девушки, я рад. Они сделают вас весёлыми и счастливыми. Там, в саду, поставлены для всех шатры, и если хотите, отдохните там...
Вся ночь прошла под звуки музыки, звон браслетов, в воздухе витал дымок, вина, сладости, другие кушанья и напитки пахли невероятно, и все гости были несказанно довольны. Милица провела с султаном всю ночь в главном шатре, рассказывала о себе, пела старые песни... Тут только Ибрагим вспомнил свою Шивекар. Она ведь тоже болгарка, она пела что-то похожее... И его грешную голову обуял великий стыд. Значит он тут, с какой-то простолюдинкой предаёт свою любовь к своей янтарной лисе.
- Скажи мне, Милица-хатун, если бы я тебя взял во дворец, была бы ты рада?
Красавица поглядела на повелителя как кошка, а потом вымолвила:
- Кто бы не хотел этого, повелитель? Я бы носила парчу и шелка, драгоценностей имела полон ларчик... А если бы у меня завелась соперница, разлучница проклятая... я отравлю её своей горячей любовью, и пусть знают все, кто...
Ибрагим от этих бесстыжих слов постепенно стал терять разум, который его ещё не покидал на празднике. Эта Милица много думала о себе,неверная... Как она смеет?
- А если бы соперница была из твоих земель? Ты бы и её отравила, не пожалела бы нисколько?
- Тем хуже ей, змее, если и она болгарка. Ради любви к Вам я и сестру родную убить готова.
"Из-за любви? Из-за тщеславия, я знаю!" - подумал султан, а в его сердце ворохнулся страшный зверь сумасшествия. Он взял Милицу за руку и они вместе вышли из беседки. В остальных шатрах было светло, слышались мужские и женские голоса, смех и звон кубков... Султан подвёл девушку к берегу Босфора.
- Ты приглянулась мне, хатун. Я готов подарить тебе весь Стамбул за один взгляд этих прекрасных очей... И эти воды, они тоже твои!
Болгарка зачарованно глядела на тёмные босфорские воды. Султан толкнул её, и девушка полетела в воду. Обрыв был довольно крут. Головка Милицы один раз показалась над водой, а потом вновь пропала.  Ибрагим повернулся и тихим шагом пошёл к своему шатру. В его сердце словно что-то утихло, улеглась злоба. А над водой скользнула в небе первая полоска рассвета. Пора было возвращаться.

- Седеф, куда ты меня ведёшь? - калфа, которая верно служила Айшехан, вела свою госпожу по направлении к дворцовому саду. - Надеюсь, ничего серьёзного, иншалла?
Калфа побледнела. В её больших глазах скользнула тревога. Такая же самая тревога снедала и саму госпожу. Они шли в сторону сада, и теперь Айшехан окружал ореол из разнообразных запахов. Она любила этот сад и часто собственноручно поливала цветы и подрезала розы. Многие слуги дивились этому, но Седеф-хатун только усмехалась и говорила: "Наша госпожа это настоящий райский цветок. Пусть будет среди себе подобных..." Но сейчас султанша чувствовала беспокойство, поэтому она остановила калфу и заговорила с твёрдостью и строгостью.
- Объяснись, Седеф-калфа. Ты от меня что-то скрываешь, так?
Седеф аж содрогнулась от неожиданности, но потом взяла себя в руки и вымолвила:
- Что Вы, госпожа моя, как я посмею? Просто валиде-султан хотела видеть Вас. Она не велела мне говорить о своём приезде раньше времени.
Удивлению Айшехан не было конца-края. Значит, валиде решила устроить дочери сюрприз? Это было очень приятно, и у женщины отлегло на сердце. Женщины двинулись дальше по гладким садовым дорожкам. Вот и беседка. Ещё издали Айшехан заметила осанистую фигуру Махпейкер. Рядом с ней сидела...
- Матушка! Хазаде, ты тоже приехала?! - рядом с валиде сидела младшая сестра султана - Ханзаде-султан. Увидев хозяйку дворца лица матери и сестры просияли. Валиде встала навстречу дочери и протянула правую руку для приветственного поцелуя. Айшехан приложилась к прекрасной руке Кёсем-султан, а потом села рядом.
- Седеф до последнего скрывала от меня ваш приезд... Если бы я знала раньше, я бы всё подготовила...
- Не тревожься, сестричка! - добродушно отозвалась Ханзаде. - Твоя проказница Седеф уже обо всём позаботилась.
Кёсем-султан улыбнулось. Ей было приятно видеть, что её дочери счастливы.
- Скажи, сестра, а где Эсма и Шехназ, мои племянницы? Разве ты их не привезла с собой?!
- О-ши-ба-ешь-ся, дорогая! - весело откликнулась Ханзаде. - Мои малютки сейчас у тебя во дворце, за ними калфа присматривает. А Али-паша на заседании.
Тихая и ровная беседа, приправленная весёлым смехом и историями из детства, текла около часа. Внезапно Ханзаде встала со своего места и сказала:
- Простите, валиде, но мне на месте больше не сидится. У сестры такой чудесный сад, я бы хотела получше его рассмотреть. Айшехан, пойдём вместе! Без тебя я заблужусь в этом раю!
Кёсем-султан кивнула, и обе сестры покинули беседку. Они гуляли и разговаривали, и их беседа была весёлой и чуточку насмешливой. Ханзаде умела подтрунить над старшей сестрой, особенно над её молчаливостью и кротким, почти ангельским нравом.
- Скажи, а как тебе с пашой живётся? Вы ведь недавно в Стамбул приехали... в Измире точно так же красиво было?
Ханзаде толкнула сестру шутливо:
- Погоди, сестра, а то меня с ног до головы вопросами засыплешь! Да, в Измире было красиво, да и живётся мне просто прекрасно. Сначала как-то не по себе было, а потом... потом семейная жизнь затянула и увлекла меня. Теперь у нас детки есть... К тому же мы в Стамбул насовсем приехали: повелитель хочет моего мужа в совет ввести, а меня больше не намерен держать вдали от семьи. К тому же и дочкам это на пользу - нет ничего лучше, чем расти под опекой и заботой нашей валиде...
"Какая же ты счастливая, Ханзаде! И муж хороший, и членом совета скоро станет... Мне уже больше такого счастья не узнать..."
- Ты мне до сих пор своих дочек не показала, сестра. Как не стыдно, я ведь умираю от нетерпения! Знала бы ты, как мне не хватает детского плача и смеха...
Ханзаде смутилась. После того, как сестра намекнула на смерть детей, ей стало неловко отвечать ей что-либо. Она повернулась и сказала:
- Постой здесь немножко, я отойду на минутку и вернусь. Только не уходи никуда, иначе как я тебя найду, хорошо?
И она ушла. Айшехан проводила сестру взглядом, недоумевая, что заставило её прервать разговор.
В этот момент из противоположного конца аллеи появился человек. Он был высок, статен, в синем кафтане и в синем же шёлковом тюрбане. Он двигался в сторону султанши, и Айшехан была вынуждена наскоро прикрыться платком. Незнакомец остановился в двух шагах от женщины и стал разглядывать её с ног до головы.
- Кто ты такой? Как ты в саду оказался? - спросила Айшехан то ли с негодованием, то ли со страхом. Эфенди ухмыльнулся, и эта ухмылка показалась госпоже хуже змеиной.
- Меня зовут Дели Мустафа-паша.  Я искал валиде-султан, чтобы посовещаться с ней о важном деле. Но Ваш сад так роскошен и велик, что я заплутал в нём... хотя, как бы прекрасен этот сад ни был, он не сравнится с Вашей красотой, госпожа... Это ведь Вы Айшехан-султан, так? Оказывается, Вы ещё краше, чем о Вас в Стамбуле говорят...
У султанши даже ноги подкосились. Этот человек был настолько неприятен ей, что Айшехан едва сдерживалась, чтобы не уйти. Однако её самообладание взяло верх над гневом, и она сказала:
- Ступайте прямо, а потом направо повернёте. Валиде-султан сейчас в беседке находится, и если она Вам необходима, паша, то уверена, что она примет Вас непременно.
- Прекрасно. Надеюсь, госпожа, наша встреча будет не последней, иншалла...
И паша скорым шагом пошёл в указанном направлении. Айшехан добрых минут десять стояла в недоумении. Как этот человек оказался в саду, да ещё и наткнулся на неё, дочь султана, сестру султана?
- Тааак, и о чём говорила наша скромница с Мустафой-пашой?
- Ты... ты его знаешь? -  Айшехан удивилась и даже испугалась.
- Мне ли не знать! Это хороший друг моего мужа. Они были знакомы ещё до отъезда Ямана Али в Измир так что удивляться нечему. Ну, и как он тебе?
Айшехан отвела глаза. Она всё ещё стояла как оглушённая, не смея отнять от лица край платка.
- На злую змею похож. Я больше не хотела бы с ним встретиться, даже взглядами.
- Странно... А по-моему недурён собой. Видный, осанистый такой, машалла... Разве не так, сестрёнка?
- Да что ты, разве не знаешь, что в моём сердце нет и не будет никого кроме Хюсрева-паши. А ты мне о каком-то другом говоришь! К тому же он не мной интересуется, а хочет поговорить с валиде... постой-ка...\
В это мгновение у Айшехан в голове пронеслась страшная мысль. О чём этот человек мог говорить с матерью? Если это то, о чём она думает, то лучше похоронить себя заживо.

Темно-янтарные очи султанши Хюмы Шах задумчиво глядели вдаль, на темные, позолоченные солнцем воды Босфора. Легкий, прохладный ветерок с залива коснулся лика прекрасной, а она позволила памяти унести себя в прошлое, когда был еще жив Ибрагим...
Много воды утекло с тех пор, султана, ее супруга, давно уже нет в живых, а она все еще здесь, в этом дворце, на террасе своих любимых покоев. Новый повелитель оказался великодушен к законной супруге своего покойного отца, даже несмотря на то, что та была врагом его матери - Турхан. И Хюма Шах осталась в Топкапы, да не просто из милости жила, а ухитрилась еще и сохранить остатки былого влияния, а потому ощущала себя госпожой, как прежде. Хотя прежде силы у хасеки больше было, однако и сейчас немало.
И жить бы ей да успехам любимых детей радоваться, но нет, неспокойно на сердце у султанши. Ненавистная Турхан царит во дворце, ее сын на троне, а не Мурад. Многолетняя ненависть жгла душу и Шах, если не суждено носить титул Валиде-султан ей самой, легче пережила бы воцарение любой другой из соперниц, только не Турхан. И пусть судьба распорядилась иначе, примириться не хотелось, а потому задумала черкешенка интригу, при успехе которой, будет вооружена необходимой информацией, что потом подскажет верный путь.
Для воплощения задумки в жизнь требовалась девушка. Да не просто обычная хатун из гарема, а красивая, умная, проницательная и преданная, что сумеет довести до конца поставленную задачу, не перейдя на сторону врага, купившись на посулы, золото да драгоценности. Однако найти такую девушку весьма непросто.
Хюма Шах долго присматривалась к гарему, дала задание на поиск своей верной калфе, наблюдала, высматривала. И подходящая кандидатура сыскалась.
- Госпожа, - голос вошедшей калфы вывел султаншу из раздумий, она обернулась и внимательно взглянула на вошедшую, показывая, что та может продолжать говорить. - Я привела Фериху-хатун, как Вы велели. Думаю, она та, кто нам нужен, она сумеет.
- Хорошо, - Хюма-султан была удовлетворена услышанным. - Ты уверена в ее надежности и преданности? Помни, ошибка дорого нам может стоить.
- Не беспокойтесь, султанша, эта хатун бесконечно предана Вам и сделает все, что прикажете. - Заверила калфа, а затем, по знаку госпожи, ввела упомянутую Фериху-хатун, дабы султанша поговорила с ней сама и проинструктировала.
Разговор продолжался долго и Хюма Шах сумела убедится в правильности своего выбора. Красавица Фериха, действительно преданная лишь этой хасеки, свою задачу поняла. Она будет действовать осторожно, сначала завоюет доверие Турхан-султан, что сделать будет не так просто, однако ей удастся, а затем светлейшая Валиде сама отправит ее  спальню своего сына. И дальше задача Ферихи не менее сложная - войти в сердце падишаха, пленить его взор и мысли, стать не только наложницей, но и доверенным лицом, поверенной его  тайн. И так она сможет информировать о состоянии дел в стане врага ту, что не желала преклоняться пред ненавистной соперницей и мириться с судьбой.