- Вот как? - нервно переспрашивала Махиэнвер темнокожего евнуха, низенького, с угловатыми чертами лица, в тюрбане набекрень (видать, сильно торопился к госпоже, вот и сбил его набок), расстроенного и напуганного. - Говоришь, валиде в ярости? С чего бы это? Она же только приехала...
  - Аааа.... - выдавил ага, не глядя на свою повелительницу.
  - Да говори же, недоумок! - злилась Махиэнвер уже в открытую. Она догадывалась, отчего великая валиде может быть в гневе, но ей хотелось всё-таки услышать подтверждение (а лучше - опровержение) своей догадки. А евнух всё силися что-тотсказкть, беззвучно хвотая воздух, подобно рыбе, выброшенной на песок
   - Аллах свидетель, я тут ни при чём, госпожа! Это хазнедар на Вас донесла! Как только Кёсем-султан приехала, эта змея сразу в главные покои - шасть, с отчётами, с гаремной книгой... О пророк, защититнас своими молитвами!
Махиэнвер рвала и метала. Она знала, что если "добросовестная" хазнедар-уста всё расскажет великой валиде, то гарем содрогнётся от неминуемого скандала.
   - И что же теперь, Нихад-ага? - спрашивала султанша, нервно меряя шагами просторную и роскошную комнату. Кызлар-агасы только вздёрнул плечами. Но не оттого, что не знал, а потому что боялся последствий.
  - Собственно, я и пришёл уведомить Вас, о султанша, что великая валиде зовёт Вас к себе...
Мвхиэнвер опустилась на мягкий пуф и обхватила руками голову. Евнух, видя госпожу в таком состоянии впервые, прижал ладонь ко рту. Губы Махиэнвер шевелились, шепча молитву. Это единственное, что ей оставалось теперь. Через несколько мгновений она встала, поправляя длинные рукава своего сиреневого платья, расшитого серебром. Дорогая корона тоже была поправлена, а выступившие на секунду слёзы - вытерты. Можно было отправляться в покои Махпейкер.
Валиде ждала Махиэнвер, чинно сидя среди шёлковых подушек. Султанша приблизилась к дивану и поклонилась, опустив глаза. Кёсем-султан обратила на сноху свой царственный, полный гнева взор.
  - С возвращением, о великая валиде. Пошли Всевышний и Вам, и валиде Турхан, крепкого здоровья... - начала хасеки, чтобы хоть что-то сказать для начала. Пожелание здоровья Турхан, впрочем, было приплетено для красного словца, не более. На самом деле Махиэнвер страсть как ненавидела новоиспечённую валиде. Но сейчас перед ней сидела истинная хозяйка гарема, до коей Турхан было далеко.

Молодая женщина стояла как в воду опущенная. Внешне-то она была совершенно спокойна, даже приветлива, но никому было неведомо, какой самум бушевал внутри. Но чем сильнее хотелось султанше опустить глаза, тем твёрже становился взгляд. Чем больше дрожало тело, тем увереннее делался голос. Одним словом, Махиэнвер с помощью всевозможных увёрток пыталась скрыть свой трепет. Она посмотрела на госпожу в упор. Великая валиде выглядела немного уставшей после долгого пути, но её очи метали молнии, между тем как голос был чуточку насмешливым. Очевидно, кто-то донёс ей на Махиэнвер. Знать бы, кто.
   - Вообще-то, есть несколько... - как бы задумчиво проговорила хасеки. Губы немного сжались, отчего её красивое лицо стало строже и серьёзнее. - Кое-кто из наложниц был удалён из гарема за нерадение. К тому же у нескольких рабынь подошёл возраст, их было необходимо отослать. Сейчас все они ожидают своей участи в Старом дворце.
Сказать по правде, в отсутствие валиде Махиэнвер даром времени не теряла. Она задумала поубавить служанок у своих соперниц.  Часть из них была повинна втнепослушании, часть отсылалась из-за возраста, а на некоторых возложили напраслину, чтобы избавиться. Всего было удалено пятнадцать наложниц. Для огромного гарема, в котором было около тысячи девушек, этоттакая малость...
   - Ещё нескольких слуг отправили из дворца. - продолжала Махиэнвер, припоминая последнее из содеянрого. - Они плохо справлялись чо своими обязанностями, а кое-кто из них брал взятки на рынке. Одним словом, их выгнали за дело.
Султанша говорила, и чувствовала, как её власть испаряется, подобно ароматному пару в изящных курильницах, стоящих по обе стороны от ложа великой валиде. Ещё вчера перед ней склонялся весь гарем. Не так как прежде, а с большим трепетом и подобострастием. Но теперь всё будет как раньше. Того могущества у Махиэнвер уже не будет. Вернуться оно может только в одном случае: когда её Орхан станет султаном, и никто не преградит ему путь к престолу.
В это время в покои вошла казначейша Рефия-хатун. Она почтительно поклонилась великой валиде, затем Махиэнвер. Последняя обратила внимание, что новая хазнедар держит в руках несколько листов бумаги.
    - С Вашего позволения, госпожа, - произнесла она, обращаясь к Кёсем-султан, - я принесла Вам отчёт о гаремных делах за две недели. Должна сазкть, пока Вас не было, здесь произошло много нехорошего. Участились случаи наказаний фалокой и розгами. Одну девушку подвергли такому наказанию, которого ещё здесь не было. Её привязали за косы к дверям общей комнаты и оставили стоять на весь день и всю ночь.
Вликая валиде слушала и менялась в лице. Взгляд её становился всё твёрже. Холёные пальцы сцепились в комок. Что до Махиэнвер... она не верила ушам своим. Не она ли предупреждала Рефию о том, что если она посмеет доносить на султаншу, то участь её будет весьма и весьма незавидной.
"Мерзкая гадюка!" - мысленно бесновалась красавица. - "Подлая ядовитая гюрза! Однажды ты проснёшься без языка, если и дальше будешь взводить поклёп на представительницу династии!"
    - Это неправда, валиде... - сказала Махиэнвер. Но Махпейкер уже не слушала её. Коварно и таинственно шурша, листы из гаремной книги перекочевали из рук хазнедар в руки великой валиде.

"О каком таком браслете речь идёт?" - думала Махиэнвер, выслушивала гневные упрёки свекрови. -"Да ещё и опаловом..."
Махиэнвер никак нельзя было назвать глупой, но сейчас она абсолютно не понимала, что происходит. Во-первых, если бы браслет пропал, то об этом знал бы уже весь гарем. Во-вторых хасеки ещё ни разу не видела "подарка" на руке своей дочери. Стало быть, кто-то подстроил всё это, и у госпожи даже мелькнула мысль, кто. Она взглянула на Рефию-хатун так, словно хотела от неё оставить только горстку пепла. Внутри всё кипело от злости, и Махиэнвер могла бы, не задумываясь, высказать все свои предположения Кёсем-султан, но поскольку она до сих пор толком ничего не разобрала, пришлось только согласно кивать.
"Эта Рефия, конечно, та ещё гадина, - подумала Махиэнвер, - но сама бы она на такое не осмелилась. Ясно, что её кто-то надоумил. Может быть, сама великая валиде. Или Хюма Шах... а может, Салиха или Муаззез..."
В самом деле, в такой ситуации будет сложно найти истинного виновника: в Топкапы, помимо Кёсем-султан, у Махиэнвер хватало злопыхательниц, которые спят и видят её неминуемый позор. Султанша терялась в догадках, хотя внешне это было совершенно незаметно. Наконец она взяла себя в руки и произнесла.
- Госпожа моя, не кажется ли это Вам странным? - глаза черкешенки прищурились. - Я слышала, это было одно из любимых Ваших украшений, которое Вы же будто бы и подарили моей дочери. Кому понадобилось пускать слух о том, что браслет украден? К тому же, я ещё ни разу не видела Вашего подарка у Атике. Может быть, Вы не велели ей показывать его? Хотите настроить дочь против меня?
Девушка говорила и с каждым словом сама всё сильнее верила в то, что говорит. Она знала коварство Махпейкер, знала её ум и ловкость. Такой женщине, как она, горы по плечо. Вполне возможно, валиде решила таким хитрым способом унизить сноху в глазах всего гарема. Эта мысль заставляла хасеки гореть от злости.
- Позвольте, я сама взгляну. - слегка отойдя от первого потрясения, произнесла султанша и, не дожидаясь высочайшего позволения свекрови, взяла в руки толстую гаремную книгу. Госпожа долго вглядывалась в записи, сделанные так тщательно, словно их приходилось переделывать по нескольку раз. Складывалось такое ощущение, что их, действительно, сделали специально, со злым умыслом.
- А что нам делать с несчастной девушкой, госпожа? - подала голос хазнедар-уста. Если бы не присутствие валиде, Махиэнвер своими руками задушила бы эту гадюку. Но ничего, время для мести ещё придёт.
- Будто ты не понимаешь, Рефия-хатун. - с деланным удивлением отозвалась хасеки. - Ясно же, что эта рабыня безгрешна перед нами. О какой краже может идти речь, если великая валиде подарила этот браслет? Пусть Сонай-хатун выдадут замуж за хорошего человека и обеспечат всем необходимым.
- Храни Вас всевышний, госпожа... - с едва уловимой насмешкой ответила экономка. - Только не лучше ли будет всё-таки вернуть её во дворец? В конце концов, она настрадалась безвинно...
-  И правда... - задумчиво протянула Махиэнвер, отводя глаза. - Она стала жертвой чьих-то интриг, не иначе.
При этих словах хасеки многозначительно взглянула на мать покойного Ибрагима.

Огромное усилие воли заставило Махиэнвер не пасть духом. Разговор с валиде зашёл в тёмное русло. История с опаловым браслетом была для хасеки настоящей загадкой, а потому просто-напросто не знала, что ей думать и что отвечать царственной свекрови. Глаза Кёсем-султан смеряли невестку с ног до головы, проникали в самые отдалённые закоулки её души, словно хотели отыскать там что-нибудь запретное. Махиэнвер побледнела.
"Красные пятна..." - с ужасом подумала черкешенка. - "Неужели браслет отравлен? Иначе с чего..." - мысль не достигла своего апогея, так как её на лету перехватила другая, не менее важная, и если первую опасно было высказывать вслух, то вторую Махиэнвер озвучила немедленно:
  - Если дозволите, я немедленно отряжу в свои покои надёжную калфу, она проверит все шкатулки с драгоценностями.
Махпейкер хранила молчание.
"Вот и отлично." - подумала Махиэнвер, - "значит, госпожа согласна." - и коротко попросив позволения, вышла из покоев, знаком поманила к себе калфу, что пришла с ней к валиде, и зашептала:
  - Ступай ко мне в покои, Нериман-калфа. Вместе с моими служанками обыщите все шкатулки, в которых украшения лежат. Найдите опаловый браслет... если, конечно, он там вообще есть. Непременно распроси Гюльшен-хатун, что за сохранность украшений отвечает, - может, она знает, когда подарок валиде появился в вещах Атике.
Айше уже собралась исполнять повеление свлтанши, но Махиэнвер остановила её:
  - Явишься прямиком в покои валиде с отчётом. Пусть Кёсем-султан видит, что я ни в чём не замешена.
Только теперь расторопная Нериман получила возможность удалиться. Махиэнвер же вернулась в покои Кёсем.
  - Теперь будем ждать вестей, валиде. Калфа ушла осматривать шкатулки с украшениями. А что касается здоровья Атике, то не волнуйтесь. С моей дочерью, хвала Аллаху, всё в порядке. Ничего из того, что Вы говорили, я не замечала.
Ждать пришлось около получаса, прежде, чем в покои прошла Неримар-калфа, за которой робко ступала бледная, вусмерть перепуганная девушка. Махиэнвер признала в ней Гюльшен, хранительницу украшений. Девушка была очень красивая, но в глазах читался неимоверный страх перед Кёсем. Махиэнвер даже руки на груди скрестила:
  - Мы тебя слушаем, Гюльшен. - с расстановкой начала она.
Служанка побледнела, но потом собрала всё своё мужество и уверенно заговорила, предварительно поклонившись обеим госпожам:
  - Я уже пять лет служу Махиэнвер-султан. Каждый день я проверяю, все ли украшения на месте и даже веду счёт потерям и находкам, чтобы всё было точно. Опаловый браслет появился рано утром, и я тут же внесла его в список. До нынешнего дня его в шкатулке не было, валиде-султан. Вот, взгляните записи.
И Гюльшен-хатун протянула Махпейкер тетрадь с записями. Валиде раскрыла её.
"Я же говорила!" торжествующе подумала Махиэнвер, всё так же стоя со сложенными руками и выжидая вердикта своей августейшей свекрови.

Отредактировано Махиэнвер-султан (2015-10-17 16:31:11)