Комната валиде наполнилась массой интересных новостей, как толко её порог переступил верный Бехрам-ага. Турхан-султан приняла его благодушно, потому что знала: этот человек никогда попусту не потревожит. И действительно, кызлар-ага явился с уймой разнообразных историй. Он рассказывал о том, как обстоят дела в гареме, какие распоряжения отдала только что назначенная Эсмер-хатун, как восприняли это девушки и слуги. С каждым словом евнуха Турхан чувствтвала чебя всё лучше и лучше. Именно она придумала удостоить Эсмер-калфу должностью гаремного в азначея, а не кто-то из соперниц. Теперь эта девушка будет целиком и полностью предана Турхан и не переметнётся к кому-нибудь.
- А ещё, госпожа моя... - начал Бехрам, слегка запинаясь. Очевидно, он знал что-то очень важное, но смущался это сказать.
- Не томи - строго отозвалась валиде-султан, не любившая таких промедлений в разговоре. бехрам прокашлялся и заговорил дальше. Турхан слушала и молча кивала в такт практически каждому слову.
"Значит, Мехмед решил выдать Хайриниссу замуж? Что ж, я в её возрасте уже нянчила сына на руках. Но Эмине Ферахшад тоже очень умна, и она понимает, что с султанским зятем можно установить хорошие отношения. Она в любой момент может объявить этому человеку, что раз он женат на её дочери, то и предан должен быть исключительно ей. И ведь она во многом будет права!... Надо что-то решать, ибо влияние Эмине станет ещё больше, если её дочь согласится на этот брак.
- А тебе известно, за кого падишах прочит свою сестру? - как бы между прочим поинтересовалась женщина. Бехрам-ага отрицательно покачал головой.
- Тогда сейчас оставь меня. Надо хорошенько всё обдумать. А потом позови в мои покои Хайриниссу-султан. Я давно с ней не беседовала по душам...
Евнух повиновался. Склонившись перед матерью султана, он отошёл к выходу, не поворачиваясь к госпоже спиной, и только у самых дверей повернуться и постучал, чтобы его выпустили. Турхан осталась один на один со своими мыслями, которые были отнюдь не такими радужными, как каких-нибудь десять минут тому назад. Много ли она думала над неожиданными планами сына, неизвестно, но через некоторое время к реальности султаншу вернул голос рабыни, возвестивший о приходе столь ожидаемой Хайриниссы-султан.
Девушка была как всегда прекрасна. Её бледное личико сегодня светилось какой-то особенной радостью. У Турхан даже мелькнула мысль: а может, она уже знает о задумке Мехмеда и радуется ей? Это уж будет хуже всего, потому что если она выйдет замуж за одного из государственных сановников, Эмине Ферахшад далеко протянет руки в совет. Однако памятуя об осторожности, валиде-султан ничем не выдала своего волнения. Она поднялась навстречу красавице Хайриниссе и заключила её в объятия.
  - Машалла, машалла, дорогая моя! Ты прекрасна сегодня, как солнце небесное! Садись рядом, поговорим. Я очень соскучилась по тебе! - и первая села на своё обычное место, лёгким кивком приглашая девушку рачполагаться рядом.

Валиде заговорила. Мягкости её голоса позовидовала бы даже кошка-мать, которая ласкает своих котят. 
  - Как ты похорошела, моя дорогая! Поездка тебе пошла на пользу. Мой сын очень скучал по тебе, ждал твоего возвращения. Да и Гевхерхан тоже. Она переживала за тебя.
Юная султанша потупилась. Турхан внутренне порадовалась тому, что она начинает подаваться ласковым речам. Женщина говорила, а у самой перед глазами стояла церемония никяха, которая возвысит Эмине-султан и Алемшаха. Сейчас можно было радоваться тому, что Хайринисса двже не подозревает о планах султана. И никто кроме самой валиде не раскроет их. Но сейчас, когда почва для столь серьёзного разговора ещё не возделана, можно было обсудить что-нибудь другое. Валиде знаком подозвала рабыню, стоявшую у притолоки и хранившую молчание. Госпожа поманила её пальцем, и когда девушка наклонилась, шепнула:
  - Ступай, принеси нам поднос со сладостями и фруктами. Да гляди, не задерживайся.
Хатун проворно поклонилась и скорым шагом вышла из просторных покоев султанской матери. Турхан вновь осталась наедине с Хайриниссой-султан. Пора было начинать хоть какую-нибудь беседу.
  - Пока тебя не было, милая, здесь столько всего произошло. Все шехзаде выросли и возмужали, а твои сеёстры стали настоящими красавицами, как и ты. Вот уж две недели, как ты дома, а я всё никак не могла поговорить с тобой.
Хайринисса молчала. Казалось, ей было стыдно сидеть перед матерью падишаха, но Турхан старалась её ободрить, насколько это было возможно.
  - Твой брат Адемшах стал настоящим воином и искусным наездником. Недавно я своими ушами слышала, как Махиэнвер-султан досадовала на него, будто бы он обошёл Орхана в скачке.
На этот раз стрела была выпущена метко. Девушка улыбнулась, услышав такое о своём брате.
  - Сулейман готовится стать настоящим законником. Его любимые занятия - это чтение Корана, игра в шахматы и изучение законов. Наша дорогая Эсма всячески старается развлечь его, только ничего не помогает.
Турхан уже надоело перечислять всё то, что случилось во дворце, тем более, что ничего особенного и не произошло. Валиде стала мало-помалу тяготиться такой односторонней беседой, в которых юная султанша не принимает участия, то ли из скромности, то ли из...
Служанка вернулась с подносом, на котором стояли три блюда с разными сладостями, одна тарелка с виноградом и яблоками, два маленьких кубка и кувшин с особым, тягучим и густым шербетом. В такой чудесный весенний день, во время милого семейного разговора, грех отказывать себе в удовольствии.
  - Присоединяйся, дорогая. - ласково улыбнулась госпожа, аккуратно беря с блюда маленький нежно-розовый лукумный квадратик. Секунда - и его уже нет, а вместо него валиде держит в руках кубок с прекрасным напитком. Девушка, чтобы не показаться неучтивой, отделила двумя пальцами от тяжёлой виноградной грозди одну ягодку и скушала её.
  - Тебе очень идёт этот наряд. - продолжила Турхан. - Если бы ты нашей Эсме сейчас в таком виде показалась, она бы сгорела от зависти. - и серебристый смех госпожи разнёсся по комнате, звенящими мячиками прыгая по потолку и стенам, отзываясь в мебели и в посуде. Хайринисса воздержалась от смеха, но весело улыбнулась, ибо Эсма, её сестра, действительно была чуточку завистлива.
"Да скажи уже что-нибудь..." - раздражённо подумала Турхан. - "Аллах-Аллах... Сидит, словно язык прикусила"

Когда Хайринисса, наконец-то, заговорила, Турхан вздохнула с облегчением. Девушка переборола свою робость, а значит, можно было не спеша продолжать возделывать почву для разговора. Главное, не ошибиться с выбором злака, который должен в ней прорасти. Валиде пристально поглядела на дочь своей соперницы. Хайринисса сидела перед ней во всём новом, похожая на молодой куст жасмина, ранимого и печального. Невольно в голове у Турхан всплыли мысли о собственной дочери: ей уже семнадцать, она уже два года замужем за янычарским агой Эркином. В своём дворце она почти не живёт, потому что не выносит своего супруга. О, кто бы знал, какое глубокое чувство вины билось и трепетало под богатыми одеждами валиде-султан. Украинка просыпалась по ночам от кошмаров, в которых родная дочь кляла её за беспричинно загубленную жизнь. Но как Турхан не мучалась, она положила никому не рассказывать о своей глубокой печали, вести себя всё с тем же обычным достоинством, на радость друзьям и на пагубу соперникам.
Удивительно, но Турхан, продумавшая всё заранее, теперь не могла ответить Хайриниссе. Преельная искренность юной султанши обезоружила её, лишила дара речи. Негодуя на себя, госпожа взяла двумя пальцами с подноса маленький кубик лукума и так сдавила его, что на пальцах осталась сладкая присыпка - сладкая, как жизнь в гареме....
Наконец султанше надоело хранить молчание, и она вновь предпочла обратиться к Хайриниссе:
  - Не волнуйся, ты со всеми успеешь наговориться всласть. Я велю нынче же устроить праздник в честь твоего приезда... - и султанша вновь окинула свою прекрасную собеседницу испытующим взглядом. Затем поднялась со своего места. - Дай хоть полюбуюсь на тебя, дорогая... Машалла, какая же ты красавица, Хайринисса ... не ало мужских сердец разобьёшь,
Хайринисса-султан, действительно, была необычайно красива и ни в чём не уступала старшим сёстрам. Тонккая, как тростинка, с мягкими и добрыми чертами лица, роскошными волосами, украшенными изысканной короной, поверх которой красовался искусно расшитый тонкой золотой нитью платок. Ох, и повезёт же тому, кто заключит никях с такой девушкой! Новая жена его будет обладать и кротостью, и разумом, и добротой, а сверх того будет неописуемо красиво... жаль только, слишком недужна. Жаль бедняжку Хайриниссу, жаль... Вот отчего Мехмел предложил Эмине поговорить о замужестве её дочери.
  - Скажи... - вдруг начала Турхан, чувствуя в этом необходимость. - Ты ведь, поди, как и все девушки твоего возраста, о замужестве мечтаешь, ведь так? - султанша зарделась и опустила глаза. - Отчего ж молчишь, вон и глазки опустила... Наверное там, вдалеке от Стамбула, кто-то успел похитить твоё нежное сердечко, м? - и ятурхан усмехнулась, и от этого её прекрасное лицо стало ещё изящнее. Хайринисса была смущена окончательно.

Отредактировано Турхан Султан (2015-10-11 15:28:07)

Женщина улыбнулась: все девушки в возрасте Хайриниссы говорят одно и тоже. Чем только они не называют первую любовь - и грехом, и происками нечистого... да мало ли, каким именем юная красавица не назовёт это светлое чувство. Диво ли, что такая хрупкая, ранимая девочка, как Хайри, боится любви, как огня.
Лицо Турхан засияло улыбкой, валиде засмеялась, словно слова юной султанши её развеселили. На самом деле, в душе опытная интриганка торжествовала. Если Хайринисса так отгораживается от зовов сердца, значит, она не выйдет замуж по приказу матери. А это-то и нужно Турхан. Эмине Ферахшад не должна запустить свои руки в совет, которым исподволь верховодит Турхан.
Но валиде понимала, что даже если она добьётся своего, и Хайринисса всё-таки не совершит никях с тем, кого выберет для неё матушка, мужа всё равно нужно будет подыскать. Самым лучшим вариантом будет, если девушка сама положит глаз на кого-нибудь, Турхан устроит им никях, а потом как можно быстрее приберёт новоиспечённого султанского зята к рукам. У неё хватит притвориться справедливой хозяйкой гарема, которая ни для кого не жалеет ни внимания, ни любви, ни уважения, особенно для красавицы Хайри. Этот человек, что станет её супругом, должен стать марионеткой в опытных руках.
  - От любви не зарекайся, Хайринисса. Не стыдись того, что сердце заговорило, запело и захотело жить. Этому надо радоваться. Если оно укажет тебе дорогу, повинуйся, иди на его голос, не сомневаясь и не смущаясь. И, кстати... - Турхан замерла и так посмотрела на собеседницу, что та вновь зарделась, как маков цвет, - я не на ветер говорю. Ты скоро выйдешь замуж, дорогая, так что можешь радоваться. Султан Мехмед, твой брат, сегодня утром оповестил меня об этом. Он даже утвердил чертёж нового дворца, что возведут для тебя.
Хайринисса застыла с виноградной ягодкой в руке. Очевидно, нежданная весть поразила её в самое сердце. А Турхан только этого и добивалась. Она хорошо знала, что дочь Эмине ещё не могла слышать этого от матери, поэтому эффект превзошёл все ожидания.
  - Как? - искусно изобразив недоумение, спросила Турхан, - Ты об этом не знала? Разве Ферахшад-султан, твоя мама, не говорила тебе об этом... Ай, Аллах... Впрочем, ничего страшного, ты рано или поздно всё равно об этом услышала бы.
"Кажется, я всё правильно сделала! - пронеслось в мыслях у валиде. - На бедняжке и лица нет, сидит сама не своя. Теперь держись, Эмине Ферахшад. Посмотрим, что ты запоёшь, когда собственная дочь отвернётся от тебя."

Султан закончил дела и решил наведатся в гарем, навестить валиде, благо, больше никаких забот не намечалось, а значит, он имеет возможность поговорить с ней подольше. Скорым шагом прошёл Мехмед по гарему, быстро поднялся по мраморной лестнице, что вела прямо в покои матери. Двери растворились, и падишах уже через секунду целовал руку валиде. Входя он заметил склонившуюся перед ним Хайриниссу, которая собиралась, видимо уходить. Вид у сестры был какой-то расстроенный и смущённый. Брат обернулся к ней.
  - Хайринисса, останься. - и он взял её за руку, подвёл к длиноому и просторному дивану, усадил между собой и Турхан-султан. Хайринисса опустила глаза, но ничего не сказала, и это показалось Мехмеду очень странным. Обычно сестра всегда приветлива с ним, а тут... во всяком случае, было неизвестно, чем вызвано это смятение, поэтому юноша счёл нужным расспросить Хайри обо всём.
  - Что ты такая грустная? - султан говорил с ней просто и доверительно, так как состояние сестры его очень тревожило. -'Неужели ты заболела?
Может, это просто показалось Мехмеду, но Хайринисса отрицательно покачала головой, оставаясь по-прежнему безмолвной. Повелитель нахмурился. Кто-то расстроил его ненаглядную Хайри. Он перевёл взор на мать, которая сидела справа от Хайриниссы. Она была в прекрасном настроении, свежа и весела, такая, которую Мехмед помнил в раннем детстве. Двенадцать лет прошло, а ничего не изменилось, матушка всё так же прекрасна. Прекрасна и довольно хитра. Падишах догадыыался, что она позвала Хайриниссу к себе с каким-то умыслом, и хорошо бы знать, с каким.
"Хорошо, что я пришёл. - подумал юноша, беспокойно глядя то на валиде, то на сестру. - Что-то нехорошее случилось, наверное. Хайринисса очень грустная, словно её кто-то обидел. Эх, валиде, вы всё никак не угомонитесь, снова какие-то интриги, не иначе.
  - Может, Вы мне расскажете, матушка, отчего Хайринисса так печальна и не разговорчива? - взгляд султана стал строже.

Хайриниса слушала всё то, что говорила валиде, и с каждым словом чувствовала, что больше не выдержит. Слёзы сами собой заструились по щекам, девушка ощутила, что сердце нестерпимо защемило от обиды. На кого? На всех - на маму, за то, что не сказала, на Мехмеда, на Турхан-султан, а больше всего на себя саму. Хайри досадовала, что выказала слабость перед султанской матерью и поставила себя в неловкое положение. А Турхан-султан всё говорит себе да говорит, как ни в чём не бывало, сыплет ядовитый порошок в душу юной девушки, хочет, чтобы она мучилась. Каждое прикосновение этой женщины обжигало кожу, словно ладони у валиде были из огня. Хайринисса встала. Повернулась и поклонилась сначала брату, потом матер.
  - Повелитель, валиде-султан, позвольте мне уйти. Матушка меня ждёт.
И девушка вышла из комнаты. Она направилась не в свои покои, а прямиком к маме, чтобы поговорить с ней на чистоту. Дорогой она немного отошла от пережитог, так что обида её стала меньше. Хайринисса перестала сердиться на Турхан-султан за её ядовитые слова, на Мехмеда за неискренность. Осталось только одно - самое неприятное чувство, обида на собственную мать. Хайри любила свою валиде всем сердцем, но сейчас, когда та скрыла от дочери свои намерения, юная госпожа просто не могла не досадовать на неё. Она надеялась, что разговор с матерью прояснит всё.

Лтурхан нахмурилась. Сыновний укор дошёл до самого её сердца. Она посмотрела на него строго, а потом начала:
  - Дело не только в семейном счастье сынок. Неужели ты не понимаешь, что происходит? Это всё Эмине Ферахшад делает, она хочет обзавестись верными людьми в совете.
Кровь ударила в голову валиде. Ненависть к Эмине подталкивала её говорить ярче и яснее. Мехмед словно отказывался замечать очевидное, и никто, кроме матери, не сможет внушить ему истины. Женщина давно знала ухватки Ферахшад, её проворность, пытливый, тёмный и гибкий ум, а потому для таких обвинений у неё были свои основания. Она была последней любовью Ибрагима, выбилась в хасеки, родив ему двух детей, потом была одной из претенденток на звание валиде, когда почившая Кёсем-султан задумала сместить Мехмеда с трона. Теперь же она исподволь подкапывается под султана, устанавливает союзы с пашами, и брак Хайриниссы - всего лишь благовидный предлог, прикрывающий её истинные намерения.
Когда первый запал прошёл, Турхан взяла себя в руки и продолжила:
  - Мехмед, лев мой милосердный, я же не говорю полностью отказаться от этой идеи. Выдадим Хайри за бейлербея одной из важных провинций, там, вдали от дворцовых интриг, ей будет гораздо спокойнее.
Султан молчал. Валиде тоже была сильно напряжена, так как понимала, что сын настроен весьма серьёзно.