Мюкеррем-хатун сидела, как на иголках. С самого первого мгновения, едва госпожа переступила порог этого дома, женщина почувствовала нечто неладное. И это нечто исходило от голоса и взглядов валиде-султан, пугало и терзало, словно внезапно проснувшиеся муки совести или ночной кошмар. С каждым словом Турхан-султан хозяйке дома становилось всё более и более не по себе.
"Не знаю, затмит ли она разумом и властью саму Кёсем-султан... но то, что постарается не уступить, это истинно как Бог." - подумалось ей.
Однако небольшая тирада, произнесённая царственной гостьей окончательно ввергла Мюкеррем в испуг. Валиде явно что-то замышляет, неспроста же она приехала в дождливый день сюда, да ещё и ведёт такие двусмысленные речи. Женщина вновь ощутила подступающую мигрень, но даже она теперь казалась более сносной и терпимой, нежели то, что исходило из уст госпожи.
- Простите мою дерзость, валиде, - начала хатун, собрав всю мягкость, имевшуюся в её голосе, - но, по моему скромному мнению, Кёсем-султан имеет крепкое здоровье и будет Вам хорошей поддержкой. Вы ведь ещё так молоды, машалла! Нет никаких сомнений, что Ваше имя войдёт в историю. Люди будут говорить: "Это самая юная валиде-султан из всех, что когда-либо знавала наша великая держава!" Они будут молиться, и Ваше имя будет у всех на устах ещё долгие годы. Разумеется, если Вы переймёте опыт и разум Махпейкер Кёсем-султан.
Мюкеррем говорила с вежливым достоинством, осознавая, что говорит правду, и даже более этого - нечто пророческое сквозит в этих словах, пусть даже ни она сама, ни Турхан-султан, не подозревают этого. Для Мюкеррем не существовала более могущественной валиде, нежели её госпожа, которой она была и будет верна до последнего вздоха. Женщина взглянула на свою гостью. Она сидела, свежая и невероятно красивая, истинная дочь своих земель (хатун краем уха слышала, что госпожа будто бы прибыла в край османов из черкасской земли). Пшеничные кудри, пышные и глянцевитые, рассыпались по плечам, выбиваясь из-под вуали, прикрепленной к роскошному синему хотозу. Дивное зрелище. Так, наверняка, выглядят те самые пери, что по ночам спускаются на землю, даруют бездомным приют, а больным - долгожданное исцеление. Однако Турхан-султан походила на гурию лишь внешне. В её прекрасных очах искрился недобрый огонь. Хвала Аллаху, боязнь, на мгновение овладевшая Мюкеррем, отступила, давая возможность говорить открыто, без всячиских обиняков.
- Я уверена, с годами Вы тоже превратитесь в медоносный источник, коим является для всех нас Кёсем-султан. Только надо понимать одно: - при этом Мюкеррем подняла на госпожу выразительные тёмные глаза, - Великая валиде уже давно стала водопадом, который питает старых и малых, безродных и неимущих, увечных и здравых. Он не разбирает, кому надлежит сделать добро. Он просто творит его. Наша валиде именно такова. А Вы сумеете так?
Женщина впервые обратила внимание на сладости и поднесла ко рту маленький кусочек пахлавы. Всё, что было на душе и на языке, было высказано.
