Шивекар было немного совестно перед свекровью: во-первых она без позволения пришла в её покои, во-вторых, Махпейкер застала женщину в минуту веселья. А ведь всего два месяца назад окончился траур по шехзаде Осману. Шивекар смутилась и прекратила свой танец. За всем этим в глубине покоев наблюдала ещё одна женщина, которую Шивекар позвала с собой. Это была дворцовая лекарша. Низенькая, худенькая, высохшая, словно былинка, она выглядела намного старше своих лет и даже старше Кёсем-султан. Султанша всегда поражалась, до чего медицинская работа иссушает людей, особенно женщин. Тем временем Кёсем стояла перед ней и сверлила Шивекар взглядом.
"Что мне сказать валиде? Как оправдаться? Но с другой стороны у меня есть более, чем достойный повод!"
Наконец болгарка собралась с силами и начала:
- Простите, госпожа. Я ожидала Вас. Вы, наверное, были очень заняты.
Свекровь продолжала глядеть на женщину строго и властно. Шивекар была не робкого десятка, но перед очами Кёсем-султан она просто дрожала. Лекарка тоже стояла, согнувшись в три погибели и почтительно сложив руки. Та и вовсе не смела поднять на мать падишаха глаз.
- Я никогда не стала бы веселиться по пустому, но у меня есть к Вам разгвор.

Шивекар слушала упрёки в свой адрес сперва с неподдельным страхом, а затем к ней медленно начало возвращаться спокойствие. В конце концов, валиде обвиняла её абсолютно без повода, тем паче, что жене султана Ибрагима было, что рассказать и объяснить. Но сегодня Кёсем-султан была чересчур резкой. Слишком! Обычно ей присущ холодно-повелительный тон, а тут... султанша не знала, что на валиде сегодня нашло... Тем не менее женщина нашла в скебе силы достойно ответить госпоже:
- Не сердитесь, госпожа, прошу Вас. Выслушайте меня хладнокровно. Я бы ни за что не стала обрекать османскую династию на позор. Но пусть Вам всё расскажет Адак-хатун.
Вперёд вышла лекарка. Она ещё раз низко поклонилась валиде, но начаь разговор о главном никак не решалась.
"Адак, Адак... Что ж ты тянешь? Валиде меня готова сжечь своим взглядом, а ты всё никак не хочешь говорить! - негодовала Шивекар, - а из моих уст это, возможно, будет звучать как возмутительная ложь... Всевышний, что мне делать?"
Наконец лекарка подала голос.
- Сегодня утром госпоже стало дурно, - начала она, всё еще не решаясь поднять глаз на Кёсем-султан, - и её служанка прибежала ко мне. Я осматривала Шивекар-султан, и...
На полуслове Адак неожиданно замерла. Повисла тяжёлая пауза. Шивекар нервно перебирала пальцами кончики  длинных рукавов своего наряда, а эта неповоротливая рабыня всё никак не могла продолжить. Наконец, она сообразила, что уже слишком долго тянет время, и закончила:
- Шивекар-султан снова беременна. С позволения Аллаха османский род умножится...
"Наконец-то, выговорила, глупая! - мысленно выдохнула болгарка, которую всё это начало выводить из себя, - Интересно, как валиде отреагирует на это? По крайней мере, теперь мне не надо будет оправдываться перед ней..."

Лицо султанши просияло. Но не оттого, что свекровь обрадовалась новости, а скорее оттого, что теперь не надо ни перед кем притворяться. Теперь Шивекар снова может держать голову высоко, смотреть на мир с радостью, потому что под сердцем носит она долгожданное дитя. А если это ещё и наследник, то... Нет, об этом нельзя было не мечтать. Но даже если это девочка, всё равно - счастье!
Молодая женщина повернулась к валиде-султан и спросила уже более требовательно:
- Теперь-то, валиде, Вы даёте согласие на устроить праздник в гареме?
В разговор встряла Адак-хатун, которая по непонятным причинам всё ещё оставалась в покоях:
- Не мне Вам давать советы, госпожа моя, но это, действительно, большой повод для радости. Пусть девушки порадуются за Шивекар-султан....