День прошёл просто чудесно. Визит Айшехан пошёл племяннице на пользу. Стоило ей сначала излить душу, как потом всё наладилось. Гевхер стала улыбаться, её глаза оживились, а на щёчках заиграл румянец. Она вновь стала похожа на только-только расцветшую весну. Айшехан любовалась её красотой и вспоминала себя в её годы. Тогда она уже была замужем за Насухом-пашой, но их брак был фиктивным, и паша не смел и взглянуть на госпожу неправедными глазами. С Гевхерхан ситуация другая, и она попросту пугала султаншу.
К середине дня обе госпожи вышли в сад. День обещал быть прохладным, и султанши воспользовались этим, чтобы найти утешение и отдохновение среди цветов, кустарников и деревьев. В беседку принесли столик с книжками, а также подставку с подносом, на котором своего часа дожидались шербет, фрукты и сладости. Всё шло чудесно. Айшехан пересказывала дворцовые новости, говорила о том, что повелитель вчера изволил посетить янычарский корпус и условился о следующей раздаче жалования. Церемониальный бакшиш должен состояться в июле, и, дай Аллах, воины примут его без ропота и жалоб, ибо в противном случае случится беда. Одним словом, беседа шла своим чередом.
Госпожи даже не заметили, как на прекрасный сад начала наползать вечерняя пелена. Первые сумерки окутали его лёгкой вуалью, сделалось зябко, и султанши решили вернуться во дворец. Там они скоротали ещё часа два за приятными разговорами, кофе и лукумом. И всё было бы просто чудесно, если бы не вошедшая Элиф-калфа. Нет, в самой Элиф Айшехан ничего дурного не видела, но вот то, что она сообщила, предварительно поклонившись обеим султаншам, было не слишком приятным:
- Эркин-ага уже вернулся, госпожа.
Гевхер спрятала своё личико в ладонях, словно закрываясь от жестокости этого мира. Но Айшехан успокаивающе погладила племянницу по плечу.
В это время послышались тяжёлые шаги янычара.  Обе женщины - и хозяйка дворца, и её гостья - поднялись со своих мест. Кем бы ни был муж Гевхерхан, однако о приличиях тоже не следовало забывать. В залу вошёл Эркин. Его глаза светились каким-то особенным блеском. Айшехан сразу поняла его значение - нехитрое, но пугающее своей жестокостью. Как старшая из всех присутствующих, она первой решила нарушить тишину.
- Мир дому твоему, Эркин-эфенди. - произнесла Айшехан благосклонно, но не без горькой иронии, сквозившей в её голосе. - Как видишь, я приехала навестить племянницу. А ты был в корпусе, не так ли? Что слышно о церемонии жалования?
Султанша не решилась заговаривать прямо, но закинула удочку издалека.
Эркин молчал. Его взгляд посерьёзнел. Янычар словно был недоволен визитом госпожи.
- Может, Вы заночуете у нас, тётушка? - вмешалась Гевхерхан и умоляюще посмотрела на свою гостью. Но султанша лишь наклонилась к ней и прошептала:
- Помни, что я тебе говорила. Не забывай о своём величии, девочка моя.
Потом повернулась и выжидающе скрестила руки на груди, видя, что Эркин всё ещё безмолвствует.
- Я слушаю, Эркин-ага. Вижу, ты не торопишься отвечать...

Отредактировано Айшехан-султан (2017-08-26 20:42:00)

Султанша поджала губы. Вмешиваться в дела своего царственного племянника, особенно касающиеся янычарского корпуса, она не привыкла. Но любовь к Мехмеду заставила отреагировать на услышанное.
Раздача церемониального бакшиша - важная государственная процедура, все представители династии, а так же и вельможи, их окружающие, знают это, и Айшехан не была позорным исключением.
- Прекрасно. - сухо произнесла госпожа, почти не глядя на благоверного Гевхерхан. За окном уже было темным-темно, и настала пора покидать это "уютное семейное гнёздышко". Айшехан подошла к Гевхер и заключила её в объятия.
- Мне пора, дорогая моя. - произнесла она. - Мы все очень скучаем по тебе, Гевхерхан. Приезжай к нам. Валиде вся извелась, и сёстры тоже. Храни тебя Всевышний.
Объятия разжались. Гевхерхан проводила тётушку почтительным поклоном и огорчённым взглядом. В коридорах царил полумрак. На искусно расписанных стенах потрескивали факелы. Султанша шла, всё больше и больше погружаясь в невесёлые мысли. Бедная племянница... За что ей такое испытание? Нет, это даже не испытание, а кара, причём, без всякого основания. Айшехан дошла уже до дверей, собиралась выйти в сад, а оттуда - к воротам, чтобы сесть в карету, как вдруг остановилась: за нею следовал Эркин-ага. Очевидно, любезный зять почёл приличествующем проводить госпожу самому. Не сказать, чтобы Айшехан была в восторге от такой любезности, однако у неё появилась идея: кто знает, когда ещё доведётся приехать, так что предостеречь Эркина следует прямо сейчас. Султанша медленно обернулась в сторону своего провожатого. Её лицо, не миновавшее насмешек времени, но по-прежнему красивое и благородное, выражало крайнюю серьёзность.
- При Гевхерхан я не хотела говорить об этом, Эркин-ага, - начала Айшехан, придав своему голосу как можно более строгий колорит. Для неё это было совсем не просто, но она уповала на своё умение убеждать, а так же на свою безупречную репутацию, так как на жестокое янычарское сердце слова такой султанши, как она, должны подействовать благотворно, - Но то, в каком состоянии я увидела свою племянницу, частичку моей души, очень смутило и огорчило меня. И спрашивать за это нужно только с тебя.
Айшехан смолкла. Ей было любопытно услышать, что скажет янычарский ага в своё оправдание. Как известно, Эркин славится не только силой рук и остротою зрения, но и недюжинной хитростью и рассудком. Но что бы он сейчас ни сказал, Айшехан была уверена, что большая часть его речей будет ложью.

Отредактировано Айшехан-султан (2017-09-02 20:56:53)

Айшехан усмехнулась. Уголки гвб султанши, тронутые почти незаметными морщинками, изобразили презрительную полуулыбку. Значит, нет вины... Конечно, проще всего свалить всю вину на Турхан, чтобы самому выйти сухим из воды. Для такого человека, как Эркин-ага, это было удивительно не по-мужски. Впрочем, янычарам большинство законов не писано, только закон ислама и их корпуса в цене, остальное - тщета, которую можно со спокойной совестью попрать ногами. Султанша не понимала и не принимала такого отношения, но ей не хотелось никого осуждать. На свете есть один судья. Всевышний.
- А в том, что моя Гевхерхан чахнет на глазах, тоже нет твоей вины? - сурово спросила Айшехан. - Видно, довести бедную девушку до этого - и есть супружеский долг? Что ж, тогда ты его исполнил. Однако ты всё время забываешь, кто она. Ты ей не ровня.
Дочь покойной Кёсем-султан нахмурилась. Точёный нос женщины словно сузился от негодования. Что-то злое на мгновение мелькнула в лице госпожи, но этотбыло всего на четверть мгновения. Глаза Айшехвн-султан глядели беззлобно, но с укором и строгостью.
- Учти, Эркин-эфенди. - начала султанша, делая к янычару два решительных шага. - Если я хоть краем уха услышу, что ты переходишь грань дозволенного, тебе не избежать наказания.
Слова эти произнесены ровно, спокойно, но каждое слово весило очень много. В этот момент в облике, голосе и взгляде Айшехвн отразилась её покойная мать - Махпейкер Кёсем-султан. Однако, похоже, Эркин оказался крепче духом. Угрозы госпожи совсем не страшили его. Султанша и не стремилась запугать янычара, но ей хотелось внушить этому жестокому человеку хоть тнемного уважения к супруге.

Отредактировано Айшехан-султан (2017-09-09 08:36:33)