Стоял душный полдень. С гор веяло лёгкой прохладой, но её оказалось недостаточно, чтобы спастить от жары. Шехназ-султан, утомлённая духотой, велела подготовить для себя хамам и с несколькими служанками отправилась переждать пик солнцепёка в чистоте и прохладе. Гюфтар с госпожой не пошла. Она осталась в покоях султанши, бесцельно расхаживая по комнате и ни о чём определённом не думая. Вернее, одна назойливая мысль всё же терзала прелестную головку девушки, но Гюфтар отгоняла её всеми силами. Это ведь не дозволено - любить шехзаде, который связан узами никяха с другой, и эта другая - твоя хозяйка и владелица. Словом, круг замкнулся, и Гюфтар буквально задыхалась в этом круге. Обстоятельства, чувство долга, любовь и преданность - всё завило её, душило, впивалось в лёгкие. Но любовь отчего-то была сильнее и особенно болезненно давила на сердце. Девушка не находила себе места. Она ходила по комнате, досадовала на каждую отвлекающую мелочь. Перед глазами в лёгком мареве стоял образ шехзаде Орхана, в ушах звучал его мужественный властный голос. Всякий раз, когда Гюфтар видела шехзаде - хоть издали, хоть вблизи, её сердечко подпрыгивало в груди, трепыхалось, как пойманный голубь, силясь вырваться на волю и бессильно упасть в Орхановы ладони. Конечно, мечты мечтами, а правда нависала свинцовой тучкой над головами всех обитательниц гарема: когда есть Шехназ-султан, никому не будет разрешено входить в покои наследника ни под каким видом. Султанша слишком любит Орхана и не потерпит даже тени посторонней женщины рядом с супругом. Это очевидно, и с этим приходится смириться. Но смиряться ох, как не хотелось.
От нечего делать, Гюфтар присела на тахту, пододвинула к себе забытую госпожой на столике шкатулку с украшениями, вынула из неё драгоценное колье, унизанное рубинами, и приложила его к своей молочно-мраморной шейке. Холодный металл коснулся кожи, но тут же по телу разлилось необъяснимое тепло, словно это не шехназ была здесь госпожой, а Гюфтар, и что шехзаде, подаривший эти украшения, принадлежит ей одной. Так просидела девушка долгое время, стараясь запомнить каждое мгновение отсутствия Шехназ, насладиться уединением и своими грешными мечтами. И тут дверь отворилась. Гюфтар отскочила от ларца, как ошпаренная, кинула колье в шкатулку и даже отошла от тахты. В комнату вошла Бихруз-калфа - как всегда приветливая, с хитринкой в глазах, с брошью на головном уборе, лукавая и проницательная сплетница.
- Бихруз-хатун? Шехназ-султан здесь нет, она с девушками ушла в хамам. - пролепетала Гюфтар, боязливо косясь на вошедшую. Калфа снисходительно улыбнулась. - Госпожа велела мне разобрать её украшения, я вот...
И девушка запнулась, чувствуя, что слова звучат до крайности фальшиво.

Гюфтар смешалась, поняв, что Бихруз фактически раскусила её. А если и не раскусила, то наверняка осудила за небрежение к вещам хозяйки. Девушка потупилась и долго не решалась поднять глаза на вышестоящую по чину собеседницу. Услышав о том, что Бихруз пришла по делу, Гюфтар насторожилась. Неужто госпожа вместе с хазнедар будут обсуждать неприятности в гареме, о которых девушка знала не понаслышке. Однако Гюфтар была не до конца уверена в том, что разговор пойдём именно об этом, поэтому девушка на всякий случай сказала:
- Шехназ-султан ушла не так давно, Бихруз-калфа, не знаю, когда вернётся. Думаю, что скоро. Но что за дело у Вас, скажите мне - а я передам госпоже.
Хатун молчала. В какую-нибудь долю секунды она сделалась мрачнее тучи, и только тут Гюфтар разглядела, в каком состоянии была Бихруз. Видно, ей порядком надоели треволнения в гареме - лицо похудело и осунулось, глаза ввалились, а нижние веки потемнели. Значит, предположение оказалось правильным. Речь пойдёт о недовольстве девушек. Эта тема оставалась животрепещущей уже порядка двух недель. Гюфтар это дело тоже очень интересовало. Во-первых, потому, что она была правой рукой жены шехзаде, а значит и той, кому по праву принадлежит право заправлять во дворце всем. Во-вторых же, потому что сердце тянулось к Орхану. Девушка ещё сама не понимала, какая связь между этими двумя обстоятельствами, но чувствовала, что она есть.
- Гарем гудит, как улей. Девушки того и гляди придут в ярость, и тогда нам всем придётся несладко. Не об этом ли Вы хотите поговорить с султаншей? Не лучше ли всё рассказать шехзаде?
Произнеся последнее слово, Гюфтар с надеждой посмотрела на Бихруз. В глазах девушки плясали искорки волнения, слишком красноречивого, чтобы истолковывать его вслух. Калфа, по всей видимости, тоже заметила эти огоньки. Гюфтар вновь смутилась и прикрыла глаза. Перед глазами стоял Орхан, высокий и статный, с благородным взглядом, с правой рукой на рукояти кинжала. Всё такой же, как в первый день, когда Гюфтар посчастливилось его увидеть.
- К чему огорчать мою госпожу? В конце концов, она тут тоже ничем не сможет помочь... К тому же, я вполне понимаю этих девушек, потому что... - она, было, хотела выпалить "тоже люблю его", но прикусила нижнюю губу и замолчала. Впрочем, тут и говорить-то не нужно было. Ума у Бихруз было предостаточно, чтобы самой всё правильно понять. Калфа медленно приблизилась к девушке и внимательно на неё поглядела. От этого взгляда у Гюфтар слёзы сами хлынули по щекам. Ей было стыдно и страшно одновременно. А что, если она донесёт на неё Шехназ-султан? Это будет хуже всего...

Но, несмотря на увещевания и ободрения Бихруз-калфы, слёзы у Гюфтар сами собой так и текли, каждая с мелкую виноградинку. Плакала девушка не о том, что придётся ей, видно, оставить Шехназ-султан, а о том, что шехзаде её не полюбит и даже не заметит. А больше всего горевала она о своей незавидной участи, если госпожа обо всём доведается. Тогда не укрыться будет от её гнева, крепко помнила Гюфтар, что случилось с Эфшан-хатун ещё в столице. Навсегда засело в памяти у Гюфтар безжизненное лицо красавицы-фаворитки, лежащей на холодном мраморе в безлюдном коридоре. Не хотела себе девушка такой судьбы, но и выкорчевать из сердца любовь тоже не хватало ни охоты, ни смелости. Она слушала наставления хазнедар вполуха, но когда Бихруз сказала "Если с умом взяться, то я, глядишь, и сведу тебя с ним", сердце встрепенулось, трепыхнулось и сладко стихло. Так трепещет и затихает домашний кенар, чуя приближение весны. Пусть вокруг него только прутья золотой клетки, зато эта клетка стоит на окне, а за ним кипит жизнь. Ему хотя бы можно любоваться ею. Но Гюфтар не хотела просто любоваться Орханом издали, ей мечталось, как она войдёт к нему, поцелует полу его кафтана, припадёт к его ногам, принесёт всю себя. Ценный, заветный дан, не правда ли?
- Не могу, Бихруз-хатун, перестала бы, да не могу. Давно я его люблю, ещё в столице он у меня сердце украл. А только как с госпожой быть? Она меня под своё крыло взяла, Аллах свидетель, я ей и в мыслях зла не хочу. Как же я могу вот так с ней?... - речь девушки становилась всё более сбивчивой и путанной, Гюфтар утирала слёзы, последняя влага высыхала на щеках, глаза нездорово блестели.
- Научи ты меня лучше, как любовь эту из сердца вырвать. Где такого кузнеца сыскать, чтоб хоть клещами вытянул её из меня? Нет такого. А с такой любовью тяжко Шехназ-султан в глаза смотреть... - голос звучал тихо, надтреснуто, умоляюще. Бихруз глядела на хатун снисходительно, но в её красивых распутных глазах была дьявольская хитреца.
"Что это она? Что задумала... Нет, ни за что. Лучше заживо в могилу лягу, а госпожу не предам."
Гюфтар, видимо, и сама не заметила, что сказала последнюю фразу вслух, а ведь, должно быть, так и было, потому что калфа моментально вскинула голову и впилась в девушку своими по-змеиному умными глазами, словно душу из неё пила по капельке. Гюфтар даже дурно сделалась от такого пристального взгляда, но хазнедар и не думала отворачиваться.
- Что ж ты молчишь, а? Что мне делать? - в отчаянии вскрикнула девушка, подходя к Бихруз и беря её за руки. Калфа хитро улыбнулась.

Отредактировано Гюфтар-хатун (2017-12-29 19:51:24)